Зᴀᴦᴀдочноᴇ зᴇᴩᴋᴀᴧо ᴧжи ϶ᴛᴀ ʙᴀɯᴀ ᴧюбоʙь
ʙ ʍиᴩᴇ, ᴦдᴇ бᴧᴇᴄᴋ иᴧᴧюзий цᴀᴩиᴛ,
ᴛᴀʍ ᴄᴇᴩдцᴇ ᴨоᴋᴩыᴛоᴇ ᴧьдоʍ,
оᴛʙᴇᴩᴦᴀᴇᴛ ᴧюбʙи ᴄʙяᴛой иᴄᴋᴩы ᴄʙᴇᴛ,
нᴇ ʍиᴧ ᴄʙᴇᴛ и чужиᴇ чуʙᴄᴛʙᴀ,
и ʙ дуɯᴇ ᴦᴀᴄнᴇᴛ ᴨоᴄᴧᴇдний ᴛᴇᴨᴧый доʍ.
он ᴄʍоᴛᴩиᴛ ᴄᴋʙозь ᴄᴛᴇᴋᴧо зᴇᴩᴋᴀᴧᴀ,
иᴄᴋᴩиʙᴧᴇннᴀя ᴋᴀᴩᴛинᴋᴀ ᴋᴀжᴇᴛᴄя чужой.
ᴦдᴇ ᴋᴀждый ɯоᴩох ᴄᴧыɯᴇн ʙ ᴛиɯи,
ᴦдᴇ оᴛᴋᴩоʙᴇнноᴄᴛь ᴄᴛᴀноʙиᴛᴄя нᴀᴦᴧᴀ,
ᴀ ᴄᴇᴩдцᴇ ᴛʙᴇᴩдоᴇ, ᴋᴀᴋ ᴋᴀʍᴇнь, ʙ ᴛиɯинᴇ.
онᴀ ʙидиᴛ ᴧиɯь ᴨуᴄᴛоᴛу и уᴛᴩᴀᴛу,
ᴧюбоʙь обᴇᴄᴄʍыᴄᴧᴇнно и ниᴋудᴀ нᴇ ᴨᴩиʙᴇдᴇᴛ,
ᴛᴀʍ ᴛоᴧьᴋо ᴧожь, дᴇцᴇнᴛᴩᴀᴧизоʙᴀнный ɯᴀбᴧон.
и ʙ ϶ᴛоʍ зᴇᴩᴋᴀᴧᴇ онᴀ нᴇ оᴛᴩᴀжᴀᴇᴛᴄя,
и ᴄᴇᴩдцᴇ ᴇᴇ, хоᴛь и бᴇзʍоᴧʙноᴇ,
оᴛʙᴇᴩᴦᴀᴇᴛ ᴄᴀʍу ᴄуᴛь, чᴛо нᴀзʙᴀнᴀ ᴧюбоʙью дᴀʙно.
Уединение. Слово, которое бесспорно можно было назвать синонимом к прилипшему имени. Эхо. Эхо, что разносится криком безмолвным по пустому Орбитру. Тут лишь ты, и лишь я, маленький мой спутник. Ладони женские обхватывают мягкую мордашку Кубрау и под очередной возмущенный визг Асфоделя девушка чешет собаку за ушами. Хаш. Тишина. Умиротворение. Для столь грозного существа такое имя явно было каким-то смешным. Кубрау рычат. Рвут на части. Оставляют за собой кровяные дорожки. Несут тебе в руки чужую ногу. И все равно ты называешь его Тишиной? У Эхо явно были свои причины для такого, но какие? Созвучность? Или простая лень придумать что-то на уровне того, как своих существ называла сестра? Возможно, это просто мощно выдающая мозг метафора, понятная лишь ей. Комната в конце коридора казалась каким-то старым чердаком, по крайней мере, та половина, что была выделена под нужды Хошимин. Полная Тайн и странные загадок. Ступени скрипят неестественно пол весом девушки, хотя от ног фреймов - ни разу. Может, просто ее собственный мозг играет в эти странные игры снова? Старинные фигурки, постаревшие от налета старости и времени, стоявшие повсюду - на полках, выступах, даже за стеклом аквариума с рыбками. Казалось, будто бы они наблюдали за Эхо, как живые существа со своей собственной неразгаданной и тайной историей, как, например, та урна, полная песка из затерянной гробницы. Старые книги, забытые, пыльные и таинственные, найденные невесть где, куда только ступала нога молодого Тенно пол руководством Старого Дакса. Стоят. Пыляться. Смотрят. Ждут, когда откроют и расшифруют. Их страницв скрипят под пальцами, когда пытаешься ухватиться и перевернуть. Этот запах. Запах старости и мудрости, что лег на комнату, словно одно огромное покрывало. Трофеи, словно свидетели прошлых побед и достижений, что канули вместе с желанием бороться, украшают одну единственную стену, выделенную специально для Эхо. Не тронутую чужими фигурками и игрушками. Позолоченные значки, как доказательство служения верного Конклаву, старинные медали и Гринийские погоны, окуляры, фотографии глупые до одури и записи танцев в фрейме, словно напоминание о былом дурачестве. Искаженные воспоминания давно минувших побед и погибших друзей. Любвм. Знает ли вообще Эхо, что такое любовь? Не к сестре, не эта любовь. Не к отцу, застывшего улыбкой в ее голове. Нет, любовь к кому-то другому. Любовь к кому-то такому же родному? Вряд-ли. Из небольшого музыкального центра играла лёгкая и тихая музыка, схожая с японскими мотивами земной, наполняя комнату особенным настроением загадки, спокойствия,одиночества и умиротворения. Ее звуки казались как издавна уже знакомыми Эхо, так и одновременно несущими в себе что-то неопознанное, к чему тянется уставшая и израненная душа. — Давно мы не оставались наедине, не так ли? Девушка садится перед огромной машиной, глядя на то, как величественно возвышается над всем этим он. Куллерво для нее нечто иное. Мученик, такой же, как и она. Израненная душа со своими преступлениями.ᴨᴩᴇᴄᴛуᴨᴧᴇниᴇ ᴨᴇᴩʙоᴇ: ᴄᴧᴀбоᴄᴛь.
— Представляешь, а ведь я обещала быть сильной. — Руки обвивают свои колени, прижимая их крепко к груди. — Я была так уверена, что смогу избежать проблем и даже не заметила, как сама оказалась в ее руках. И даже не смогла отпор дать. Слабость... Это тонкая, хрупкая нить, пронизывающая душу. Она словно невидимая паутина, опутывающая сердца, заставляя трепетать и слабеть перед лицом испытаний. Она может быть как бремя, тянущее вниз, так и источник силы, подталкивающий к преодолению собственных границ.ᴨᴩᴇᴄᴛуᴨᴧᴇниᴇ ʙᴛоᴩоᴇ: ᴨᴩоиᴦᴩыɯ.
— Я проиграла ей, малыш. Даже не замахнулась орудием, вот так просто и без боя. — Голову опускает на свои колени. — Словно не было всего того, через что мы с тобой прошли. Проигрыш - это не просто поражение в состязании или игре, это нечто гораздо более глубокое и тяжелое. Это ощущение собственной несостоятельности, когда все твои усилия, вся твоя воля и решимость оказываются тщетными. Это момент, когда ты понимаешь, что твои мечты, твои надежды разбились вдребезги, и ты не в силах ничего изменить. Проигрыш - это горечь поражения, смешанная с разочарованием в себе. Это чувство, когда ты вынужден признать, что твоих сил и возможностей недостаточно, чтобы одержать победу. Ты стоишь посреди руин своих планов, опустошенный и сломленный, не в силах даже поднять взгляд.ᴨᴩᴇᴄᴛуᴨᴧᴇниᴇ ᴛᴩᴇᴛьᴇ: боᴧь.
— Мне так жаль. Я подвела тебя, мой друг. Боль - это тяжкое испытание для души. Она подобна раскаленным углям, что пожирают изнутри, оставляя лишь пепел и пустоту. Это крик отчаяния, что разрывает грудь, лишая сил и воли к жизни. Боль - это тень, что неотступно следует за нами, напоминая о своем присутствии каждым вздохом. Она пронзает сердце острыми иглами, заставляя содрогаться от мучительных спазмов. Боль - это бремя, что давит на плечи, сгибая нас под своей непосильной тяжестью. Она подобна ядовитому цветку, что распускается в душе, отравляя каждую мысль и чувство. Боль - это тьма, что поглощает свет, оставляя нас во мраке безысходности. Она разрывает нас на части, не давая ни минуты покоя. Боль - это крик, что застывает в горле, не находя выхода. Она подобна бушующему океану, что сокрушает все на своем пути. Боль - это бездна, в которую мы неизбежно падаем, теряя себя.ᴨᴩᴇᴄᴛуᴨᴧᴇниᴇ чᴇᴛʙᴇᴩᴛоᴇ: оᴛᴩицᴀниᴇ.
— Но разве я могла что-то сделать против? Я же просто... Живое существо. Отрицание - это тонкая, но столь мощная грань человеческой души. Это словно тяжелый занавес, опущенный на окна сознания, скрывающий от нас самих то, что мы не в силах принять. Мы отворачиваемся от правды, закрываем глаза на очевидное, лишь бы не смотреть в лицо собственным страхам и сомнениям. Отрицание - это защитный механизм, хрупкая броня, за которой мы пытаемся укрыться от боли. Отвергаем реальность, потому что она слишком тяжела, слишком беспощадна. Возводим стены, чтобы оградить себя от ударов судьбы, но в итоге заточаем в тюрьму собственного отчаяния.ᴨᴩᴇᴄᴛуᴨᴧᴇниᴇ ᴨяᴛоᴇ: ᴄʍиᴩᴇниᴇ.
— Я знала, на что иду, когда пожала эту проклятую руку. Смирение - это тихая, но непреклонная сила, которая приходит к нам в моменты, когда мы чувствуем себя потерянными и разбитыми. Это не поражение, а скорее принятие того, что мы не в силах изменить.ᴨᴩᴇᴄᴛуᴨᴧᴇниᴇ ɯᴇᴄᴛоᴇ: обᴇщᴀниᴇ.
— Но мне нельзя раскисать, верно? Я ведь обещала ему, что буду защищать Её. Чего бы мне этого не стоило. Обещание - это словно хрупкий бутон, распускающийся навстречу неизведанному. Оно наполнено трепетом и надеждой, но в то же время скрывает в себе уязвимость и неопределенность.ᴨᴩᴇᴄᴛуᴨᴧᴇниᴇ ᴄᴇдьʍоᴇ: ᴄᴇʍья.
— Она всё, что у меня осталось. Разве имею я право сдаться? Они все... Моя семья. Все, что всё ещё имеет для меня значение, верно, мой молчаливый друг? Семья... Это священный оплот, где царит безусловная любовь и поддержка. Это тихая гавань, в которую она возвращается, когда мир за стенами становится слишком суровым и жестоким. В тех, кого теперь называет этим пакостным и слабым словом "семья" находит утешение, вдохновение и силу, чтобы с новой энергией выйти навстречу испытаниям. — Ты ведь простишь своего глупого Тенно за это, верно, Куллерво?