Лучшее развлечение Кайзера

— Schatz, если ты не поторопишься, то мы опоздаем на рейс, – Михаэль нервно выхаживает перед тяжелой бархатной занавеской примерочной, изредка поглядывая на часы. Мрачный сумрак слабого освещения уже давит на глаза и все, что ему остается – устало сводить брови к переносице. — Не преувеличивай, самолет только завтра. — Вот именно, Liebling, – твой бессовестно ленивый голос только сильнее подстегивал растущее внутри него раздражение, и Кайзер устало опустился в кожаное кресло, уже в который раз вынимая из кармана смартфон. Бесцельное пролистывание социальных сетей, на время твоего шоппинга, становится его персональным хобби. Все, что угодно, лишь бы убить время, пока ты красуешься перед зеркалом. Конечно, оно того стоит, результат всегда превосходит самые смелые ожидания, но, черт возьми, аренда дорогого бутика на несколько часов влетает ему в копеечку, хотя сам мужчина вряд ли когда-нибудь признается в этом. В конце-концов, все лучшее для его королевы. — Михья, помоги. — Что на этот раз? Опять не можешь выбрать между розовым и пурпурным. Дорогая, если цель твоего похода по магазинам — свести меня с ума, то… – голос его обрывается в ту же секунду, как он отодвигает шторку. Взгляд льдисто-голубых глаз тут же цепляется за неприлично открытый купальник и то, как до безумия хорошо он облегает тело возлюбленной. Черный бикини подчеркивает все то, что должно быть подчеркнуто и скрывает все то… «Черт, да ничего он не скрывает!» — Мне нравится, как этот купальник сидит на мне, но эти завязки на шее просто убивают меня. Помоги, пожалуйста, – обычная просьба, по-своему невинная и не несущая под собой никакого подтекста, но внутри Кайзера разгорелся огонь. Слишком соблазнительно, чтобы не прикоснуться, слишком манит, чтобы устоять. Делая шаг вперед, его высокая фигура нависает над тобой, без капли стеснения рассматривая в зеркале бархатную кожу, а она кажется еще нежнее в бледно-желтом свете примерочной. Плевать, что не время, его мысли спутаны и он так восхитительно пьян открывшимся зрелищем. Холодные длинные пальцы скользнули вверх вдоль позвоночника. Медленно, едва ощутимо, Михаэль упивался тобой, не сводя глаз с отражения, ловил каждую реакцию на свои прикосновения. — Моя королева воистину великолепна, – он наклоняется и проводит губами вдоль сонной артерии, целует точку пульса, стягивая надоедливые лямки лифа. С тихим шорохом, скользкая ткань упала к твоим ногам, заставляя вздрогнуть как только прохладный воздух коснулся чувствительной груди. По телу, будто слабый разряд электрического тока, пробежала мелкая дрожь, вызывая на лице Михаэля знакомую, дьявольскую улыбку. Видеть тебя такой - обнаженной, совершенной, потерянной в предвкушении удовольствия раздувало и без того непомерно огромное эго Кайзера до невообразимых размеров и ты невольно закатила глаза, прекрасно представляя рой мыслей, мелькающих в его голове. — Не делай вид, что тебе это не нравится, – прошептал он, склонившись прямо над твоим ухом. Контраст температур на обнаженном теле казался просто безумным и первый тихий стон сорвался с твоих губ. — М-михаэль… Твой взгляд, твой голос, твой запах — все это в совокупности работали для него как спусковой крючок, как призыв к действию, и не нужно было повторять дважды. Его палец скользнул по ложбинке на твоей груди, дразняще близко приближаясь к нежно-розовой бусине соска и обогнув округлый ареол, легонько ущипнул его, заставляя прогнуться навстречу прикосновению. — Хорошо, Liebling. Давай-ка ты порадуешь меня, а я куплю тебе все, что ты захочешь? Что скажешь? Кончишь для меня? – его пальцы, бесстыже, бесцеремонно отодвинули край твоих плавок, и он шумно выдохнул, стоило лишь ощутить скопившуюся между складочек скользкую влагу. – Только не шуми. Ты ведь не хочешь, чтобы нас прервали на самом интересном? Этот дьявол знал каждый дюйм твоего тела, знал, что сказать, где коснуться и как надавить, чтобы выбить все посторонние мысли из твоей хорошенькой головки. Его рука крепко сжимала тонкую талию, пока ты, теряясь в ощущениях, цеплялась за гладкую стеклянную поверхность ростового зеркала. — Чертовски мокрая. Scheiße, Schatz, du bist so gut für mich. – твоя мокрая киска тугим кольцом сжималась вокруг его пальцев. Кайзер, и без того обезумевший от возбуждения, коснулся языком пульсирующей на шее вены. Михаэль дразнил, издевался, задевая самые чувствительные точки, подталкивал тебя к краю, наслаждаясь беспорядком, который ты устроила на его руках. — Оу, ты только посмотри на себя, такая беспомощная и мокрая. Любимая. Он упивался тобой, упивался тем, как хорошо заставляет тебя чувствовать себя, играя с маленьким комочком нервов. Надавливая пальцем на клитор, лениво выводя небольшие круги и проникая внутрь, задевая то самое место, которое заставляло тебя кричать и метаться в стенах вашей спальни. — Тише, Schatz, – хриплые нотки в голосе - прямое свидетельство его собственного возбуждения. Михаэль бы солгал, если бы сказал, что твои стоны - это не тот звук который он готов слушать постоянно, но сейчас не время, нельзя. Он надавливает пальцами на бархатные стенки влагалища и ты хнычешь, течешь липкими соками прямо на его пальцы, шире раздвигая мягкие бедра. Голова кружится, в тесном пространстве воздуха становится меньше с каждой секундой. Аромат твоего возбуждения выталкивает такой необходимый кислород, оставляя дрожащим месивом в объятиях мужчины. Несколько грубых толчков и ты чувствуешь, что падаешь. Слишком хорошо, хорошо настолько, что руки соскальзывают с зеркальной поверхности и если бы не Михаэль, ты бы обязательно рухнула на пол. Мягкие, прохладные губы оставляют бережные поцелуи вдоль линии челюсти, поднимаются выше, нежно целуя в лоб. — Все хорошо, моя королева. — Ты, чертов придурок, Михья, – недовольное ворчание с твоей стороны вызывает слишком самовольную улыбку на его лице. Потому что кто, как не он, знает, что означает это ворчание. Ты терпеть не можешь оказываться уязвимой в его руках, а лучшее развлечение для Кайзера — выводить тебя из себя.