В отблесках огня

Разум Иварра похож на весенний лёд: обманчивый, ненадёжный, сделай неверный шаг - уйдёшь на глубину, а льдины сомкнутся над твоей головой, мешая выплыть. Эйвор слышит треск этого льда, когда Рагнарссон требует голову короля Родри. Король Бриттов - уже мертвец. Разговаривающий, ходящий по земле, вкушающий еду мертвец; Иварр позаботится об этом, и никто не в силах противиться этому, нет же дураков воевать с дуновением ветра или морским течением?  Епископ Деорлаф смотрит на Эйвор с надеждой, хватает за руку, как утопающий: - Ты же его жена? Молю, усмири Иварра. Услышав это, Эйвор хохочет долго, хлопает себя по коленям. - Нет, христианин, мы просто спим с ним, брачных клятв мы не произносили. Он отшатывается в ужасе от неё, смотрит в страхе, словно у неё изо рта лезут змеи, так на неё не смотрели даже во время набегов на монастыри; от этого становится ещё смешнее. - Но как же… Он же касается тебя как жены при всех! Уже это - распутство, а без клятв… - несчастный священник замолкает; глаза печальные как у распятого на кресте их бога. Или как у овцы. - Не требовал он клятвы, не искала она брачного венца, Вместе они горели, как пламя в ночи и бежала тьма от их небрачного ложа, - распевно протянула Эйвор, глядя на растерянного священника; христиане придают слишком много значения целомудрию. Хотя чему они не придают значения? Кёлберт понимающе и сочувственно улыбается епископу - ему самому с трудом удалось привыкнуть к обычаям северян; строго соблюдающих законы чести и слабо чтущих законы королей.  Но как бы она не смеялась над епископом - Иварр был проблемой. - Ты не должен мешать миру, - она ловит его у конюшен; Иварр жесток с людьми, но заботится о своей лошади. Улыбается широко, тянет к себе, шепчет ласково. - Разве я мог бы, Поцелованная волком?  Он мог. Если бы он не согласился тогда отправиться в Париж, наверное, Эйвор поверила, что с этим Рагнарссоном можно договориться. Но Париж сгорел дотла. Она ему не верит.