Мне очень больно, когда ты рядом, когда тебя нет.
Я не могу объяснить, но меня тогда тоже нет.
Charusha — Останься со мной
Если бы этому человеку однажды завязали глаза, завели в неизвестное место и попросили определить, где он находится, то Олег без труда бы по запаху вычислил большинство из них. Запах табака, новой кожаной мебели и одеколона — дом. Стерильности, спирта и медикаментов — больница. Кинзы, жареного сыра халуми и вина — любимый грузинский ресторанчик недалеко от работы, где можно провести романтическое свидание. Вот и сейчас запахи креозота, дерева и сгоревшего угля точно помогали и Олегу, и остальным определить, что они находятся не иначе, как на вокзале. Быстро заскочив в вагон, Брагин стряхнул с паспорта капли дождя и сунул его в карман своей ветровки. Протискиваясь с чемоданом по узкой лестнице, он поднялся на второй этаж поезда и прошел вдоль всего коридора к своему крайнему купе. Врач сверился с табличкой у двери: места 109, 110, 111, 112. Внутри все было чисто убрано, верхние полки уже застелены для сна. На столике расположились несколько рекламных журналов и визитка с координатами начальника поезда. Брагин скинул куртку, повесил ее на крючок, оставил телефон на столе, а багаж задвинул под свое сидение слева от входа. До отправления поезда оставалось всего семь минут, и он взмолился, чтобы никакой другой пассажир больше не пришел в его купе. К его великому разочарованию, когда он покупал билеты на поезд, все купе были либо полностью, либо частично заняты. И это оказалось единственным, где ему удалось выкупить три места из четырех, чтобы не проводить ближайшие сутки за прослушиванием чужого храпа, попойки и удивительных историй из жизни. А Брагин терпеть не мог треп и болтовню без цели и смысла. Он до последнего надеялся, что его единственный сосед решит либо вовсе не появляться, либо выйдет на ближайшей станции и точно не поедет до конечной. Тогда врач сможет насладиться долгожданной тишиной. Олег прислонился головой к стене и прикрыл глаза. Последний год выдался одним из самых тяжелых в его жизни. Ноль понимания со стороны людей. Ноль любви и сострадания. Карьерные изменения. Переезд со съемной в новую, его собственную квартиру. Перенесенный микроинсульт и реабилитация. И под конец проклятые, пророческие слова: «Год. Может, два». Он определенно заслужил отпуск и долгожданный отдых. И если бы не наставления врача по поводу запрета перелетов на ближайшее время из-за пережитого недуга, Брагин бы точно купил себе билет в первый класс авиа лайнера, а не полку в купе, пусть и целых три. Но пока что можно представить себе искрящееся на солнце море, горы с заснеженными вершинами, теплый ветер, приятно обдувающий по вечерам разгоряченное после загара тело. Первым делом он оставит все вещи в отеле, переоденется и пойдет на пляж, чтобы вдохнуть полными легкими запах свободы и жизни. Он встанет где-то на причале, на самый край, чтобы перед ним простиралось только синее море, горизонт и бескрайнее небо. И, может, тогда ему будет нестрашно. Вокруг станет тихо, ничто не нарушит спокойствие кроме шелеста волн, и только вдалеке будут слышаться голоса толпы, музыка и шум. Мягкий шелест из фантазий перерос в физический, он стал почти ощутим. Олег нехотя открыл глаза и оторвал голову от стены. В двери стояла блондинка и с трудом проталкивала в купе свой чемодан. Шелест ее белого плаща — вот, что услышал Брагин вместо долгожданных волн. — Здрасти, — женщина коротко кивнула, избегая улыбки. — Давайте помогу, — Олег поднялся и виртуозно пропихнул неповоротливый багаж под полку напротив. — Спасибо, — попутчица осмотрелась. — До отправления поезда пять минут. Просьба провожающим покинуть вагон, — послышался голос проводницы откуда-то снизу. — А где остальные? — блондинка указала глазами на две верхние полки, избегая взгляда врача. — Здесь только мы. Я выкупил остальные места. — Да? — она насторожилась и сделала пару шагов назад, еще раз сверяясь с номерами мест у двери. Отчего-то Брагин захотел, чтобы никакой ошибки не было и чтобы эта незнакомка осталась здесь. — Я на минутку, — словно извиняясь, женщина удалилась к лестнице. Прошли долгих пять минут, и поезд тронулся с места. Олег сверился с часами. 14:40. Все по расписанию. Завтра в это время он будет наслаждаться морским бризом. А пока что можно пойти пообедать в вагоне-ресторане. Познакомиться с какой-нибудь симпатичной девушкой, с кем будет приятно провести вечер за бутылочкой красного вина. Вот только дождется свою попутчицу. Хотя какого черта он должен ее дожидаться? Нет, он просто ждет контроля документов. А потом уже пойдет на обед. Наконец-то послышался знакомый шелест плаща, и на пороге показалась блондинка. — Других мест нет, — с сожалением в голосе проговорила она. — Я настолько испортил о себе впечатление за те несколько секунд, что Вы были здесь, что Вы решили поискать других соседей? — он приподнял уголки губ и по-доброму посмотрел на незнакомку. — Нет, — быстрее, чем нужно, ответила та. — Просто подумала, что и Вам, и мне так будет лучше. — Не волнуйтесь, — Брагин приподнялся и обогнул женщину со спины, чтобы помочь ей снять все еще сырой плащ, — я совершенно безобидный. Не дебошир и не пьяница. Истинный джентльмен. Она позволила ему снять с себя верхнюю одежду, и он осторожно повесил плащ на свободную вешалку. Брагина обдало запахом нежных фиалок, ароматом душистого мыла и цветочного шампуня, которые исходили от ее влажных волос. — Олег Михайлович, — намеренно официально представился врач, становясь перед блондинкой и протягивая свою руку. — Ирина Алексеевна, — та вложила свою ладонь в его, и по сухости ее руки и силе рукопожатия, он почти что готов был спорить с любым насчет ее профессии. В этот миг их глаза наконец встретились. Всего на пару мимолетных секунд, но она все же перестала их прятать. Серо-зеленые, с натиском печали, страха и боли. На мгновение мужчина подумал, что видит отражение своих чувств в этом бездонном океане. — Присядем? — он указал на ее полку и еще раз улыбнулся. — Или так и будем стоять целые сутки? Ирина закачала головой и села на свое место, пока Олег устривался напротив. — Если хотите, можем поменяться. Будете сидеть по ходу поезда. — Нет. Так нормально. Спасибо, — сухо ответила женщина, и в воздухе повисла напряженная пауза. — Добрый день! — в двери появилась проводница. — Меня зовут Валентина. Я и второй проводник нашего вагона Андрей будем заботиться о вашем комфорте на протяжении всего путешествия. Позвольте ваши паспорта. — А, да, — Олег достал свой из кармана куртки и протянул Валентине. — Брагин Олег Михайлович, — она сверила фотографию и данные, — места 109, 110, 112. Держите. Ирина достала из небольшой сумочки свой паспорт и вручила проводнице. — И Павлова Ирина Алексеевна, место 111. Спасибо, — Валентина вернула паспорт владелице и продолжила. — Краткая информация для вашего удобства. Через два вагона от нас, в вагоне 7 находится вагон-ресторан. График работы с 8 утра до 12 вечера. На первом этаже расположены три биотуалета и душ. В вагоне 8 находится начальник поезда. Если будут вопросы, вы можете обращаться как к проводникам, так и к начальнику. Сейчас у вас есть какие-то пожелания, вопросы? — Нет, спасибо, — Олег выждал и ответил за двоих, и Валентина скрылась из поля зрения, оставляя дверь открытой. — Брагин? — Ира удивленно переспросила. — Олег Михайлович Брагин? Случайно не тот самый новый главврач Бурденко? — Да, — усмехнулся хирург. — Тот самый. И готов поспорить, что Вы тоже служите нашему непростому, но такому важному делу. — Угадали. Я заведующая отделением экстренной хирургии в НИИ Склифосовского. — В Склифе? — Олег вздернул брови. — Жаль, что мы не встретились раньше! Давно Вы там работаете? — Уже шесть лет. — А я как раз шесть лет в Бурденко. Мы перешли вместе с Нарочинской туда из Склифа. — С Мариной Владимировной? — Ирина вновь удивилась. — Она меня как раз рекомендовала на мою должность. — Вот это совпадение, — Брагин сложил руки на груди. — Какая у меня была бы невероятная зав отделением! Знал бы, не ушел, — хохотнул он, замечая, что Павлова постепенно оттаивает и превращается из незнакомки в того, кого он будто бы знал всю жизнь. — А почему ушли, если не секрет? Карьерные устремления? — Скорее личные, — пришло время Олегу отводить взгляд, — мы с Мариной Владимировной состояли в отношениях. Думали, что это серьезно. И, знаете, как во всех семьях врачей: общий дом, общее дело. Иначе когда видеться, — он пожал плечами и с горечью в голосе продолжил. — Но не срослось. Уж слишком одинаковые. А темперамент, силу и лидерские качества не перепрешь. Хотелось заботиться, а приходилось подчиняться. — Понятно… — блондинка выдохнула и сжала губы. — Так Вы в Сочи в отпуск? Уж точно не по работе? — Да, в отпуск. У меня там недалеко друзья живут. Они тоже раньше в Склифе работали. Семья Пастуховых. Проведаю их. И просто хочется отдохнуть. Олег хотел было поинтересоваться про то, работает ли супруг Павловой в Склифе и есть ли вообще у нее кто-то, что вызывало сомнения из-за неимения кольца на безымянном пальце, но вовремя остановил себя и задал другой вопрос. — А Вы? Тоже в отпуск в Сочи? — Я? — ее глаза нервно забегали по пейзажу за окном. — В путешествие. Но не до Сочи. Может, до Лазаревского. Или Туапсе. Пока не решила. — Ясно, — Олег приподнял уголки губ и слегка нахмурился, рассматривая лицо Павловой. — Я очень рад нашему знакомству. — Вы это сейчас сказали искренне? — Ира повернулась к Олегу. — Или так, для проформы? — Искренне, — он кивнул. — Пойдемте пообедаем, что ли? — врач поднялся с места. — Ой, нет, спасибо. Не хочется. Я пока тут побуду. Невольно Брагин расстроился, но решил ее не уговаривать. Он видел, что Ирине хотелось немного личного пространства и времени наедине с собой. — Олег, — позвала его заведующая, останавливая в дверях, и тут же добавила, — Михалыч… я тоже рада нашему знакомству. У нее вышло что-то похожее на улыбку, на что Брагин коротко кивнул и скрылся.***
Под равномерное покачивание поезда Олег дошел до вагона-ресторана, где к этому моменту расположились посетители одиночки и семьи с детьми. Официанты принимали заказы и неспешно разносили еду и напитки между столами. Брагин сел у окна и пробежался глазами по меню. Но ни названия блюд, ни позиции по напиткам не откладывались в его сознании. Вместо этого там роились мысли. Как можно ехать, не зная куда? Значит, нет ни жилья, ни тех, кто ее встречает. И почему она постоянно смотрит в окно? Как будто боится, что он все прочитает по ее взгляду. Но ведь он и так чувствует, что что-то тут не то. Об этом говорит и тон ее голоса, и неуверенный наклон головы, и то, как она трет костяшки своих пальцев, как поджимает губы и смотрит в пол. — Простите, — к столу подошла эффектная брюнетка в легком кружевном белом платье лет тридцати пяти, — можно я позаимствую соль? — Возьмите, — Олег кивнул и передал солонку, отмечая дешевый трюк для потенциального знакомства. Он проследил за девушкой взглядом. Она дошла до своего стола, покачивая бедрами, а потом обернулась, понимая, что он мог ее раскусить. Она закусила губу и вернулась к Брагину. — Если честно, — брюнетка невинно улыбнулась, — я просто хотела с тобой заговорить. Но не знала, как. Я Кристина. — Ясно… Тоже буду честным, — немного раздражительно отозвался Брагин, — я пришел пообедать в одиночестве. Я не готов сейчас ни с кем знакомиться. — Ну ладно, — ответила та немного обиженно. — Раз не сейчас, так не сейчас. Я вернусь сюда часам к восьми. Если захочешь, можно пообщаться, выпить шампанского за знакомство. Олег промолчал, и Кристина, выдержав паузу, удалилась за свой стол, намеренно садясь к нему лицом, чтобы уловить любые появившиеся с его стороны порывы к общению. Только вот он ее не обманул и не пытался набить себе цену. Все, чего он хотел, это убить время за обедом и вернуться в свое купе, чтобы отдохнуть. И, может, еще немного поговорить со своей спутницей.***
Расправившись с обедом и намеренно долго допивая свой кофе, Олег прочитал все колонки в печатной газете, чего не делал никогда. Но о чем были заголовки, он точно бы не вспомнил, потому что то и дело смотрел на часы. Вдруг прозвучал звук оповещения, а на табло загорелась надпись: «Рязань. Стоянка 5 минут». Брагин расплатился за обед, спустился на первый этаж и вышел на свежий воздух. Миновало всего каких-то два часа, а он будто очутился в другой жизни. Врач закурил сигарету и прошелся вдоль поезда к своему четвертому вагону. Как бы невзначай он отыскал свое окно и увидел образ блондинки. Она подняла руку и явно хотела помахать, но что-то ее остановило. — Можно прикурить? — Кристина отвлекла внимание Брагина. — Да, — он порылся в кармане и протянул ей зажигалку. — Спасибо, — девушка выдохнула дым из легких. — Ты один путешествуешь или… — Или, — отрезал Олег и бросил недокуренную сигарету на асфальт, затоптав ее подошвой. Не хватало еще, чтобы они ехали в одном вагоне или чтобы девушка оказалась за стенкой. Брагин прошелся по коридору второго этажа, но все места были заняты другими пассажирами, и от этого ему полегчало. Неужели женщины с той же неприязнью относятся к нему, когда он навязывает свое общество? Олег помедлил у двери и зашел внутрь их с Павловой купе. Здесь почти ничего не изменилось. На столе лежал чехол от ее беспроводных наушников, книга обложкой вниз, а также зарядка для телефона. — А я уже хотела объявлять Вас в розыск, — настроение Ирины явно улучшилось. — Я рад, что Вы пытаетесь шутить. С тем настроением, с каким Вы вошли сюда, отдыхать не ездят. — Простите… — За что? Вам не нужно передо мной извиняться, — мягко сказал Олег. — Но, может, Вы хотите мне о чем-то рассказать? — Да нечего рассказывать. Просто, как и у всех, свои проблемы… — Ну ясно, — хирург не стал давить и приставать с лишними расспросами, хотя понимал, что это не «просто проблемы». Чтобы избежать неловкости от дальнейшего безмолвия, Олег достал из своего чемодана сборник стихов Роберта Рождественского и планшет. Он удобно расположился с книгой у окна и наблюдал за тем, как тучи остаются позади, а солнце постепенно опускается, готовясь к закату и играя золотом в волосах заведующей. Вот теперь она по-настоящему улыбнулась, пусть и себе под нос. — Что? — он облокотился на стол, чтобы сократить между ними расстояние. — Не знала, что остались в этом мире мужчины, ценящие поэзию. — С чего Вы решили, что я ценитель? Может, так, на вокзале купил первое, что под руку попалось. — Нет, — Ира закачала головой, — книга лежала в чемодане. Ей было отведено особое место. Корешок и обложка потертые. Значит, сборник не новый. И закладка. Явно на любимом стихотворении? — Ирина Алексеевна, не подумайте, я уверен, что Вы прекрасный врач с добрым сердцем. Но Вы никогда не думали применить свои методы дедукции в другом месте? В полицейском участке, например, — Олег игриво поднял бровь. — Скажете тоже, — она закатила глаза и пересела чуть ближе к окну, чтобы быть четко напротив мужчины. — Можно? — она потянулась к книге, и Брагин кивнул. Ира рассмотрела обложку спереди и сзади, пролистала первые страницы, а потом вложила палец туда, где была закладка, и раскрыла нужный разворот. Ее губы едва заметно приоткрылись, она на секунду замерла и начала читать про себя. Олег следил за ее обнимающим каждое слово, которое он знал наизусть, взглядом. Ее ресницы трепетно дрожали, а он просто не мог оторваться от нее, находясь в опьяненном бреду. Ему так хотелось, чтобы она прочитала эти строки вслух. Так, чтобы это стихотворение в его голове звучало отныне только ее голосом. Не понимая, что с ним происходит, он встал и вышел из купе. В голове все помутнело. Олег спустился в туалет и умылся ледяной водой. Сердце бешено стучало, отдавая в виски. Он смотрел на свое отражение в зеркале, но видел освещенные солнцем пряди, черные ресницы и губы, беззвучно проговаривающие слова. — Сколько тебе лет, Брагин?! — спросил он сам себя. — Только не говори мне, что начал что-то чувствовать… Пропустив пальцы через волосы, он промокнул лицо одноразовым бумажным полотенцем и не без препятствий вернулся в купе. По проходам туда-сюда бегали дети, им явно не сиделось на местах. В то время, как розово-оранжевый закат освещал стены и образ читающей Павловой. — Все нормально? — поинтересовалось она немного встревоженно. — Да, — соврал он, возвращаясь на место и втыкая в уши наушники для просмотра фильма. Олег включил первый попавшийся в скаченных фильм на планшете и, давая понять, что на разговор больше не настроен, погрузился в сюжет.***
Небо приобрело иссиня-черный цвет. Ира сидела откинувшись в углу у окна с закрытыми глазами и в наушниках. Ее лицо не было расслаблено, даже наоборот — в нем прослеживалась тревога. Врач подумал, что она вероятнее всего спит, и тихо достал из чемодана свежую рубашку и туалетные принадлежности. Спустя десять минут в зеркале появился обновленный Брагин. Он сверился с часами, вернулся в купе, оставил футболку и выключил верхний свет, чтобы тот не мешал женщине спать. Ему даже захотелось набросить на нее одеяло и поудобнее уложить, но это хирург посчитал слишком личным жестом заботы и доверия, поэтому лишь закрыл за собой дверь. В вагоне-ресторане было не так много людей, как в обед. Олег гадал, ела ли вообще сегодня Ирина. От обеда она отказалась. Ужин тоже пропустит. Может, стоит купить ей и отнести хотя бы салат. Она была явно чем-то измучена. Сидела неподвижно все то время, что он смотрел фильм. Ага, как же! Фильм. Смотрел на нее с момента, как она отложила его сборник стихов и закрыла глаза. Голубой пиджак идеально сидел по фигуре, застегнутый на обе пуговицы он не давал рассмотреть, что под ним. Белые широкие брюки скрывали ноги, но Брагин был уверен в их стройности и красоте. Волосы окончательно просохли после московского дождя и спадали на ее плечи аккуратными локонами. Ну вот, опять. Четверть часа он не мог сосредоточиться на меню, а официант подошел к его столику в ожидании заказа. — Выбрали что-то? — Дайте мне еще пару минут, — попросил Олег, и молодой человек кивнул, удаляясь. Брагин хотел было сорваться на официанта, чей силуэт опять появился у него за спиной, но вместо этого его карие глаза нашли ее зеленые. Олег встал, качнувшись вместе с поездом, и улыбнулся правой стороной лица, как умел только он. — Поужинаете со мной? Павлова кивнула, и оба сели за стол. Брагин приказал себе перестать изучать ее и начать изучать неподатливое меню. — А что Вы заказали? — спросила она. — Ничего. Хотел принести Вам что-то из салатов. «Цезарь» или еще что-то, — он пожал плечами. — Принести мне? — чуть слышно переспросила Ира. — На случай, если проголодаетесь. Не знаю. Мысленно хирург выругался на себя самыми ужасными словами. — Теперь я жалею, что пришла, — заведующая скрестила руки на груди. — Пропустила все Ваши ухаживания. — Сейчас все устроим, — Олег воодушевился, а официант как раз вовремя подоспел к столу. — Вы предпочитаете красное или белое вино? И, может, сырную тарелку. Очень хвалят отбивную. Есть и стейк из семги с бурым рисом. — Отлично. Да. Я буду белое вино и семгу, — Ира пробежалась глазами по меню. — И минеральную воду без газа. И медовик. Обожаю медовик. Брагин разомлел от искренности женщины и добавил: — Мне отбивную. Тоже белого вина. И все-таки принесите нам сыр на закуску. — С медом и орехами, — уточнил молодой человек. — Да, — кивнул врач. — Спасибо. Официант ушел передавать заказ, а в конце вагона показался силуэт Кристины. Она увидела Олега и помахала ему, направившись быстрым шагом в его сторону. Цокот от ее шпилек отзывался в ушах. Вечернее черное платье стало еще короче. А на губах появился алый оттенок помады. — Все-таки пришел, — с энтузиазмом начала девушка, но увидела спутницу Брагина и сникла. — Дамочка, прошу прощения, но у нас здесь свидание, — не уступая, обратилась она теперь к заведующей. — Свидание? — Павлова удивилась и нелепо улыбнулась, вспоминая их на улице у вагона. — Я, пожалуй, пойду… — она хотела встать, но вдруг рука мужчины задержала ее, а сам он ее перебил. — Да нет никакого свидания! Она даже не знает, как меня зовут. А Вам, — теперь он обращался к Кристине, — я ясно дал понять, что путешествую не один. — Да ну? И кто же она тебе? — Кристина и не думала униматься, а Брагин почувствовал в ее дыхании нотки крепкого спиртного. — Тетка из Ростова? Сестра? Или просто попутчица, которую ты собирался сегодня ночью уложить за неимением других вариантов? Глаза Иры бешено заметались, она вырвала свою руку из ладони Олега и направилась к лестнице. — Ну все, ты меня достала, — Брагин оттолкнул Кристину и пошел за заведующей, бросая мимо проходящему официанту, — выведите ее отсюда. Она не в адеквате. Ходит оскорбляет всех. Мы сейчас вернемся. Он прибавил шаг и увидел, как Ирина зашла в одну из туалетных кабинок, захлопывая за собой дверь. — Ирина Алексеевна! — он подошел вплотную к двери, но не стал стучать. — Ну что Вы?! Зачем Вы ее слушаете?! Какая-то уличная девка! С однозначными намерениями. Не того собралась окучивать. Ирина Алексеевна, пожалуйста, выходите. Иначе… Иначе мне придется все же принести Вам в купе салатик. Павлова тяжело выдохнула и отперла замок. Дверь открылась, и сердце Брагина рухнуло в пропасть и разбилось на части. На нижних веках и щеках подтеки туши, которые она пыталась стереть салфеткой. А глаза красные от слез. — Простите… Мне не стоило так реагировать. Нервы ни к черту. Она выбросила салфетку в урну и вышла в проход. — Давайте вернемся? — спокойно предложил Брагин, протягивая ей свою руку. — Вы знаете… Ужинайте без меня. Правда, не хочется. Извините. На пороге отчаяния Олег наблюдал за тем, как Ира развернулась и ушла в сторону четвертого вагона. Он был уверен, что она снова будет плакать. Он вернулся на второй этаж и подошел к официанту, протягивая деньги из бумажника. — Заверните все с собой. Вина можно бутылку вместо двух бокалов. И выберите самый свежий медовик, пожалуйста. Сдачи не нужно. Обрадовавшись крупным чаевым, молодой человек засуетился и через несколько минут вручил заказ пассажиру.***
Дверь в купе была приоткрыта, но Олег все равно тихонько постучал костяшками по стене, оповещая о своем приходе. Он не видел, как Ира вздрогнула в этот момент и уставилась на вход. — Можно? — он поставил пакет на стол и принялся вынимать ароматное содержимое. — Я тут принес наш ужин. А то там шумно. Людно. А мне хочется тишины. — Спасибо, — Ира разгладила невидимые складки на брюках и встала рядом с мужчиной, сжимаясь от такой внезапно тесной близости. — Я же понимаю, что Вы бы и там спокойно поужинали. Не стоило. — Ну не Вам судить, стоило или нет, — запах фиалок вновь окутал хирурга, как самый сладкий сон. — Вот я уверен, что да. Вы не умрете ночью от голода, и мне не придется Вас спасать. Хотя я бы Вас спас в любом случае, — он кивнул головой, соглашаясь с самим собой. Под равномерный стук колес, приглушенный наполовину верхний свет и включенную на планшете композицию грузинского исполнителя¹ пара доедала свой ужин из одноразовых контейнеров и пила вино из стеклянных стаканов для чая. При любых других обстоятельствах Павлова в жизни бы не согласилась на такой ужин, но сейчас ей захотелось запомнить этот момент. С Брагиным было спокойно. С ним было нестрашно. И все-таки ей казалось, что она опять себе врет. Может, это все только видимость. Внешняя оболочка. А внутри… Что же там? Он был спокоен, уравновешен. То и дело согревал ее теплом своих карих глаз. — Ваш десерт. Медовичок. Вкуснятинка! — он передал ей коробочку и посмотрел поверх нее искрящимся заботой взглядом. — Жаль, что Павловой в меню не было. — Я так и думала, — она усмехнулась. — Шутки у Вас, Олег Михалыч, слишком банальные для завоевания женских сердец. — С чего Вы взяли, что я хочу завоевать ваше сердце? — не отрицая, игриво спросил врач. — Я сразу это почувствовала, — просто ответила она. — Опекаете, как маленькую. Да? — Да, — без ненужных интриг и хитростей признался Олег. Оба не секунду ощутили эффект дежавю, но не сказали об этом. Это точно уже происходило с ними. Но когда? Где? Возможно в другой жизни. — Хм, — она задумалась и допила вино из бокала. — Почему, интересно… — Я же вижу, — осторожно начал он, — что у Вас что-то случилось. Вы едете в никуда. Чемодан слишком большой и тяжелый для пары недель на море. Почти протрезвев от этих слов, она уставилась на него, чувствуя нарастающую панику. Олег даже испугался, что она сейчас выскочит в дверь и просидит где-то до конца их дороги. — Нет, я же сказала, что я в порядке, — ее затрясло, но она не смогла ничего с собой поделать. — Ирина Алексеевна, тише, спокойно, — Брагин отставил свой стакан на стол и пересел к ней на полку. Он взял ее сложенные в замок, дрожащие руки в свои. Первым инстинктом было вырваться, но тепло его нежных ладоней оказалось слишком нужным и упоительным. Ира не чувствовала отторжения или омерзения. Она знала его несколько часов, но предпочла бы знать всю жизнь. — Спокойно. Вот так, — он убрал волосы от ее лица, — дышите. Сейчас открою форточку. Брагин встал, щелкнул окном, запуская свежий ночной воздух, и сел рядом. — Скоро будет остановка. Хотите выйти подышать? — Нет, — Ира пыталась выровнять дыхание. — Останетесь со мной? — Конечно. Он вернул ее руки в свои, тем самым притягивая ее ближе к себе. Она пленила его своей красотой, печальными глазами и сверх того — слабостью. А ведь он мог бы сейчас наслаждаться страстью в объятиях Кристины или любой другой девушки. Мог бы, но не хотел. Он не хотел никого. Ни грудастую, ни длинноногую. Ни с похотью, ни с нежностью. Первый раз на своей памяти ему не нужны были никакие связи. Кроме одной. Но не физической, а духовной, что выстраивалась по крупинке между ним и Ириной Алексеевной Павловой. И мужской голос так вовремя и кстати вторил его мыслям: Все вокруг забыть, проснуться теплым ветром И за ней идти множество рассветов… Но я за ней, за ней, Снова за ней, за ней, но…² Их плечи соприкасались, и это чувство опоры успокаивало Иру. Сколько они так просидели, она не имела понятия. Голова отяжелела от стресса, вина и усталости. И ей подумалось, что не такая уж это и плохая идея, если она все расскажет кому-то. Да и тем более Олег не кто-то. Они могли бы шестой год работать вместе. Интересно, как бы складывались их отношения в Склифе? Дружили бы они, были бы просто коллегами или… «Боже. Одумайся. Он моложе. Он любит таких, как Нарочинская. Своенравных и горячих женщин», — подумала Ира, прогоняя бред прочь из мыслей. Но ее рука невольно сама высвободилась из его хватки, дотронулась до его пальцев, будто уверяясь в его присутствии, и вернулась обратно в его ладонь. «Главное не уснуть». Ее голова вдруг оказалась на его плече, а сознание постепенно отключалось, посылая последние сигналы в мозг, что он крепко удерживает ее в объятии. Приказы не засыпать после десятка бессонных ночей больше не срабатывали. Брагин осторожно отпустил блондинку. Взял простыню и застелил свою нижнюю полку, бросив пару подушек к окну. Он перенес ее на постель и заботливо уложил, снимая с нее туфли. Руки потянулись к пуговицам пиджака. Он старался не тревожить ее и вынул сначала одну руку, а потом и другую из рукавов. Чем дальше он заходил, тем сильнее у него перехватывало дыхание. Помимо красивой груди и изгибов шеи пиджак скрывал несколько синяков разного размера и интенсивности. То же делали и брюки с ногами, на которых было чуть больше здоровых, не израненных мест. Зато колени были избиты в кровь, будто кто-то заставлял ее стоять или ползать на них часами. Брагин взял себя в руки и накрыл ее одеялом. Он повесил ее одежду на вешалку, выбросил пустые контейнеры в мусорные отсеки на первом этаже, переоделся в майку и свободные домашние штаны и лег напротив. Первый раз за много месяцев он крепко уснул с мыслью не о своей боли, а о боли этой невероятной женщины с глазами цвета морской волны.***
Из сна Брагина вытащил странный звук, чужеродный и неспокойный. Он повторился снова, окончательно приводя Олега в сознание. Тот сел на постели и включил лампочку индивидуального освещения для чтения. Гулкий стон повторился, и Ира беспорядочно заметалась на месте, мыча и неразборчиво разговаривая во сне. — Не надо… Пожалуйста… Не надо… Нет… Олег вскочил с полки и присел рядом с блондинкой. Он удерживал ее запястья одной рукой, чтобы во сне она не покалечила ни себя, ни его, а другой провел по ее щеке. — Ирина Алексеевна, — позвал он, — Ирина Алексеевна. Проснитесь! Резкий толчок поезда и голос Брагина заставили ее дернуться и проснуться. Она поднялась с подушки, смотря по сторонам глазами, полными ужаса. Ее учащенное дыхание было хриплым и тяжелым. — Все хорошо. Это был сон. Только сон. Олег провел по ее щеке тыльной стороной ладони, видя, как она едва сдерживает слезы. Он сидел так близко. От любого другого она бы отстранилась, но с Брагиным хотелось быть ближе. Ира затаила дыхание, все еще чувствуя прикосновение его пальцев. — Олег… — она до конца пришла в себя и поджала ноги. — Да? — Пить хочется, — она мотнула головой и ее подбородок задрожал от подступивших слез. — Водички? Вот, держи, — он открыл и протянул ей маленькую бутылочку. Она сделала несколько глотков и вернула ее на стол. Олег посмотрел на часы. 01:45. — Мне нельзя спать, — Ира протерла уставшие глаза. — Все время кошмары снятся. — Возьми, — Олег поднялся и протянул ей с крючка свой бежевый свитер и ее плащ. — Надо подышать. Тут и до панической атаки недалеко. Как раз сейчас в Ростове остановимся на пятнадцать минут. Павлова вылезла из-под одеяла и ужаснулась от осознания вещей. — Ты раздел меня? — Да. Но я доктор, так что меня можно не стесняться. — И, как доктор, ты обещаешь сохранять врачебную тайну? — Считайте, что я ничего не видел и не имею понятия, на что Вы намекаете. Ира облегченно вздохнула, пытаясь поверить в услышанное. Брагин накинул ветровку, спустился вниз из купе и первый вышел на улицу. Спустя минуту на выходе из вагона показалась и Павлова. Он помог ей спуститься, протягивая руку. Они на пару шагов отошли от поезда, и Олег встал у Иры за спиной. Почти прислоняясь к ней, он закурил. — Что Вы делаете? — Ира не знала, как еще спросить, но предпочла бы, чтобы он не уходил, а напротив притянул ее к себе. — Страхую Вас, — он наклонился к ее уху и прошептал почти в волосы, — чтобы Вы не упали, не сбежали, не ударили меня за то, что раздел. Его губы были совсем рядом с ее лицом, она закрыла глаза и представила, как бы он мог ее целовать. Сначала в висок, в щеку, она бы повернула голову ему навстречу, и его губы нашли бы ее. Он бы развернул ее к себе, целуя глубоко, но вместе с тем с осторожностью, пробрался бы руками под ее плащ и прижал к себе. И да, она отвечала бы на эти поцелуи. Обхватывала бы его шею, тянулась бы на мысочках к его губам. Поезд бы тронулся, оставляя их целующихся на станции вдвоем под ночным небосводом. — Холодно… — прошептала Ирина, выпуская пар изо рта, когда Олег выкинул сигарету и поравнялся с ней. — Зато небо какое звездное, — он устремил взгляд далеко в высоту. — Красиво… Когда я смотрю на небо, мне не так страшно жить, — призналась женщина, озвучивая мысли Брагина. Его накрыло волной чувств и неописуемого волнения. Что-то его невыносимо будоражило. За долгие недели, месяцы или даже годы он впервые почувствовал, что он не один. Простояв еще пять минут на улице, они вернулись в купе. Ира тут же спрятала наготу под одеялом, отдавая свой плащ. — Свитер пока оставьте себе. Согрейтесь сначала. Я сейчас вернусь. Она прислонилась спиной к подушкам и натянула горловину его свитера на нос. От ткани пахло Брагиным. Заботой, крепким сном, искренними разговорами. Несмотря на успокаивающий запах, она быстро сняла свитер, достала из своего чемодана свободный бежевый костюм для дома, натянула кофту и штаны и вернулась в постель. Пока не было слышно шагов, она поддалась соблазну и еще раз сделала глубокий вдох, прижав вещь к лицу. — Вот, — Олег зашел и поставил два горячих чая в подстаканниках на стол. — А то заболеете, не дай Бог. А еще у меня есть шерстяные носки, — он просиял, видя, что это развеселило заведующую, которая протягивала ему свитер. Когда поезд тронулся, она грела руки о стакан и о чем-то думала. Из забытья ее вывела мужская фигура в окне, проходящая мимо их вагона. Официальный костюм, тот же рост, прическа и кожаный портфель. Страх сковал каждую клетку тела и не давал вздохнуть. Павлова надеялась, что это глупые игры разума. Похожих людей на Земле тысячи. А тут она даже не видела его лица. Только со спины. Она прильнула к стеклу, чтобы рассмотреть прохожего. Но его и след простыл. — Все в порядке? — Чисто теоретически сейчас можно было сесть на поезд? — ее голос выдавал волнение. — Не думаю. Двери закрывают до того, как поезд начинает движение. А что такое? Увидели знакомых? — Брагин посмотрел в окно. — Надеюсь, что нет… — она закусила губу и обхватила себя руками. — Вам лучше лечь спать. А то приедете завтра разбитый. Только можно Вас попросить закрыть дверь на замок? — Да я привык, — он встал и выполнил просьбу, о чем оповестил щелчок. — Сами знаете, что такое ночные дежурства. А когда случай преподносит тебе шанс дежурить у полки заведующей хирургией НИИ Склифосовского, так это вообще удача. — Не думали вернуться? — В Склиф? Думал, конечно. Особенно в тот момент, когда наши пути с Нарочинской разошлись. Хотелось что-то поменять. Но мы все еще работаем вместе. Не смешиваем личное и рабочее. Она счастлива, замужем за нашим хирургом, у них растет дочка. И все вроде бы ничего. Хотя скоро это вообще не будет иметь никакого значения, — мужчина цокнул языком и проглотил ком в горле. — Вы так говорите будто… — Ира не могла подобрать слов, — иногда так говорят пациенты. Кто знает, что скоро окажется на том свете. — Все-таки из Вас получилась бы отличная сыщица, — врач грустно улыбнулся. — Олег? — взгляд недоверия, смешанный с иронией, вмиг посерьезнел. — Олег, что?.. Брагин помедлил, сомневаясь в том, что Павловой стоит все рассказывать. Он не говорил об этом никому и никогда. Не знали ни друзья, ни родные. И сейчас эти слова словно застряли в районе солнечного сплетения, и никак не получалось их произнести вслух, поразить благоговейную тишину моментом боли и отчаяния. — Несколько месяцев назад я перенес микроинсульт, — Олег набрал воздуха в легкие и сложил руки на столе в замок. — Были тяжелые последствия. Раскоординация. Тремор. Я не мог работать и оперировать. Долго боролся с этим. И когда прошел реабилитацию, мне повторно сделали МРТ и обнаружили опухоль. Дыхание Ирины участилось, но она старалась держать себя под контролем, как всегда ей это удавалось на работе. — Что говорят врачи? — Год. Может, два, — Олег озвучил свой приговор и проникновенно посмотрел на свою попутчицу. — После отпуска пройду курс химиотерапии. Потом сделают операцию. — Почему откладываете? — Потому что шансы близки к нулю. А мне так хочется, — он снова цокнул и поморщился, — так хочется посмотреть на эту жизнь. Вот мог бы я еще утром подумать, что встречу Вас сегодня? Что у меня так снесет башню, что я забуду и о боли, и о смерти. Ошарашенная признанием, Павлова смутилась, но глаза не отвела. — Я могу что-то для Вас сделать? — Вы уже сделали. Может, это прозвучит банально. И как Вы говорите, не для завоевания сердец. Но с сегодняшнего дня у меня появился повод бороться за свою жизнь. И, может, если мой тысячный шанс выстрелит, то Вы согласитесь выпить со мной в Москве кофе. — Соглашусь, — быстро ответила Ира и эмоционально добавила, — и выстрелит, я точно знаю. — Может быть… — Не может быть. А точно. Есть монетка? Олег хохотнул, встал и порылся в кармане куртки. Он достал пятирублевую монету и в момент, когда вкладывал ее в ладонь Павловой, остановился и зажмурился. А сейчас он скажет ей: «На, загадай». Это было. Это уже точно, черт возьми, было. А потом Ира подкинет ее и не поймает. — Так странно, — зав отделения посмотрела на серебряную монетку и покрутила ее между пальцев, — весь день меня преследует эффект дежавю. Как думаете, мы могли быть знакомы в прошлой жизни? — Говорят друг другу врачи, чья профессия не подразумевает быть фаталистами. Пусть Брагин и отшутился, но он сел на свое место с четким пониманием того, что больше никуда из своей жизни эту женщину не отпустит. Если только выживет. — Орел, решка? Хотя чего я спрашиваю! — Ира смешно фыркнула и подкинула монету. Она хлопнула ладонями, ловя ее в капкан, подняла верхнюю и показала врачу. Орел. И вдруг ее лицо озарила улыбка. Настоящая, лучезарная, без тени грусти. Казалось, что она сейчас вскочит и кинется в его объятия с криками: «Я же говорила!» — Буду надеяться, что предсказываете Вы так же хорошо, как и сопоставляете факты. В любом случае, — хирург тяжело вздохнул и приподнял уголки губ, — придется пострадать ради того, чтобы выпить с Вами кофе, — он замолчал, впитывая их эмоции, а после продолжил. — Ну а что же у Вас, Ирина Алексеевна? — Что у меня? — Мы с Вами знакомы… — Олег сверился с часами на телефоне, — почти двенадцать часов. Думаю, теперь я могу узнать, есть ли у Вас друг, любовник или муж? — Нет, — Ира покачала головой. Брагин нарочно молчал и ждал. Ждал и слушал тишину. Проносящиеся за окном прожектора освещали лицо блондинки помимо двух включенных ламп для чтения. Она повела головой, и этот жест выдал ее смирение. — У меня был и муж, и друг, и любовник, — наконец-то начала она. — С мужем мы познакомились много лет назад, еще молодыми, — ее взгляд уплыл в ностальгические времена, а сама она расслабилась и перескакивала с мысли на мысль. — Жили, как все. Получили квартиру. У нас родился сын. Артем. Он сейчас живет в Праге с женой, там же работает. А муж… Это случилось в первый год моей работы в Склифосовского. Павлов задерживался допоздна. Не приходил ночевать. Я узнала, что он завел себе молоденькую любовницу. И все, — Ира сглотнула горечь и уставилась в окно. — А потом… Два года назад из Израиля вернулся мой давний… друг. У него там была своя клиника. Он специализируется на челюстно-лицевой хирургии. Тридцать лет я ждала. Думала, как и что скажу ему при встрече. Ведь мне казалось, что я всегда любила только его. А он приехал, чтобы воспользоваться моим положением. Ему нужен был донор для пересадки сердца. И ему было негде жить. Я ему это обеспечила. Бесплатно, разумеется. Сейчас он встречается с нашей бывшей пациенткой. Таким образом, — Ира пожала плечами, — второе место в моем сердце закрылось для очередного мужчины. — М-да, — Брагин сжал губы и скрестил руки на груди. — Ну, а третье? Кто удостоился звания любовника? Ира закрыла глаза, и Олег почти что физически ощутил ее боль. Она посмотрела на него с жалостью, яростью и холодом. Но это все предназначалось не ему. Облокотившись на колени, Ира открыла рот и простонала, словно ей надавили на кровоточащую рану. — Прости… Не нужно ничего говорить. — Нет, — отрезала Павлова. — Мне надоело бояться. Надоело быть с этим один на один. Я больше так не могу. Слезы покатились по ее щекам, и она рассказа Олегу все, что так болело. Она рассказала про того, кто занимал третье место среди ее, как ей думалось, любимых мужчин. И про знакомство с чиновником из Минздрава, и про несчастный случай с его сыном, и про их совместное проживание. Про то, как он хватает ее за руки и шею, чтобы остановить. Как замахивается и бьет по лицу, если она что-то сказала поперек его слова. Как насилует по ночам, а утром гладит по лицу, признаваясь в любви. Как орет на нее матом в состоянии алкогольного опьянения и винит в смерти сына. Как ревнует ее к Кривицкому и, не стесняясь, швыряет ее об стеллажи и столы прям в больнице. Как неделю назад он о стену разбил стакан с виски в разгар их ссоры, накинулся на нее, побуждая к сексу, а она отталкивала его, пока он не подобрал крупный осколок с пола и не пригрозил ей расправой. Тогда-то она и решила бежать. Купила билет на ближайшую доступную дату в кассе на вокзале, чтобы Алеников не смог отследить ее входящие письма и сообщения. А вчера утром, когда он ушел на работу, она покидала в чемодан все самое необходимое и ушла из собственного дома. И вот теперь она здесь. С Брагиным. Если бы его спросили, что он чувствовал, когда слушал рассказ Павловой, наверное, он бы отвел взгляд, сжал челюсти, а руки — в кулаки. Ему хотелось сражаться за несправедливость, за боль, причиненную его ранимой заведующей. Ира плакала, но была с ним честна. Она доверилась ему, открыла душу, однако не была уверена, что ее опять не предадут, что ее опять не растопчут. Кто он ей? Случайный попутчик, первый встречный или ангел-хранитель? И кто она ему? Несостоявшаяся начальница, мимолетное влечение или все же его любовь? Когда блондинка закончила свою исповедь, она подтянула колени к груди и уткнулась лицом в сложенные руки. Стоило все страхи обличить в слова, как стало намного легче. Она услышала движение и почувствовала исходящее от мужчины тепло. Брагин утешительно гладил ее по спине и одновременно с этим медленно перебирал ее волосы. На плече Иры, ровно там, где под одеждой была большая ссадина, остался отпечаток его губ. Затем еще один — в области запястья с отметинами от сильных пальцев. Олег с осторожностью взял ее руки в свои, но она сама потянулась к нему, проходясь ладонями по его плечам, заключая в объятия и прячась в сгибе его шеи. Мягкость, теплота, бьющееся родное сердце, — как же ему всего этого не хватало. Он крепко удерживал Иру с осознанием того, что ему больше нестрашно за себя. Только за нее. Как же там пелось, в неимеющей никакого до этого мига смысла песне? «Заглуши мою боль. И мое сердце выбери. Солнце выгорит. Мысли выбили. Где бы мы были? И любовь. Где же ты…«³. — Моя любовь, — прошептал Брагин, убирая от лица Иры светлые локоны и стирая большими пальцами ее слезы со щек. — Вот это да… — она грустно усмехнулась, проведя подушечками пальцев по его скуле. — Спустя каких-то двенадцать часов? — Мне хватило пары минут, — он старался запомнить все ее родинки, все морщинки, с любовью говоря эти слова, — и всей прошлой жизни. — И мне… Как же тяжело ей дались эти слова. Она чуть было снова не заплакала. Предотвращая накрывающую Павлову истерику, Брагин коснулся кончиком своего носа ее, что заставило ее вздрогнуть. Но Ира не отстранилась. Он скользнул губами по уголку ее рта, безмолвно спрашивая разрешения. И тогда она подалась ему навстречу, и их губы встретились в поцелуе. Сейчас ни у него, ни у нее не возникло ощущения дежавю. Тем не менее, все встало на свои места. Все было правильно.***
Под ногами хрустел снег. Кутаясь в красный шарф и черное пальто, Ира медленно шла, вдыхая морозный воздух, что обжигал легкие. Люди говорили ей, что боль проходит. Да, физические раны затягиваются, побои забываются, а сердце открывается навстречу новому. Но что до души… Душа не забывает. Новости о ДТП, в которое попал Алеников, разлетелись по Минздраву и всем медицинским учреждениям. Хирурги не смогли справиться с аневризмой, и он скончался месяцем ранее на операционном столе. Могильные плиты всегда заставляют вспомнить о тех, кто ушел не так давно. Что почувствовала в тот день Ира? Долгожданное освобождение. Несмотря на то, что каждое утро она теперь просыпалась в крепких и надежных руках любимого человека, который охранял ее сон и не давал ей видеть кошмары. После двух недель проведенных в бесконечной любви на морском побережье они вместе вернулись в Москву. Павлову даже не пришлось уговаривать переехать к нему. Брагин встречал ее по вечерам на крыльце Склифа, они вместе шли домой. Они засиживались до поздней ночи, разговаривая обо всем и ни о чем, как в тот день в поезде. Алеников, естественно, отомстил Ире за предательство и лишил ее должности заведующей. Но ей почти что не было тяжело. Олег обещал, что все наладится, а она верила Олегу. Всегда. Безоговорочно. Они делили все на двоих. Поцелуи, объятия, смех и радость, улыбки и слезы, страстные вечера, когда Брагин шептал ей, что она только его, и он никогда ее от себя не отпустит. Когда-то она заняла четвертое место в его купе, а теперь он занимал четвертое и последнее место в ее воскресшем сердце. Ира остановилась и вспомнила, как он нежной рукой провел по ее щеке, как будто это было вчера или даже сегодня утром. Только вот теперь она проводила рукой по белой мраморной плите с любимым именем, выгравированным на ней. — Ну здравствуй, — прошептала она, укладывая к подножию на снег алые розы, и заплакала, до боли прикусывая нижнюю губу. — Знаешь… Ты просил меня не плакать, быть сильной. Но я не могу. Я скучаю, Брагин. Я так невыносимо по тебе скучаю. Помнишь, как ты перед операцией попросил меня прочитать тебе твое любимое стихотворение? А я пообещала это сделать, когда ты очнешься в реанимации… — слезы текли ручьями из ее зеленых глаз, а изо рта вырвался стон с паром. Трясущимися пальцами Ира, мертвенно бледная, достала из сумки тот самый сборник стихов и раскрыла книгу на месте закладки. Она уняла слезы, и в этот миг зазвучал ее осипший голос: Я жизнь люблю безбожно! Хоть знаю наперёд, что рано или поздно настанет мой черёд. Я упаду на камни и, уходя во тьму, усталыми руками землю обниму… Хочу, чтоб не поверили, узнав, друзья мои. Хочу, чтоб на мгновение охрипли соловьи! Чтобы впадая в ярость, весна по свету шла… Хочу, чтоб ты смеялась! И счастлива была.⁴Я знаю, что нет такого места, где я смогу
Жить без тебя. Я хочу свободы, но я умру.
Charusha — Останься со мной