Чудо

Ему никогда не становилось понятным, почему именно он ждал совместных походов в библиотеку с таким нетерпением. С каждым новым разом это всë больше походило на ловушку из собственных фантазий, а жизнь всë ничему так и не учила, - каждый раз их маленькая, скромная компания приходила сюда за одним. Учиться. Обсуждать общими словами и короткими комментариями те или иные «научные гипотезы», «концепции», «конфликтующие выводы». Перекидывались они совершенно непонятными для него терминами, для него такие короткие разговоры звучали точно, как инопланетный язык, для них – вполне себе понятные, само собой разумеющееся вещи. И частенько, от скуки, он было даже просил ему объяснить – что за гравитационное замедление времени, что там за «геоцентрическая модель» у Аристотеля, и почему именно у птиц редуцирована половая система?.. Он всегда внимательно слушал, но не запоминал ни слова из сказанного. Ему нравилось, как увлечëнно об этом ему рассказывает Су, чуть-чуть вдыхая и явно борясь с нежеланием отвлекаться от философских учений, как он старается подыскать формулировки, которые ему были бы понятны. А ему было понятно всë, что будет произнесено самым простым японским языком, с примерами на уровне ясель и имеющее в себе параллель со спортом. Но не всë трудное можно было объяснить простыми словами, и Су с растерянностью сдавался, смущаясь под хихикающим над ними взглядом МЕЙ. Кевин улыбался, смотря на то, как его слишком умные лучший друг и девушка проводят часы после учëбы за… очередной учëбой. Он мог бы и покапризничать, заявить о недостатке внимания, о том, как это скучно – и так целый день отсидели за учебниками, куда больше!.. Но когда два самых дорогих тебе человека чем-то так увлечены, даже забываешь, что ты в их деятельности можешь выступать максимум – наблюдателем. И ему нравилось наблюдать – так спокойно… К тому же, если сегодня они проводят время в библиотеке, значит, завтра они снова будут наблюдать за тем, какие крутые новые трюки он отработал в баскетболе. И им завтра – им завтра точно так же никуда нельзя будет от этого деться. А потом он втянет в игру и совсем не спортивного Су, который снова начнëт ворчать, что баскетбол Кевину совсем не подходит, он занимается какой-то бесполезной фигнëй, и потом Кевин снова его обыграет… МЕЙ похлопает в честь этого в ладоши, а Кевин снова растворится в фантазии, что МЕЙ его, всë-таки, очень обожает. И ради этого он выучит ещë несколько трюков, а потом пойдëт и на соревнования, займëт там первое место. И МЕЙ с Су будут очень-очень им гордиться. —Э-э, Кевин, ты спишь? Белобрысый парень, почти альбинос, медленно кивает, улыбаясь своим мыслям. Знакомая нежная женская ладонь аккуратно чмокает его в краешек губ, возвращаясь к своим любимым книгам. Кевин открыл глаза, ловя себя на том, что снова потерял счëт времени и, оказывается, вовсе не спит в данный момент. Перед глазами – закативший глаза Су, ему не нравилась свойственная лучшему другу мечтательность. Он вернулся к конспектам, делая вид, что ничего не заметил. Каслана тут же смущается – кажется, в библиотеке было даже слишком спокойно, ещë бы чуть-чуть, и он начал бы пускать сонные слюнки, забываясь в воспоминаниях и непрекращающихся цветных картинках в голове. —И что вы читаете сегодня? — в полный голос спросил Кевин, тут же чувствуя на себе недовольной взгляд сидящих чуть поодаль учеников. И чем он только может мешать? —Гегель, философия духа, — не отвлекаясь от записей, ответил Су. —А я просто размышляю… — задумчиво начала МЕЙ, — были же цивилизации до нас, могли ли они подозревать о том, что станут прошлым, что их дом, к примеру, превратиться в дно нынешего моря, которое для них было всего лишь озером, и как мы можем подготовить начальный капитал, к примеру, для будущих цивилизаций?.. —Понятно… — робко ответил Кевин, хмуря брови и откидываясь на спинку стула, нужно ответить что-то умное, — мы могли бы написать такие же книжки, как этот, ну, Геге.. Гегель, передать свою мудрость… —Или построить совершенно новый мир? — загадочно улыбнулась МЕЙ, отворачиваясь к окну. Су аккуратно взглянул исподлобья на девушку в очках, ощущая на руках тысячи и тысячи мурашек. Подруга всë время вызывала у него странное чувство, точнее, именно еë амбиции. Если Кевин принимался рассуждать, что было крайне редко и больше под влиянием МЕЙ, о таких высоких вещах, то это слышалось как что-то наивное, ребяческое, к тому же, Каслана тут же отвлекался на предложения пойти поесть рамен или увиденную рекламку с новым фильмом-боевиком. Но МЕЙ, которая принималась рассуждать о бесконечности или судьбе человечества, - еë взгляд, характерная загадочная улыбка, и через Су током проходило ощущение, что она и вправду изменит их мир. Но Кевин этого, как правило, за своим лучшим другом не замечал. Он всë проживал неугасающий внутри огонëк явно ожидающих его больших свершений, а ещё в такие моменты его захлëстывала гордость – его девушка такая умная, он явно увидит еë сотрудницей в больших корпорациях, а сам он будет великим спортсменом. Он пока не до конца решил, каким именно, но если это единственное, что у него получалось, ему явно нужно двигаться в этом направлении… И у них будет большой дом, рядом море, и они точно будут посещать каждую из лекций Су, или даже целые научные конференции, и дарить ему очень дорогие подарки, чтоб раз за разом видеть этот недовольный, но смущëнный и явно благодарный взгляд… или он станет врачом? А ещё у них будет большая белая собака, его личный амулет для соревнований, нет, они будут вместе тренироваться, и ещë они с МЕЙ поженятся, а ещë… —Ладно, хватит на сегодня, — захлопнул большую учебную тетрадку Су, собирая ручки, (одна закончилась), и маркеры для выделения в скромную школьную сумку, — как насчëт мороженого? —И-и возьмëм мой любимый энергетик, — тут же включился в разговор Кевин, вскакивая с места и хватая собственную сумку со спинки стула, — я хотел бы пригласить вас на сегодняшний ночной марафон по… —Только не с аниме, — выдохнула с улыбкой МЕЙ, — а, и играть будете без меня… я хочу кое-что проверить… —Эксперимент? —Да, эксперимент, — улыбка, — мы ночуем у тебя, Кевин, милый? В глаза парня – влюблëнный туман, вот именно, он не просто – Кевин, произносимое ещë и через глухое «б», из-за особенностей иностранного для него языка, а милый, милый Кевин. —Су, поиграй со мной, — забываясь, повернулся к лучшему другу белобрысый, получая в ответ соглашающееся «пожимание плечами», — на этот раз я точно тебя выиграю. —Ну нет, — фыркнул послушный ученик, — ты, может быть, и лучше меня в спорте… не понятно, для чего, но в играх я продолжу забирать первенство. Даже не мечтай, Каслана. —Посмотрим, — с азартом ухмыльнулся Кевин, стрельнув взглядом в сторону лучшего друга. —Даже не буду спорить… МЕЙ, скажи ему. —Да-а, боюсь, против нашего Су у тебя не будет шансов ни в одной из вселенных… —Н-ну, — растерялся парень, — не бывает так, чтоб прямо ни в одной из вселенных… вы сами говорили! Всегда будет исключение, в… —Оу, — просто ответила МЕЙ, беря парня за руку и отводя его к выходу из библиотеки, — Су, он начинает использовать наши знания против нас… —Это не страшно, — улыбнулся по-доброму Су, — это признак развития… пока он только на первом уровне! —П-первом?.. — расстроенно переспросил Кевин, — н-но я знаю такие слова, как аппроксимация, как… волновой дуэт? —Корпускулярно-волновой дуализм, — поправила тут же МЕЙ, поправляя очки, и как только ей удавалось каждый раз угадывать, что же он имел в виду, — но ты близко, ты уже близко… —Чëрт, — сгорбился от обиды белобрысый, тут же становясь похожим на провинившегося щенка, — ну, если это признак развития, значит…Вы ещë увидите! Буду владеть вашими концепциями не хуже вашего! Я вас удивлю. —Не удивляй нас, Кевин, — выдохнула с очарованной улыбкой девушка, замечая на сумке своего парня следы от пыли и тут же их смахивая. —Ты и так…Удивляешь, — добавил смущëнный Су, убирая упавший по середине лета листик с волос лучшего друга. —Ты и так настоящее чудо! -- Перед ней – солдат с самой железной волью и самым ледяным сердцем. Она часто приходила к нему, теряясь в догадках, поменял ли он позу за всë время еë отсутствия, или так и сидел – как статуя, бездвижная, безмолвная, застывшая с одной единственной эмоцией на лице, той, которую на нëм вырезал его создатель. В глазах у еë Сира шла вечная зима, или, быть может, засушливая пустыня, и сколько бы не прошло лет с момента, когда она только-только начинала на него работать, но сидящий на троне образ каждый раз пугал не хуже, чем уходящее дыхание еë жертв. Она не могла догадываться, что хранится в мыслях у раба войны, находящегося в битве вот уже пятьдесят с лишним тысяч лет. Наташа не была наивной девушкой, и тем более, она давно перестала испытывать страх, быть может, и она отдалилась от человеческого в себе, но каждый раз, когда еë окутывал стоящий в зале ледяной воздух, она невольно возвращалась к мыслям о том, что, наверняка, наиболее одинокого человека, чем еë Сир, не существует. И пока он явно видел еë насквозь, пока он знал каждое из еë слабых мест и без надобности в доказательствах знал, что никогда больше она не сможет вернуться к обычной жизни, покинуть ряды Мирового Змея, Наташа же не могла понять белобрысого, словно с застывшим снегом в волосах, мужчину ни на долю секунды их редких взаимодействий. Умел ли он сожалеть? Было ли ему что-то терять? Имел ли он за свою непозволительно долгую бессмертную жизнь провалы, меняющие ход его жизни беспощадно, сдирая с него кожу и срывая с него заледеневшее выражение лица? Горел ли он местью, или месть превратилась для него не в более, чем необходимую для выполнения цель? Был ли обычным ребëнком, таким же, как детишки, которые зовут еë своим учителем и делятся иногда своими ребяческими мечтами? Что собирается делать после того, как одержит победу над Хонкаем, после того, как человечество больше не будет чувствовать надобности в своëм сильнейшем солдате? —Сир… —… Гробовое молчание. Холодное, как могильные плиты павших когда-то ей близких людей. —Миссия выполнена. —Хорошо. Наташа кротко кивнула, собираясь было уходить, ведь информацию она донесла, без подробностей происходящего во время миссии, без выражения недовольства всë более и более безжизненными в своëм голосе и поведении сотрудников Мирового Змея, без скромной просьбы помочь с одеждой уже подросшим детишкам – всë это было не важно перед мëртвым взором солдата. —Ворон… Девушка остановилась, откликаясь на внезапно произнесённое собственное имя, чувствуя, насколько тяжелее стал воздух вокруг. Показавшийся ей хруст льда, - мужчина слегка пошевелил тяжëлыми ботинками. —В прошлом… ты увлекалась наукой? —Наукой, Сир? — девушка моргнула, совершенно не ожидая настолько странного вопроса, — это связано с дальнейшими миссиями? —… Солдат отвëл взгляд в сторону, тщательно выбирая слова. —Иногда я всë думаю… — аккуратно, по буквам, начал проговаривать свою мысль безэмоциональный мужчина, — если бы я только… знал те вещи, что знала она, мог бы я создать альтернативу… —… Альтернативу?.. —Как думаешь, существует вселенная, где есть что-то, помимо проекта «СТИГМА»?.. Наташа застыла, теряясь в разговоре всë больше и больше. Она почувствовала, что на крошечный милиметр приближается к одиночеству мужчины. Но только что это – сомнения? Надежда? Скука очерствевшего сердца? —Может быть, я не знаю, Сир, — глухо произнесла девушка, — но у нас есть с Вами одна единственная реальность. Здесь. Я уверена, Вы понимаете это лучше моего. Солдат не шелохнулся, замолкая и снова погружая зал и свои мысли в бесконечную пустыню из абсолютного ничего. На долю секунды девушке показалось, что в его синих, ледяных глазах, промелькнула короткая эмоция, проблеск интереса и пробудивших в мертвеце что-то воспоминаний. —Посчитали бы они это за чудо? Наташа вздрогнула, теряясь в догадках, к кому этот вопрос только мог относиться. Одно она знала точно – он относился не к ней, и ответить на него она не имела ни права, ни возможности. Она поклонилась своему Сиру, покидая тревожащий вечно что-то внутри неë зал. У них была только одна реальность, и в этой реальности, кажется, сильнейший солдат человечества падëт в тот же самый день, когда ему удастся окончить нескончаемую войну. Быть может, главной победой для него будет долгожданная смерть, быть может, доказательство, доказательство, рущащее весь его многовековой труд, быть может даже обесценивающее все его жертвы – доказательство, что у них был другой выход. Но как и для неë, рождëнной во тьме, смысла что-либо менять не было и для выбравшего тьму ещë в прошлой эре мужчине. Слишком поздно. И оставшийся в очередной раз один на один с гуляющими по его голове образами, Кевин слишком тихо, даже для самого себя, мечтал только о том, чтобы когда-то веселящиеся беззаботные мальчик с необычного цвета глазами и девочка в очках по-настоящему бы гордились всем, что он смог достичь.