Песни Древних Руин

I. Холодные ветра Равнины Лохра. Деревня Кхуну. Худые чёрные пальцы существа тянулись к шее, а глаза из жидкого огня прожигали сердце. "Прошу тебя... разрушь этот мир." Черные руки растворились в воздухе, и темнота сомкнулась над головой, окутывая плотной пеленой, чтобы отрезать от всего мира. Тёплое влажное касание взбодрило Айза сразу, заставляя отпихнуть морду наглого тэллуе жующего его волосы. – Фи-и-ип! – Пропищал бесстрашный малец, перепутавший траву с пастухом. – А ну! Иди сюда! – Парень подскочил, догоняя тэлли, прячущегося за более рослую мать. Пушистое стадо всполошилось и перемешалось, сопровождая все вопросительным "фип", но Айзек уже успел схватится за висящее веслом мягкое ухо, вытягивая негодника из окруживших его плотным кольцом животных, оживившихся под вечер. Наклонившись и грозно взглянув в огромные раскаявшиеся глазища, юноша все-таки смягчился отпуская висящее ухо, получив за это благодарный возглас от матери провинившегося тэлли, пока тот в свою очередь принимал нравоучительные подпихивания носами от своих старших сородичей и укоризненные протяжные "фип". Потянувшись и подставив макушку под разгулявшийся по долине прохладный ветер, Айзек устало вздохнул переводя замыленный взор к горизонту, где равнина, окрашеная золотом сезона урожая, соприкасалась с чернеющим в сумерках небом, невольно потирая старые, давно зажившие шрамы, притаившиеся под рубахой из грубой ткани. Пелена старого кошмара почти ушла вместе со свежестью родных просторов, возвращая в реальность. Яркий свет Красира уже успел спрятаться за горами, очерчивающими долину, да и порывы идущие с острых вершин начинали усиливаться, а значит пора собираться. Тэллуе тоже, по всей видимости, устали жевать траву целый день напролёт, вяло качаясь, поэтому Айзек решил ввозвращаться, чтобы успеть как раз к ужину. Протяжно свиснув, пастух подал команду новхам собирать стадо в одну фипающую на разные лады кучу, а после, размахивая кнутиком пошел в сторону деревни, потащив за собой по зеленым холмикам серую лавину под одобрительные подлизывающиеся "фип-фип". Добравшись до истоптанной нэнке и накатанной запряженными тнуи телегами дороги, пастух повел волну вислоухой шерсти в огороженный высоким забором загон, оставив остальное на сторожевых новхов. Едва Айзек успел закрыть за стадом ворота, как его длинные уши сразу же уловили доносимые ветром оклики из деревни. Кажется, отец уже зовёт его домой, посему поваляться еще в приятной тишине на сеновале сегодня не получится, и чтобы не злить главу семейства, парень поспешил к дому. Несколько десятков покосившихся круглых деревянных хижин, больше похожих на пухлые бочонки, укрытых разбитой черепицей, с огородиками, сплошь засаженными уже зреющим схигу, сбившихся в кучку и окруженных такими же загонами с тэллуе – вот и вся деревня, в которой он рос. Один из таких домиков как раз принадлежал семье Айзека и совершенно ничем не отличался от остальных. Передвижная печка, плотно покрытая копотью, уже почти не выпускала дым, остывая, значит, матушка уже закончила с ужином. Немного приободрившись в предвкушении съестного, Айзек быстро умылся в корыте у входа, вылив остатки воды к схигу, и отправился к столу, где уже собралась вся семья. Матушка с улыбкой выставила большой котелок с еще горячей, ароматной похлебкой из ногарата, в дополнение к пышным гяо. – О, Айзи, ты как раз вовремя. Садись скорее, пока папа все не съел. - Вытирая руки о передник, сказала она. Сокрал в ее груди слегка искрился, выдавая хорошее настроение хозяйки. Парень как всегда вмиг оказался на своем месте, с аппетитом уминая выделенную ему порцию любимого ногарата, чуть ли не до блеска вычистив деревянную миску. – Ну куда ты так все время торопишься? Говорила тебе, бери в поля побольше еды. А то сидит потом и не жуя глотает все... – Заохала матушка, потрепав темные волосы сына. – Сайлас, ты тоже кушай. Грузный мужчина во главе стола прокашлялся, беря в руки ложку, но трапезничать не спешил. – Айзек, завтра снаряжают караван в горы, помой и приготовь парочку теллуэ к дороге. Отправимся уже через пару дней. – Как всегда хмуро и немногословно буркнул отец указания сыну, бросив взгляд через скромный стол из-под грозно сдвинутых к переносице пышных бровей. В такие моменты разница между ними была видна больше всего, и пусть спустя годы уже не имело значения, что парень ему не родной, но внешность все равно выдавала. – Мина, заготовки собраны? – Ох, как через два дня? - Ахнула матушка. – У меня ж ничего не готово! Это же и вам еду собрать и все банки и бочки составить… Можно было побольше грибов насушить… – Продолжила бормотать она, сразу заметавшись по кухоньке, будто это могло ускорить сборы. – Неужели холода надвигаются так быстро? Сезон цветения вроде был достаточно теплым. – Ледяные ветра уже идут с севера. Бриат сегодня вернулся из Акхвиена, сказал, там по утрам земля белеет. – Сайлас прокашлялся, отставляя в сторону тарелку принявшись обтирать мозолистые грубые руки об тряпку. - Похоже, в этом году холодный сезон затянется, так что не стоит откладывать поездку в Хвост Рипха... – Какой кошмар... Охотницы не хотят спуститься в долину? Все же такие суровые холода опасны даже для них. – Качая головой, матушка принялась убирать со стола, наконец, находя, чем занять руки. – Ты же знаешь, они боятся, что весной уже не смогут вернуться. – Конечно... куски булыжников, которые они зовут своей землей. – Фыркнула женщина. – Айзек, может поговоришь с Нори об этом? Все же ее мать старшая охотница. – А что я... – Сразу же насупился парень, отворачиваясь в сторону, надув слегка покрасневшие щеки, невольно вспоминая взбалмошную девчонку из охотничьей деревни в горах. – Сами не можете сказать? – Ну... я подумала, вы все равно будете днями по горам носиться, почему бы и нет? – Ну мааам! – Айзек недовольно фыркнул. – Ничего не носиться! – Ну-ну... – Женщина добродушно улыбнулась. – И прическу горцев не она тебе сделала, и не напару вы с ней лечились в сезон оттепели после своих приключений… А я уже думала как расшить тебе рубаху на праздник цветения для танцев у костров... – Ой ну вас! И вообще, пойду, перенесу ящики с комва на телегу. – Парень вскочил из-за стола, набирая бобольше гяо в карманы и направляясь к входной двери, чтобы избежать странных разговоров о маленьких юти, кострах таати и прочей чепухе. Айзек вышел из дома, вдыхая свежий вечерний воздух, наполненный запахом скошенной травы и дыма очагов. Деревня уже готовилась ко сну, и только в некоторых окнах еще мерцал свет. Наверное некоторые семьи тоже спешно готовятся к предстоящему походу в горы. Покачав головой, парень направился к сараю, где хранились телеги и инструменты. Открыв скрипучую дверь, Айзек почти сразу оценил масштабы работы. Матушкино «ничего не готово» выглядело как десятки банок с маслом, грибами в маринаде и джемами, несколько тюков шерсти и около пяти ящиков с ароматным комва из молока тэллуе. Айзек вздохнул, закатывая рукава рубахи и принимаясь за работу. Он привык к тому, что в его семье такая работа ложилась на его плечи. Отец часто работал в поле или ездил по соседним деревням, продавая товары и собирая новости, а матушка хоть и не была обделена здоровьем, но как маг всегда была нарасхват, и часто ее сил едва хватало на уборку и готовку. Поэтому Айзек с раннего детства, стоило им с матерью сюда переехать, был вынужден помогать по хозяйству. Братьев и сестер у него так и не появилось, так что за многие годы роль парня в семье так и не изменилась. Наконец, все готовые ящики и тюки были погружены на телегу, и Айз потянулся, довольно улыбаясь. Опустив руки, он по привычке коснулся шрама на боку. Тот сон… был слишком частым гостем. Нет, не сон. Воспоминание. День, когда он получил эту метину, четко отпечатался в памяти и продолжал мучать кошмарами каждый день. Айзек закрыл глаза, стараясь прогнать эти мысли, но они нахлынули на него с новой силой. Он будто снова оказался у края долины, где деревья возвышались над полями, неприступной стеной, а воздух был наполнен запахом дикого зверья и страха. Бежать! Бежать, бежать быстрее! Не важно, что под ногами, камни, корни, тропы... Бежать! Сзади - черная стая, чудовища с шерстяными иглами и обжигающим дыханием. Парень уже слышал их рычание и почти чувствовал клыки, смыкающиеся у горла. От этого предчувствия только хуже, страх и инстинкты уводят все дальше, вопя об опасности во весь голос в голове. А звери смыкали кольцо, еще немного и бежать будет уже некуда… – Khas! Lette! – раздался громкий оклик. Все остановилось. Твари заскулили и застыли как вкопанные, Айз тоже не смог воспротивиться странному приказу и упал, сжавшись на траве. Тишина длилась целую вечность - или краткий миг, растянутый на годы? - в голове все смешалось от страха. Но над ним зазвучал женский голос. Он был нежным, будто успокаивающим, но Айзек не мог разобрать ни слова на этом незнакомом языке. Наконец, он решился поднять голову и открыть глаза. Перед юношей стояло существо чем-то напоминающее юто. Такие же мощные лапы, как у него, большие уши и широкий нос, но эта темная кожа… красные, как раскаленный металл, глаза и черные узоры, сочащиеся черной дымкой лишь сильнее подчеркивали чуждость этого создания. Оно медленно протянуло руки, и Айзек почувствовал, как его тело наполняется странной тяжестью. Снова голос, но теперь он звучит иначе, наполняет изнутри, обволакивает голову и затмевает прочие мысли… Айзек отдернул руку от своей кожи и встряхнул головой. Всё… прочь всё. После таких мыслей, что хочешь приснится. Похлопав себя по щекам он все же вернулся в дом. Забравшись по лесенке под крышу, Айз плюхнулся на свой жесткий матрац, закрывая глаза. Уже завтра вся деревня погрузится в суету сборов и ему будет не до этих мрачных мыслей, а в пути останется только мечтать о сне. Кошмары отступят перед холодными ветрами Кхирнских гор.