Неучтенный фактор по имени Марья

— Марья, что с тобой? — Марья, ты выглядишь не очень хорошо... — Марья, как прошло лето? Выглядишь нездоровой... — Марья, ты заболела? Практически каждый с Пуффендуя и многие другие студенты задавали схожие вопросы первого сентября. После того, как Беллатриса сбежала, Блэки и Розье кипели от негодования. Настроение взрослых очень быстро передалось детям. Когда в один из дней её кузина Дафнэ сожгла каким-то зельем свои волосы, сорвались именно на Марье. Дома были только кузины Дафнэ и Кэйтелин и их мать, Эвелина. Эдмунд Розье с сыном Эваном где-то пропадали. Дафнэ в своё оправдание перед строгой матерью зачем-то всё свалила на младшую кузину, сказав, что это та ей что-то добавила в зелье. Большего и не нужно было. По мнению тетки, розги прочищают разум и благотворно влияют на правильное восприятие мира. По мнению Марьи, лежащей на специальной скамейки без сил, чувствуя себя одним сплошным комком пульсирующей боли, розги действительно прочищают разум. Для себя девочка твердо решила, что её семья заплатит ей за каждую слезинки. За каждую кровавую полоску на её спине. Вызвать стихийный всплеск не получилось. Здраво рассудив, Марья решила, что и без него всё должно пройти отлично. Лёжа на животе в своей комнате, она шипела от боли и спокойно, с садистским удовольствием проклинала кузин и тетю с дядей. Найдя в себе силы приподняться и достать из под подушки палочку, девочка сосредоточилась и наложила на себя чары гламура, четко представляя вместо красоты серость и уныние. Надев кулон, девочка раз двадцать потренировалась в люмосе, чтобы проверка палочки, если такая будет, ничего не выявила. Спину ей не залечивали намерено. Тётка угрожала, что ещё и волосы ей обрежет! Пожалуй после розог она ничего не боялась. Через три дня, за которые она ничего не ела и действительно болезненно исхудала, не переставая потихоньку менять свою внешность, вернулись кузен с дядей. На семейном ужине Марья по определенным причинам не присутствовала. Ближе к ночи к ней пробрался кузен и радостно пытался поделиться эмоциями, как оказалось от охоты, но Марья не говорила с ним. Она испытывала на Эвана иррациональную обиду. Заметив, что с ней что-то не так, Эван спросил в чём дело? Его мама сказала на ужине, что Марья просто строит из себя невесть что, переходный возраст и всё такое. Девочка решила просто молча встать спиной к брату, спустить лямки ночной сорочки и дать той упасть до попы, оголяя её опухшую, блестящую от пота и сукровицы спину. Пока по её лицу текли слёзы, Эван выбежал из комнаты. Марье ничего не оставалось, только как обнять себя руками, опуститься на колени и плакать навзрыд, пытаясь исторгнуть из себя всю боль. За слезами девочка не заметила, что в комнату кто-то вошёл. Только когда по телу прошло тепло от залечивающих заклинаний, она чуть успокоилась и оглянулась. Её дядя, Эдмунд Розье, колдовал над её спиной с непроницаемой маской на лице. Губы его были плотно сжаты и создавалось впечатление, что он крайне разъярён. Марья лишь надеялась, что не на неё. Залечить полностью он не смог и вызвал их семейного колдомедика, который сделал вывод, что розги скорее всего были вымочены в каком-то зелье, так как убрать их следы без последствий невозможно, останутся едва заметные шрамы. Как чуть погодя выяснилось, Эвелина пропитала розги тем зельем, которое, как она думала, Марья испортила. В ту ночь никто не спал в их доме. Эван не отходил от Марьи, заявив на эмоциях отцу, что он больше не подпустит сестер и мать к кузине и что они ему больше не родственницы. Тётка орала громче всех, обвиняя русское отродье во всех грехах, крича, что та пошла вся в папашу преступника. Её сестры с надрывов плакали, но словно напоказ, поддакивая матери. А Эдмунд Розье, глава рода, какое-то время молчал, а потом начал громко выговаривать сквозь зубы жене и дочерям. Он вроде бы не кричал, но даже Эван с Марьей слышали что происходит внизу в зале. Время от времени слышались неизвестные заклинания и крики. На непонимающий взгляд Марьи, Эван нехотя пояснил, что отец накладывает легкие пыточные, которые приносят боль, но не вредят здоровью. Из слов дяди и жалких оправданий тёти, Марья для себя многое узнала. Например то, что Эдмунд поддержал свою младшую сестренку в выборе и всегда общался с Калиссией, ставшей Черноморовой. Что он и подумать не мог о том, как встретят его племянницу в его доме! Он не хотел ее брать лишь по одной причине, Эдмунд просто напросто не знал всей истории Черноморова и предполагал что Марье также могла грозить опасность. И по мнению дяди, род Блэков мог лучше защитить девочку, только и всего. Марья и не знала того, что Блэки с Розье заключили договоренность, по которой решили оставить Марье фамилию, не вводя в свои рода, но при этом совместными усилиями уже несколько лет как начали аккуратно наводить справки о семье Федора Черноморова. Итогом вечера стало то, что больше Марью никто не трогал в доме Розье. Дядя с ней так и не поговорил. Большее количество времени она его даже не видела. Колдомедик сказал, что шрамы останутся, но не большие и что по идее она пойдет скоро на поправку. Но они подслушали с Эваном разговор колдомедика с Эдмундом... Тому колдомедик сказал, что возможно некоторые негативные последствия не обратимы. — Марья, скажи честно, что случилось? — Спросил Северус встревоженно снова, но получил лишь мягкую улыбку в ответ. — Дома кое-что случилось... — Начал Эван, не смотря на предостерегающий взгляд кузины. — А где был ты?! Почему ты не защитил её? — Шипел Снейп в ярости спустя минут десять рассказа, пытаясь схватить Эвана за грудки, в то время как Марья его удерживала изо всех сил. — Он был на охоте с отцом, Северус, он же сказал тебе! — Пыталась она вразумить друга. Их маленькое купе в момент стало слишком тесным. Эван виновато смотрел на кузину и обижено на друга, Северус едва не искрился от злости и магии, что концентрировалась в воздухе возле него, а Марья просто грустно смотрела в окно. Хогвартс-экспресс набирал обороты. Она знала, что расспросы только начались. Ближайшее время все захотят знать что случилось с Марьей Черноморовой и почему она больше не такая златоволосая. *** Первые месяцы девочке удавалось посещать душевые до всеобщего подъёма и никто не замечал её шрамов. Её внешний вид стал ещё чуть тусклее, но Марья боялась переборщить и привлечь слишком пристальное внимание со стороны руководства. На занятиях она больше не выкладывалась на сто процентов, придерживаясь легенды о своей ослабевшей магии. Весь упор был на гербологию, занятия ритуалистикой и магической живописи. С Северусом отношения натянулись. Он постоянно злился сам не понимая отчего. Затем потеряно извинялся и старался избегать Марью, чтобы снова не злиться. Он не понимал себя и своих эмоций, но это и не нужно было, Марья всё понимала. Северус не мог смириться со своей беспомощностью и Марья для него была главным олицетворением этого ужасного чувства. Ей ничего не оставалось, как вздыхать и мириться с положением. С Эваном они хорошо сдружились. Кузен постоянно бегал к ним на факультет и проводил с сестрой как можно больше времени. Иногда вместе с ним приходили Итан Эйвери и Джордж Мальсибер. Мальчики не знали что произошло, но видели как Снейп поглядывает всё время на Марью, при этом избегая её и поэтому старались за девчонкой приглядывать. Лили Эванс почему-то смотрела на Марью победным взглядом. Девочка конечно догадывалась что происходило в голове у гриффиндорки, но всё равно считала это странным. С приходом Марьи в жизнь Северуса, тот отдалился от подруги детства, а на их третьем курсе, сойдя с поезда, Северус стремительно отошел от девочки и всем было ясно, что что-то случилось. Все месяцы он постепенно всё больше и больше снова проводил время именно с Лили. Марье было чуточку обидно от всей ситуации, но она лишь каждый раз понимающе улыбалась Северусу, от чего тот, кажется, бесился ещё сильнее. *** Перед Рождеством староста, вставшая очень рано, заметила белёсые полосы на хрупкой спине девочки и тут сложила пазл у себя в голове. К радости Марьи, девушка не побежала тут же всем докладывать о домашнем насилии или чего похуже. Она поговорила с Марьей наедине и выяснив всё что девочка могла и захотела сказать, подтвердила, что обязана доложить декану. Недолго думая, Марья пообещала сама поговорить с деканом и ей пришлось объясняться прямо перед завтраком в присутствии старосты. Никаких санкций не последовало. Марью осмотрела медиаведьма, к директору был вызван её опекун — дядя Эдмунд и на этом всё. О чём говорилось за закрытыми дверями никто не знает, но в последний день занятий директор вызвал Марью к себе. — Присаживайся, моя дорогая. — Альбус Дамблдор, как магический Дед Мороз, излучал только добро. — Марья... могу я тебя называть по имени? — Конечно, директор Дамблдор. — Марья мягко ему улыбнулась. — Ох, ты очень милая девочка, Марья. Мне крайне жаль, что тебе пришлось пережить этим летом... Такую боль. — Директор осторожно подбирал слова и было видно, что он старался выражаться помягче. — Я, как директор школы, в которой ты обучаешься и находишься под полной защитой, должен задать тебе вопрос. Хотела бы ты сменить опекунов? Понимаю, они твои родственники, но школа может подать заявление в Визингамот от твоего лица и назначить новых ответственных взрослых, которые позаботятся о тебе. — Это... Достаточно неожиданно. — Ответила она искренне. — Такое точно не решается в ту же минуту. — Она неловко пошутила, разряжая обстановку и директор, подняв руки, поддержал. — Конечно-конечно, ты права! Скажи мне, как вообще твои дела? Слышал, что ты отдалилась от своего друга, Северуса... — Глаза за очками-половинками блеснули. — Благодарю за интерес, сэр. Дела у меня отлично, мне очень нравится гербология и магическая живопись. Школа тоже очень нравится. Друзей хватает. У меня отличные отношения на факультете и со многими студентами в целом, всё же мои кузены и кузины принадлежат таким многочисленным древним родам, как Розье, Блэки, Эйвери. Прошлым летом вот отдыхала в магловском лагере с Лизой Монтгомери. Она маглорожденая, как вы знаете. — Марья говорила немного сумбурно, но она не хотела рассказывать про Северуса. — Кстати, директор Дамблдор, можно вопрос? — Решила она сменить тему. — Конечно, девочка моя. Отвечу, если это в моих силах. — Почему мы не подали в прошлом году заявку на участие в Международном турнире Меча и магии? Участвовали практически все школы мира! У нас ведь тоже много талантливых учеников, тот же Маркус Нотт, он имел все шансы победить других участников. Или Тед Смит, он, как мне кажется, уже мог бы поступить в аврорат, хотя ему всего шестнадцать исполнилось! — Интересный вопрос, Марья... — Дамблдор закинул в рот лимонную дольку. — Будешь? — Спасибо, нет, сэр. Люблю лакричные палочки. — О! Секунду. В тот же миг в шкафу слева открылась дверца и оттуда по воздуху приблизилась вазочка с лакричными палочками. Марья довольно улыбнулась. — Что же, возможно ты и права. — Наконец произнес Дамблдор и поспешил пояснить. — Видишь ли в чём дело. Хогвартс прекратил принимать участие в международных событиях при правлении Арманда Диппета. Это бывший директор Хогвартса. Ситуация в стране тогда была тяжёлой и финансирования не хватало... Пожалуй мне нравится сама идея укрепления отношений с другими школами и странами. Как ты думаешь, если мы подадим заявку на Чемпионат зельеваров, мы успеем выбрать чемпиона? — Альбус Дамблдор хитро улыбался. — А когда чемпионат? — Марья решила подыграть и также хитро улыбнулась. — Уже в феврале. — В феврале? Конечно успеем! — Тогда за дело! *** На каникулы Марья, уже традиционно, решила остаться в Хогвартсе. В этот раз компанию ей составил Эван, наотрез отказавшись ехать домой без неё. Они получили огромный выговор от главы рода, но чековые книжки ждали их в отдельном конверте. Конечно Эван мог уже посещать Хогсмид, но предпочел оформлять заказы через каталог вместе с сестрой у неё в гостиной. *** — Сев, это очень забавно! — Рядом послышался громкий девчачий смех и Марья с Эваном оглянулись. Они стояли у большого дерева возле Черного озера и их с Северусом и Эванс разделяли всего несколько метров. По Снейпу сразу было видно, что он бы и рад был убежать, но уже было поздно. Снейп и Эванс не увидели вовремя за толстым стволом двух подростков. — Привет. — Эван кивнул другу и отвернулся. Марья уже знала, что Эван окончательно поругался с Северусом две недели назад. Эвана задевало, что его друг так избегает его сестру и прямо поднял тему их нелегких взаимоотношений. Слово за слово и друзья были уже не друзьями. — Привет, Северус. Лили. — Марья грустно им улыбнулась и решила также отвернуться, не видя смысла строить из себя страдалицу. — Марья, я!... — Начал Северус, но был перебит. — Сев, пойдем, здесь уже занято! — Она снова засмеялась, но как-то неестественно. — Пойдем погуляем, не будем мешать. Хотелось услышать что-то вроде «мы не помешаем, это мои друзья», но послышался лишь звук удаляющихся шагов. На душе было как-то тоскливо. — Не переживай из-за этого дурака. — Сказал Эван. — Он не дурак. — Марья нежно улыбнулась и чуть сильнее натянула Эвану шапку на глаза. — Ты что, он у нас гений! — Они прыснули от смеха. — Ничего, отойдет однажды.