***
Лэйн все-таки нашла себе небольшую комнатку, где смогла готовить лекарства. Все будто сорвались с цепи, страдая и выпрашивая у нее части ее свободного времени. Дмитрий все чаще пропадал на заданиях от старосты, пытался отследить с остальными участниками их небольшой команды следы разбойников, буйствующих в соседней деревне. До нее было не так уж и близко, однако лучше было бы перестраховаться повторно, чем потом пожинать плоды своей невнимательности. Мужчина приходил поздним вечером, порой даже ночью, и особо не разговаривая, заваливался спать. Порой ел на ходу то, что оставалось на столе после завтрака, из-за чего Лэйн стала вставать раньше мужчины - получалось намного раньше - и готовила ему еду на сутки. Сама после этого уходила в небольшую пристройку, где раньше Михей продавал шкурки животных, принесенных с охоты. Потребовалось немного времени, чтобы мороз выстудил запах крови и шерсти животных. Девушка теперь начала понимать свое небольшое место. Утром, просыпаясь на холодной подушке, вставая раньше всех в доме, может даже во всей деревне, Лэйн готовила поесть. Соль была изыском в этих краях, на засол мяса хватало горсти, которая в последствии помогала солить следующие куски. Поэтому еда получалась постной, хоть и сытной. Настоять травы на воде, чтобы Дмитрий мог спокойно провести еще один день на морозе и не заболеть, нарезать хлеб большими ломтями, достать из погреба не до конца промерзшие капусту и огурцы. В очередной раз спускаясь вниз, Лэйн даже подумала, а не натаскать ли побольше снега в погреб. Все-таки морозы могут быстро закончиться, а еду надо было же в чем-то хранить. Хоть летом улетало все быстро, но оставлять погреб безо льда было последним делом. Несколько яиц от парочки несушек, отправлялись в будущие щи. Хоть и был суп не такой хороший, как готовил иногда Дмитрий, но Лэйн была довольна и этим. После того, как еда была приготовлена, животные накормлены, Лэйн предстояло самое страшное - разбудить Дмитрия. Просыпаясь, тот был похож на медведя, который вышел из спячки много раньше положенного срока. С отпечатком жесткой подушки на лице, взъерошенный и недовольный. С таким же недовольством он умывался на улице, стоя босыми ногами на снегу. На все вопрошения Лэйн, он только отмахивался. - Я с детства так просыпаюсь. Летом из-за этого хуже приходится. Тепло, только морит больше. Зато зимой сразу глаза открываешь. Закаленный я. И в противовес словам мужчины, Лэйн растапливала печь побольше, чтобы даже в сенях было тепло. После завтра оба разбредались по своим делам. Лэйн любила свой маленький закуток. Даже не смотря на то, каким образом она его получила, ей доставляло внутреннее удовольствие понимать, что это ее место. Полудомик-полупалатка. Раньше Михей приносил сюда животных, чтобы в доме не пахло смертью, разделывал их и продавал то, что не нужно было дома. После его ухода из мира живых, Лэйн решила оставить только стол, парочку ножей и небольшой, слегка покачивающийся, стул. Остальное все ушло на выброс, либо было отдано нуждающимся. Лекарственных трав было не так много, про ягоды и мед девушка вообще молчала, но продолжала работу. Совсем скоро появилась небольшая печка, позволяющая быстро и без особых усилий довести воду до кипения, ступка с пестиком, да несколько глиняных плошек. Если кому требовалась помощь, то тот знал, что надо было с собой взять не только оплату, но и посуду, в которой некоторое время будет плескаться отвар. Не все, конечно, решили перейти от Матроны к Лэйн. Может, семей семь, и то не полным составом. Однако с каждым днем девушка понимала, что людей, нуждающихся в ее помощи, становится все больше. Раньше она могла пойти в свой уголок ради пришедшей женщины, просящей бодрящей настойки для ее мужа, который не спал всю ночь. Это не требовало долгого времени или сильной концентрации. Но теперь Лэйн могла не выходить часами, почти весь день. Каждому что-то от нее требовалось. Однако с каждым ушедшим человеком, получившим свою долю лекарства, настойки, да даже обычной воды с заваренной мятой, Лэйн понимала, что что-то ей неспокойно на душе. Что-то ее продолжало гложить.***
Каин появлялся у нее не так часто, как могла представить себе Матрона. Да, он приносил ей травы, приносил иногда еду, которую можно было пустить в расход. Но чаще всего он приходил на поговорить. Садился на шатающийся стул у стены, куда его поставила Лэйн, чтобы не спотыкаться во время работы, и следил за перемещениями девушки. Приготовить кровеостанавливающее. Размешать мед с водой, добавить душицу. Проварить, капнуть соком мяты. Лэйн двигается легко, будто и не замечая, будто совсем позабыв, что рядом с ней сидит незнакомый ей человек. Продолжает помешивать, вливать спирт, добавляет ткани для пропитки. Осторожно оглядывается на Каина, будто не хотя быть пойманной за разглядыванием. Но каждый раз отводит взгляд, встречаясь с мужчиной глазами. - Неужели не помнишь? - Уже в какой раз повторяю, что нет. Эта пластинка надоедает обоим. Оба не понимают, что требуют друг от друга. И оба хотят получить ответ. Лэйн - почему он прицепился именно к ней. Каин - где он мог ее увидеть. Он обошел всех своих давних знакомых, наседал на отца, но все молчали, только пожимали плечами и уходили восвояси. И мужчина понимал, что они и правда ничего не знают. Накручивал прядку светлых волос на палец, как делал это с детства, когда глубоко задумывался. Из-за этого волосы у него все чаще топорщились в разные стороны и приходилось сбрызгивать их водой, чтобы не получить нагоняй от отца за неподобающий внешний вид. В один из дней Каин приходит не с пустыми руками. Опять. Так же садится в самый дальний угол. Лэйн уже готовится к очередному молчаливому разговору. Но в этот раз все несколько иначе. - Когда я был маленький, - начинает Каин. - У меня были каштановые волосы. Темно-каштановые. Отец говорил, что волосами я в мать пошел. Не могу ничего сказать - она умерла в родовой горячке. Отец не сразу оправился. Матрона та же прямо говорила, что запил тот сильно. Порой меня кормить забывал. А потом в деревню пришла странница. С ребенком. Как она представилась, была та странствующей знахаркой. Отцу помогла, от пьянства избавила. Но тот в другую степь ударился, стал молиться каждый день и чуть ли не лоб расшибать. Лэйн снимает посуду с огня. - А что с женщиной случилось? - Черт ее знает. Не помню. Несколько лет у нас жила, в отдалении. А потом пропала, вместе с ребенком. Девушка молчит на слова Каина. - А волосы? Ты же с них начал. - Ах да, волосы. Как та женщина пропала, побелели они. Не могу сказать, за какое время. Совсем мелкий был, даже топор поднять не мог. Отец открещивается от этого, да и мне все равно. - К чему тогда было говорить это? - Лэйн закрывает крышкой лекарство и выдыхает, с усталостью прислоняясь к столу. На лбу у нее выступила испарина, руки слегка подрагивают. Сама она бледна, даже белее, чем была ранее. - Раз настойки варишь, можешь что сделать с ними? - Каин внезапно хитро щурится, словно и не было странно сложного разговора и вовсе. - Не то брови у меня темные, а волосы светлые. И нельзя сказать, что они у меня такие отродясь. Не, а если кто к нам приезжает, сразу думает, что под ведьмовством нахожусь. Лэйн на это только хмурится. Подходит близко, осторожными движениями проводит кончиками пальцев по прядям. От внезапной ласки кожа Каина покрывается мурашками. Несколько раз он спал с местными девушками. Не то, чтобы они как-то ему сильно нравились или влюблялся в них. Скорее было во всем этом интерес платонический. Из-за чего люди сходятся, что готовы всю жизнь прожить бок о бок с одним и тем же человеком. Или, наоборот, готовы были спустя столько лет брака бросить семью ради дня в постели с другим. Каин внутри себя усмехается - а кто-то и дня не выдерживает. Но исход у всех разный и не всегда положительный. Что-то на душе у мужчины скребется. Будто бы эта тема косвенно, но затронула его. Может, отец после смерти матери пытался себе кого найти? Хм. Хотя будь так, то женщины бы судачили об этом, а "опороченная" воротила бы нос от самого Каина. - Каин, ты слышишь меня? - Девушка отвлекает его от мыслей легким касанием руки. - М? Натрогалась? - Мне этого достаточно. У тебя обычный волос. Если бы он был жестким, как солома, то это означало бы, что тебя действительно прокляли... - Не шути так, проклясть Могут на несварение, - Каин слегка задумался, неосознанно пригладив свои волосы. На ощупь они казались мягкими. - Или на то, чтобы силу мужскую потерять. Но не на это. - И на это можно, - как бы в подтверждение своих слов, Лэйн кивает головой. - И на то, чтобы волосы стали светлее, и на то, чтобы у тебя мужества убавилась. И на то, чтобы встать не смог. На все есть управа. Только насколько должен быть ненавистен человек, чтобы до такого довести. На моей памяти, - девушка почти не скривилась. Ее память заключалась в записях из книги. - эти снадобья требовали огромное количество трав. И времени. Очень много времени. Минимум три полнолуния и это только на часть приготовлений. Так что, даже если ты кому дорогу и перешел, то точно не потеряешь свою мужественность через лекарства. Каин усмехнулся. - Скорее кто-то самостоятельно тебе его отрежет, - закончила свою речь Лэйн и улыбнулась. От улыбки, как, впрочем, и от ее речи, стало не по себе. - Итак, твои волосы просто седые. - Седые? Вроде не старше отца своего. Откуда пробиваться. - Может быть что случилось с тобой. Память твоя шутку играет злую, а вот волосы все помнят. Так что помочь тут я тебе не в силах. В этот раз девушка замолкает окончательно. Каин, переваривая сказанное, удаляется к себе. Что такого мог он забыть, что даже волосы его стали белы как снег. К Лэйн до конца дня приходят с небольшими просьбами. Хают Матрону, хвалят Лэйн. А та только улыбается скромно, глазки в пол утыкает. «Знаю я», - думает в это время Лэйн. - «Стоит только мне не так себя повести, как взъерепенитесь на меня. И похлеще Матроны. Та стара, поэтому использует старые методы, которые не на всех работают. Я же использую то, что было отточено только на мне или...» - Да, можете быть уверены, эта мазь вам поможет, - девушка с улыбкой принимает оплату. Вечереет. «Или отточено на вас». Уже поздней ночью, еле придя домой через сугробы, свалив на часть кровати принесенные Агафьей вещи - хорошего грубоватого кроя, ей столько хватит до конца своей или ее жизни и даже дальше - девушка забирается под теплое одеяло. Ноги гудят, голова раскалывается. Сама того не понимая, она все возвращается к разговору с Каином. Что-то не вязалось в том, что он ей сказал. Что именно? Думать не очень хочется, скоро уже начнет светать, надо будет вставать ни свет, ни заря, приготовить поесть. Женщина с ребенком Надо будет приготовить что-нибудь новое. И снег натаскать в погреб. Пока он есть, пока не растаял. Чтобы можно было все летом хранить, чтобы не портилось. Она появилась внезапно и так же внезапно через время исчезла Дмитрий будет доволен. Надо будет выпустить Пирожка. Тот в последнее время почти из дома не выходит, только на осмотр территории с Дмитрием, и то, до определенной границы владений. У Каина седые волосы. Что с тобой случилось? Мягкие, очень мягкие. Не проклятье, не выжженные прокаженным словом Потом надо будет вновь идти на свое рабочее место. А она сможет просто пожить? Иногда делать отвары, только самые необходимые? Что-то противится внутри нее. Голова пухнет еще больше. Вновь не хватает воздуха. Девушка еле выползает из-под одеяла. Нельзя разбудить Дмитрия. У меня есть путь, который я себе определила. И первым шагом буду сама я Что? Лэйн оглядывается по сторонам. Нет, не она шепчет под нос себе какую-то чушь. Будто это ветви деревьев навевают ей свою тоскливую заунывную песню. На улице немного спокойнее. Тише что ли. Что именно было до? Лэйн привыкла к этой деревне, к ее неспешному ритму жизни. Но сама мысль о том, чтобы остаться, взрывается внутри нее вереницей отрицания. Она не должна. Она должна помнить о своем предназначении. Каком? Она сама не помнит, рада бы помнить. Дмитрий относится к ней как к родной. Пустил к себе, выделил кровать. Он смотрит на нее уже не волком, как ранее, спокойно, с какой-то затаенной грустью. Скучает по сестре или все же начал что-то испытывать к Лэйн помимо желания сбагрить куда подальше? - Я должна вспомнить, - пальцы Лэйн путаются в ее волосах. Собирают их в колтуны резкими рывками, путают между собой пряди. Утром она будет ругать себя за такой порыв, но сейчас ей не до этого. Ей кажется, что она на пороге разгадки. - Почему я забыла? Почему я помню эликсиры? Неужели они были важнее, чем моя личность? Девушка обнимает себя. Под тонкими одеждами она ощущает шрамы. Она тщательно скрывает их порой и сама про них забывает, но они всплывают оскоминой на зубах в самый неподходящий момент. Покрывают всю спину, часть живота, бедра и немного заходят на колени. Откуда они так же все покрыто мраком. Но теперь. Лэйн прикасается к ним, будто они смогут открыть ей тайну ее мироздания. Она вспоминает запах из той стеклянной бутылочки. И воспоминания ее жизни проносятся перед глазами, будто картинки в калейдоскопе. Над деревней, пробиваясь сквозь листву, пробивается первый луч восходящего солнца.