Что-то очень значимое, но только для двух подростков

Уилл выбегает из подъезда, наспех глядя закрылась ли металлическая дверь, а следом едва не шлёпается вперёд, роняя из рук пенниборд. Он тут же замечает стоящего неподалёку от дома Майка, который поправляет солнечные очки, недовольно щуря глаза и пихая в сумку через плечо телефон. — А сегодня ты вовремя, — подмечает брюнет, тихонько хихикая. — Я старался, у нас не так уж и много времени как обычно, — цокая языком и обречённо закатывая глаза, отвечает Байерс. Немного это четыре часа на вечерней тёплой улице, чего обычно было катастрофически мало, но из-за подобной мелочи разбивать планы в пух и прах никто из этих двоих не привык. — Какой ты обижулька. — Я вовсе не—! — По дороге расскажешь кто ты, — нагло перебивая друга и его же хватая за запястье, Майк прëт вперед с непреодолимой силой, таща Уилла за собой. Это их не первая подобная вылазка, потому не страшно, что позовут домой, не страшно, что позвонят, потеряв из виду своего драгоценного подростка, не страшно, что когда будет темнеть они только начнут поездку обратно. На остановке в ожидании трамвая, стоять жарко, но стоит зайти в полупустую шатающуюся коробку, как становится ещё жарче. — Здравствуйте, простите меня дурака, ну пожалуйста, я карту сегодня свою потерял! Мне тут несколько остановок проехать и я уйду, честное слово! — заливает Майк уже почти заученный наизусть однообразный текст. Уиллу, который законопослушно наскрёб денег на проезд в одну сторону, эта картина кажется забавной, отчего он хихикает, с лёгким укором смотря на друга. Брюнет садится рядом со своим другом, кладя скейт на пол, недовольно сдувая прядь, лезущую в лицо и смыкая руки на груди. Его взгляд прячется где-то в неровном полу транспорта, но быстро переходит на чужие глаза, виновато смотря, но следом подмигивая и прыская в кулак. — Да не в первый раз же, ты что действительно поверил, что я хоть немного раскаиваюсь? — ехидничает Уилер. Байерс в ответ только слабо улыбается и молчит, зная, что пытаться заставить друга платить, даже если у него есть деньги абсолютно бессмысленно. Близится остановка, не их, но та, до которой раньше им доезжать не доводилось. Вскоре придётся выйти, разорвав некую игру в молчанку и заведя увлечённый диалог о недавней партии в карты. Они покатятся по дороге, потому что дойти три минуты до парка пешком — это ужас. То ли дело с диким хохотом и криками о неких гонках до дороги вскочить на скейты, чтобы грозно рокоча начать набирать скорость перед самым пешеходным переходом, движась по неровной тротуарной плитке. С тем же необъяснимым смехом тормозить, чтобы в конце концов остановиться, тяжело дыша. Этот вечер просто даёт им клятву, что будет самым замечательным за это лето, впрочем как и любой другой день, проведённый вместе. В парк оба въезжают, хотя правильнее будет сказать, что влетают, поднимая огромное одеяло напуганных голубей. Дорога ощущается по-новому. Уилл гулял здесь, но с матерью, которая едва не за руку водила его по дорожкам. Теперь же он волен толкнуться ногой, чуть наклонившись вперёд, чтобы объехать какую-то парочку, чтобы услышать крик Майка о том, что если Байерс уедет далеко, то Уилер внаглую съест его мармелад, купленный по дороге. Поровнявишь друг с другом подростки едут к неизвестному Уиллу месту, которое Майк, в свою очередь, описал как второй рай, но являющийся таковым только когда темнеет. Шатен склонен доверять выбору лучшего друга, поэтому бесприкословно ехал рядом, от скуки петляя по пустому, не считая друга, тротуару. И Майк действительно приводит в завораживающее место. Он и Уилл подходят к многоэтажке с, на удивление, открытой крышей. Байерс поначалу отказывается заходить, но Уилер весьма убедительно говорит, что ничего опасного там нет. После утомительного подъëма по лестнице, потому что лифт оказался нерабочим шатен понимает, что друг нагло врал. Стоит только ступить на крышу и Уилл замирает, смотря на медленно садящееся солнце, постепенно расплываясь в глупой удивлённой улыбке. Вытягивая руку вперёд, потому что тянуться за телефоном лень, подросток понимает, что здесь сидеть им совсем недолго. Майк манит его к какому-то возвышению, похожему на маленькую комнатку, выросшую прямо из крыши. Уилер садится, опираясь спиной на сооружение, ставя скейт неподалёку и хлопая по месту рядом с собой, чтобы друг присел. Сняв сумку юноша с уверенностью вытягивает из неё небольшой блокнот и пару ручек, вручая одну из них шатену. — Специально для тебя тонкую ручку откопал, — хвастливо, но больше в шутку петушится Майк. Уилл в ответ кладёт страницу блокнота на своё согнутое колено и начинает что-то чиркать. Уилеру интересно, но он старается не лезть под руку, что особенно легко не делать, когда твой лучший друг пихает тебя локтем в грудь пока рисует. — Это ты, но в виде кота, — тыкая пальцем в недовольную морду причудливого животного на скейте, выдаёт Байерс. — Похож, — без капли сомнения отвечает Уиллер, кивая головой.

***

Солнце на половину зашло за горизонт. Оно слепит глаза Майка, у которого Уилл позаимствовал солнцезащитные очки. Шатен кладёт голову на чужое плечо, устало прикрывая глаза. — Я чувствуя себя вымотанным, но тем не менее счастливым, — откровенно выдаёт он, смотря на друга, невольно циклясь на радостном, подуставшем, но чуть сожалеющем лице. — Ну.. Зато мы горим, а не тлеем! — быстро соображает Уилер, ловя чужой взгляд. Байерс молчит, разгибая свои ноги и вставая с крыши. — Ты же понял отсылку на «Дайте танк (!)»? Понял же, да? — спрашивает Майк, вскакивая вслед за другом. Очередная прогулка подходит к концу. Они снова прощаются, договариваясь на встречу в то же время, на том же месте, где и сегодня. И из раза в раз день будет веселее, из раза в раз солнце будет садиться чуть быстрее и из раза в раз у Уилла будет возникать странное желание крепко обнять Майка, рассказав абсолютно всё: о том как дорожит, о том как ценит, о том как хотел бы поцеловать его. Несмело, робко и по-дружески — в щеку. Может даже не один раз, а столько сколько веснушек на щеках лучшего друга, но лучше, всё таки, столько же, сколько они насчитают звёзд во время следующей прогулки.