dissonance

Ты мой второй секрет, самый сокровенный, самый-самый такой секрет. Даже сейчас, когда мы лежим вместе на этой заправленной роскошной кровати, в отеле одного из городов, входящих в состав золотого кольца России, ты по-прежнему остаешься той, о которой я предпочитаю молчать. Когда вокруг тебя шум, когда я читаю эти дикие комментарии в соцсетях, я все равно молчу. Мы могли  по максимуму использовать наши возможности и посмотреть город, окунуться в старинную архитектуру. Но чего мы тут не видели? Гораздо интереснее оставаться преданными зрителями друг друга, замедляя кадры этого обнаженного кайфа. Никакой пошлости, никаких масок, ни капли лжи. В номере царил сумрак: почти все источники освещения были выключены. И это имело смысл, я не хочу смотреть в твои глаза, мне достаточно того, что я отчетливо слышу твое дыхание. А четко видя очертания твоего лица я не выдержу и сорвусь первый. Лишь торшер где-то в углу создавал хоть какой-то уют. Как оказалось, тяжело расслабиться без алкоголя; хотя я давно не пью. А ты не станешь пить в одиночку. Хотя не отказалась бы, если бы я любезно поухаживал за тобой. Но есть еще одна причина: завтрашнее выступление, что автоматически подразумевает свежую голову и чистый разум.  / Он сидел на кресле, внимательно рассматривая профиль Пелагеи: она облокотилась на стол, смотря в одну точку.  — Поль, — так мягко, с тихой хрипотцой произнес Билан.  — М? — вопросительно взглянула, выпрямив спину. Заметно напряглась.  — Что ты хочешь? — И он уже пожалел, что задал этот двусмысленный вопрос. Но он действительно не понимает, что их сейчас связывает. И почему в последнее время судьба так часто сталкивает их вместе, снова. Или почему они подгоняют графики друг под друга? Или почему стараются пересекаться на мероприятиях? — А ты что хочешь? — Она снова отвела взгляд, всматриваясь в торшер, позади Димы. Да, она не знает, что ответить. Вернее не знает, какой ответ сейчас ждёт Билан. Поэтому лучше перевести стрелки. Он мудрый, точно что-нибудь найдется на задворках сознания. Только сейчас он ухмыльнулся и они продолжили громко молчать.  Наверное это было глупой идеей ночевать в одном номере, в одном отеле, когда вы даже не можете построить конструктивный диалог. Вы - это такой диссонанс. Кармический сбой. Вы уже не можете так откровенно шутить на разные темы, делать вид, что ничего не изменилось, по-прежнему бросаться в омут с головой и становиться одержимыми. Вас теперь что-то останавливает. Она выводит его из себя любым свои словом, он ломает все ее щиты и доспехи. Он сейчас мог гулять по великому Суздалю, обойти все церкви, монастыри, деревянные домики и нетронутую природу.  Она могла болтать с Тасей по телефону, веселиться с друзьями, ностальгируя и вспоминая все, что связывает ее с этим значимым городом.  Но он произносит: — я спать.  И она покорно ляжет рядом - метр разница. Не трогает. Не дышит. Просто лежит. По факту. Рядом.  Через минуту все меняется  - приближается, касается головой спины. Близко. По - особенному. И так больно. Он дает ей мгновение. Потом отстраняется. Поворачивается и смотрит ей в лицо - долго.  Они были почти похожи на двух любовников, заснувших в объятиях, почти, если бы не сорок сантиметров пропасти. Почти - как и все в их отношениях: почти друзья, почти соратники, почти коллеги, почти никто. Когда грянул первый раскат грома, Поля неожиданно для себя резко вздрогнула, как будто дернули туго натянутую струну.  Только бы не заметил, подумала она. Но вопреки ее внутренним мольбам Дима медленно повернулся, зеркально повторяя ее позу, и посмотрел на нее своими светловато-коричневыми глазами. Взгляд его был цепким и свежим, несмотря на очевидную усталость, сопровождающую его каждый божий вечер.  — По-прежнему боишься грозы? — хрипло спросил. — Уже нет.  Она совершила глупую ошибку и придвинулась ближе к нему.  — У тебя своя половина. — Отрезал он. Она выдыхает.  Слышно, как где-то глубоко внутри расходится сердце по шву. Она стойко принимает его слова. Молчаливая война длится недолго, поэтому, когда Билан укрывается одеялом, с ее рта слетает: — Почему? Он укутывается в одеяло. Говорит: — Потому что это все нам не нужно.  Они поменялись ролями, теперь она чувствует себя уязвимой рядом с ним, а он холоден, сдержан и закрыт. И она уже и не ждет от него никакого тепла, ее манит и этот холодный свет. — Ты издеваешься надо мной да?  Он делает вид, что не слышит. Он отгораживается. Он — пропадает. Отключается. Они засыпают. У него случаются срывы; у нее случаются тревожности. Они определенно друг друга стоят.  Она просыпается, а его уже нет. И это все веет лютыми флешбеками. Она не будет удивляться, названивать ему, переживать. Это все даже к лучшему, в последнее время все как-то к лучшему. Они естественно приезжают на мероприятие не вместе. Между ними - буквально ничего. Но палиться все равно нельзя.  Она приезжает первая, потому что выступает перед ним.  Пелагея на одной волне со зрителем, смеется и чувствует себя невероятно комфортно. Она наслаждается моментом, но головой все еще находится где-то во вчерашнем вечере, в номере, в этой приятной тишине. Она случайно заостряет взгляд в закулисье и видит его. — «…потом мы будем петь другие композиции вместе с вами..и с еще одним молодым человеком». Ее глаза сияют, когда она говорит о нем. Чувствует его взгляд. И хочет, чтобы он ее слышал. Она нервно потирает вспотевшие ладони, и заметно смущается от ожидаемой реакции зрителей на ее слова.  Дима слушал ее выступление за кулисами, а она ничего не боится и не стесняется, стоит возле сцены и смотрит прямо на него, поет каждую его песню, знает каждую строчку наизусть, всем видом показывает, как она рада быть в этом моменте.  Он поет «не молчи» и кидает беглые взгляды на неё, вспоминая вчерашний вечер и всю недосказанность. Он несколько раз отмечает ее активность и кивает ей в знак благодарности. А сам хотел бы, чтобы она ушла. Как же тяжело не заострять свой взгляд на ней, она ведь привлекает все внимание, и не только его, будто она самая главная звезда этого вечера, похоже, так и есть. И как же трудно не сказать чего-нибудь лишнего, когда эмоции беру верх и он совершенно не контролирует поток своих речей.  — «я просто в каком-то невероятном взлете своих чувств и ощущений…» Пришло время признаваться, что здесь все о ней, здесь все целиком о ней. Слава богу, что прошла эта звериная тоска и жажда, можно перешагивать через свои принципы, и не думать, что это что-то постыдное. — «Я просто люблю тебя. И в этом вся соль.» Можно кричать, сломав голограммы, и все полетит к черту.  А можно четко и уверенно катиться к черту. Он конечно же выберет первое. Она не выдерживает на песне «на берегу неба», и прячет свой взгляд. Она сама не ожидала такой реакции от себя, но внутри что-то надломилось. Он - это то, что сбылось и не сбылось. И вас вроде бы нет уже совсем, но эта необъяснимая нить, подобно той, что вы носили на запястье, имеет начало в ее сердце и конец в его, не оборвалась тогда, когда вы закончились. Более того, не обрывается до сих пор.  / Эмоции. Эмоции нужны для того, чтобы побуждать человека совершать определенные действия. Спонсором сегодняшних действий является целое комбо из эмоций, созданных ими двоими. Она вздрагивает от стука в дверь, ускоряя процесс переодевания.  На пороге стоит он - весь промокший и запыхавшийся.  — У тебя же есть ключ от номера.  — Не хотел тебя пугать. Она берет его за руку, притягиваясь к нему.  — Я мокрый. Там ливень жуткий. — Старается не прикасаться к ней руками, чтобы не замочить еще сильнее ее горячее тело. — Я вижу, — Дает понять, что это ее не останавливает. Если бы он на миг представил, как она умеет вмещать в себе страх и страсть в одно, и умело притворяться, что не понимает происходящего, он бы не выдержал в очередной раз. И прижал бы сейчас ее к себе, чтобы она прониклась его холодом и влагой, и она бы даже была рада. Они так крепко связаны прошлым, что даже опасно шагать вперед.