Мы живы.

Горячая кровь ручьем лилась по холодным губам проникая в рот, стекая по гортани, моментально растекалась по всему организму напитывая каждую клеточку тела жизнью, заставляя остановившееся сердце медленно стучать, помогая вырваться из темной пустоты одним остервенелым рывком, словно дикий хищник, добравшийся до водопоя, прильнуть к источнику, чуть ли не зубами вгрызться в плоть. ⁃ Все хватит! - от ее губ отдернули руку, придерживая за плечо, чтобы она не ринулась дальше. Как загнанный зверь Алина тяжело дышала, дезориентировано метаясь по сторонам безумным взглядом. Легкие жгло от едкого дыма, который казалось до сих пор сжигал все изнутри,  даже вкус теплой крови не перебивал привкус горечи, хорошо что хоть серебрянные пули уже были выкорчеваны из нее и валялись в кровавых ошметках на подоле платья, но раненая плоть от них горела огнем. Но не это было самое больное и страшное, осознание всего произошедшего накатило разом. Цунами воспоминаний хлынули, заставляя волосы встать дыбом, мелко задрожать, оскалить клыки и заполошно заметаться по сторонам в поисках него. ⁃ Саша! - Алина вскрикнула и бросилась Свечникову, который точно также как и ее напитывал Графа своей кровью, тот жадно вцепился руками в него, как в спасательную ниточку, тащащую его с того света, хотя, так и было. Но среагировав на ее оклик, выпустил его из своей хватки, ослаблено дернувшись, и тут же оказавшийся поддержанный другом. Алина влетела в него, хотя это сильно сказано, скорее также слабенько оттолкнулась от земли, попав в его объятия. Поток слез хлынул из нее, весь ужас произошедшего быстро и верно осознавался пугая. Она только и могла шептать имя мужа, которым он пока так и не стал, горячо плакать ему в шею, вцепившись мертвой хваткой, грудь сдавливало от рыданий, а воздуха катастрофически не хватало от чего рыдания с высокого воя  постепенно переходили в глухое лаяние и беззвучный крик.  Через глухую пелену доносился нежный шепот ее имени, хаотичные поцелуи туда куда только мог достать, висок, волосы, плечи, лоб щеки нос, словно он пытался удостовериться что она правда живая, ощущение его рук нежно, но до одури крепко бережно сжимающих ее. Они оба не могли поверить, что живы. Это должна была быть их свадьба, их нежный праздник от предвкушения которого в груди все трепетало, завивалось кругами, струилось лентой, наплывало волной, когда он только думал о том что увидит ее идущую к нему, потом  рядом собой сияющую в свадебном платье, произнесет клятву, отдаст самого себя ей навсегда, на века вперед, только ей. Каков был шанс что ему так повезет, что он снова сможет почувствовать себя счастливым и любимым?... это должно было быть их общее счастье, но случилась лишь кровавая огненная бойня, наполненная криками ужаса, боли и смерти, которая уничтожила все: дом, в котором им было и должно было быть хорошо еще много лет, слуг, воспоминания, друзей, их самих... Когда Алина затихла в его руках, мелко подрагивая и судорожно глотая слезы, Руневский наконец решил оглядеться, они живы, но благодаря кому? Он поднял взгляд на печально смотрящего на них Свечникова, такой боли он давно не видел в глазах «отца». Он сам выглядел не лучше их, весь в крови плохо затянувшихся ранах, каких-то лохмотьях. Где-то на его фоне продолжало полыхать поместье. Явно он в таком виде не с единоличного девичника подоспел на свадьбу. Его взгляд выражал столько боли, горечи и вины, что Руневский мог догадаться и без слов. Он мог только в смятении не моргая продолжая укачивать Алину на руках, смотреть на названого отца, абсолютно не понимая что чувствовать. Свечников дернулся рывков оказавшись  передними на коленях, только он видимо открыл рот, чтобы высказать как ему жаль, и что он не должен был поддаваться на пытки и лучше мучился бы до конца веков с конусом  насаженным до горла, но не сказал бы ничего про свадьбу, но не успел. Руневский положил руку на плечо ободряюще сжав. ⁃ Главное, что мы все живы и вместе... - практически одними губами прошептал граф. - Мы вместе.