Беда не приходит одна

Кровь пульсирует в висках в такт шагам, и, кажется, еще совсем чуть-чуть и голова расколется, как небольшой орех от удара ее тяжелых ножен. Тридцать три удара — именно столько она насчитала, пока бежала по узким улочкам Лофу. Тридцать три удара, отбивающие ритм ее ярости, эхом отдающейся в ушах тяжелым гулом. Ледяное Жало. Проклятое имя жжет ее изнутри, как раскаленное железо, которым отец выковывал свои смертоносные шедевры в молодые годы. Торговцы, лица которых скрыты капюшонами, шепчут, предлагая свои товары: сомнительные эликсиры, запрещенные техники, украденные артефакты. Юньли проходит мимо, не обращая на них внимания. Ее интересует только одно. Меч, что не был похож на другие. Он не сиял блеском полированной стали, а мерцал, словно покрытый тонким слоем инея. Его клинок, длиной чуть более двух чи, был изогнут, подобно клыку хищного зверя. Вместо гарды — хитросплетение темного металла, напоминающее когти борисинцев. И не было ножен, которые могли бы сдержать его зловещую ауру. Ледяное Жало было орудием, созданным для того, чтобы сеять хаос и питаться страданиями. Воплощение всего, что она ненавидит в проклятых мечах. Юньли останавливается в нескольких шагах от прилавка, притворяясь обычной покупательницей, разглядывающей товар, и прокручивает в голове свои следующие действия. На черном рынке не любят лишних вопросов и резких движений. Один неверный шаг — и ты можешь оказаться втянутым в схватку, из которой не выйдешь живым. Ее план был прост, как удар меча. Три этапа: найти торговца, продавшего Ледяное Жало последнему владельцу, выследить этого владельца и, наконец, уничтожить проклятый клинок. Первый этап был завершен еще на Чжумине. Торговцем оказался изгнанник с Комиссии по ремеслам, скрывающийся под именем Лаоши. Тот был труслив и болтлив, поэтому под натиском Юньли быстро выдал имя покупателя — какой-то молодой аристократ, прожигающий жизнь в игорных домах Лофу Сяньчжоу. Юньли прищуривается, оглядывая толпу, мелькающую перед ней. Звуки, запахи, голоса — все сливается в один гул, который она старательно отсекает, фокусируясь на своей цели. Найти этого аристократа. Имя его — Сюэ Чжань. Юньли запоминает его лицо по наброску, сделанному со слов Лаоши. Высокий, худощавый, с высокомерно вздернутым подбородком и пустым, безжизненным взглядом. Глаза — вот что выдавало в нем владельца проклятого клинка. В них таилась та же холодная пустота, что и в Ледяном Жале. Она чувствует это. Всегда хорошо чувствует клинки. Лаоши тогда поведал ей, что новый владелец меча — заядлый игрок, просаживающий свое состояние в подпольных казино Лофу. И именно здесь, на черном рынке, расположен вход в одно из самых крупных — «Златой Карп». Он должен быть где-то здесь. Проклятые мечи, подобно паразитам, питаются пороками своих владельцев. Азарт, жадность, похоть — все это является топливом для темной магии. Ледяное Жало не исключение. Оно жаждет острых ощущений, риска, адреналина, бурлящего в крови во время игры. Но самая сильная жажда, разумеется, — кровопролития. Янтарные глаза, привыкшие к блеску отточенной стали, скользят по товару, не задерживаясь ни на чем. Ее взгляд ищет нечто иное — проклятую ауру, которую она каждый раз чувствует кожей, каждой клеточкой своего тела. Здесь самый настоящий лабиринт из узких переулков и тупиков, где легко заблудиться и еще легче — лишиться жизни. Юньли знает, что этот чужеземец-аристократ, скорее всего, не дурак, чтобы разгуливать здесь с Ледяным Жалом на поясе. Он наверняка спрятал его, а сам пришел сюда за чем-то другим. Но за чем? Ответ приходит неожиданно. Юньли замечает, как двое крепких мужчин в темных одеждах грубо расталкивают толпу, прокладывая дорогу к одному из прилавков. Их лица скрыты под капюшонами, но Юньли видит их руки — сильные, мозолистые, с характерными отметинами, которые остаются от постоянного ношения оружия. Телохранители. А там, где телохранители, там и их господин. Она медленно следует за ними, держась на расстоянии и стараясь не привлекать внимания. Мужчины останавливаются у прилавка, за которым сидит сухопарый старик с пронзительным взглядом. Юньли узнает его — это Лао Гуй, ростовщик, известный своей любовью к азартным играм. Сюэ Чжань, по словам Лаоши, был у него в долгах. И тут Юньли понимает: аристократ пришел сюда не покупать, а закладывать. Заложить Ледяное Жало, очевидно, чтобы отыграться. Это объясняет, почему он здесь, на черном рынке, а не в каком-нибудь роскошном игорном доме. Теперь нужно действовать быстро и решительно. План, который Юньли так тщательно продумала, придется менять на ходу. Она должна перехватить меч, прежде чем тот окажется в руках Лао Гуя. Но как? Два телохранителя — это серьезное препятствие. Юньли прикидывает свои шансы: можно попытаться атаковать их, но это привлечет внимание всей толпы, и Сюэ Чжань наверняка успеет сбежать. Нужно действовать хитрее. Мысли лихорадочно мечутся в голове, как искры от раскаленного металла под молотом. Она не может позволить Ледяному Жалу остаться в руках этого повесы. Кто знает, сколько бед он успеет натворить, пока она будет выслеживать его по всему Лофу? Юньли незаметно перемещается, выбирая лучшую позицию для наблюдения. Она изучает громил: высокие, крепкие, но слегка медлительные. Похоже, они больше рассчитывают на грубую силу, чем на ловкость. Может, есть способ обвести их вокруг пальца? Возможно, стоит сыграть на их самоуверенности. Отвлечь внимание каким-нибудь незначительным инцидентом, например, сымитировав обморок или устроив небольшой переполох. Но это слишком рискованно — Лао Гуй наверняка заподозрит неладное. Может, стоит подослать кого-то? Но кого? У нее нет здесь связей, да и время поджимает. С каждой секундой приближался тот момент, когда Сюэ Чжань отдаст меч. Юньли замечает, как аристократ нервно потирает руки, а его взгляд бегает по толпе. Он тоже нервничает. Возможно, это ее шанс? Все варианты рассыпаются песком сквозь пальцы, когда рядом раздается знакомый, до зубного скрежета, голос: — Юньли? Что ты здесь делаешь? Как хелиоби из табакерки, перед ней возникает Яньцин. Безупречный, как всегда, в своей белоснежной форме Облачных Рыцарей. На его лице — смесь удивления и неодобрения. У Юньли в голове словно что-то взрывается. Весь план, все расчеты летят к Яоши. — Да чтоб тебя! — вырывается у нее сквозь стиснутые зубы. Вот это невезение! Из всех возможных мест и из всех возможных моментов он выбрал именно этот, чтобы появиться. Весь тщательно выстроенный план рушится в одно мгновение. Теперь все испорчено. Яньцин, конечно же, не позволит ей просто так украсть меч. Он начнет задавать вопросы, читать нотации о законности и порядке… А Сюэ Чжань тем временем скроется с Ледяным Жалом, и Юньли придется начинать все сначала. Она бросает на парня яростный взгляд, в котором — горючая смесь из гнева, разочарования и, возможно, капли страха. Страха не перед Яньцином, конечно, а перед тем, что он помешает ей выполнить одну из важных миссий. — Ты следил за мной? — цедит Юньли сквозь зубы, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. Яньцин удивленно поднимает брови и продолжает шепотом: — Следил? Конечно, нет! Я здесь по делу. А вот что ты делаешь здесь? Не думаю, что генерал Хуайянь одобрил бы такое времяпрепровождение. Конечно, дед не одобрил бы! Но разве он поймет? Разве он поймет эту жгучую необходимость, нестерпимое желание уничтожить все проклятые мечи, которые когда-либо были созданы ее отцом? Клинки, которые несут в себе только боль, страдания и разрушение. — Не твое дело, — огрызается Юньли, не отрывая взгляда от Сюэ Чжаня, который уже протягивает старику небольшой бархатный мешочек. — О, я думаю, что это мое дело, — настаивает Яньцин, сделав шаг ближе. — Учитывая, где мы находимся, мое дело — защищать Лофу Сяньчжоу от любых угроз. И я не могу позволить тебе нарушать закон, даже если ты внучка генерала Хуайяня. Юньли сжимает кулаки. Спорить с ним сейчас — пустая трата времени. Нужно действовать, пока Сюэ Чжань не ушел. Она делает резкий шаг вперед, намереваясь протиснуться мимо. — Посторонись! — словно змея шипит девушка. Но парень стоит как вкопанный, не двигаясь с места. В его глазах — стальная решимость, которую Юньли так хорошо знает. Яньцин слишком упрям, и он ни за что не отступит от своих принципов. Но и она не может отступить. — Ни за что, — отвечает он, легким движением преграждая ей дорогу. — Сначала объясни, что происходит. Юньли буквально закипает. Еще немного, и она просто оттолкнет его в сторону, в самый конец черного рынка. — Послушай, я не могу тебе все рассказать, но поверь: это очень важно, — на удивление, ее тон смягчается. — Нужно забрать этот меч. И я это сделаю, с тобой или без тебя. Последняя фраза повисает в воздухе, тяжелая, как удары ее двуручного меча. Юньли видит, как в его глазах мелькает тень сомнения. Он явно не ожидал такого напора. Впрочем, Юньли и сама удивлена собственной сдержанностью. Обычно в подобных ситуациях она сначала действовала, а думала потом. Но сейчас, ощущая на себе пристальный взгляд Яньцина, она понимает, что грубая сила не поможет. Юньли делает глубокий вдох, пытаясь унять разбушевавшиеся эмоции. — Хорошо, — говорит она, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно и убедительно. — Я расскажу тебе все. Но потом. Сейчас каждая секунда на счету. Один неверный шаг — и все пойдет прахом. Но Юньли не боится даже глядя на то, как парень, смотрящий на нее с нескрываемым недоверием, колеблется, взвешивая все «за» и «против». Она готова рискнуть всем, чтобы уничтожить Ледяное Жало. Потому что это не просто меч. Это — наследие ее отца, которое она обязана искоренить. Это — ее долг, судьба и проклятие. И она не остановится, пока не выполнит его. Наконец, Яньцин сдается. — Хорошо, — уверенно говорит он, коротко кивнув. — Я помогу тебе. Но если окажется, что ты меня обманула… Он не договаривает, но угроза в его голосе звучит вполне отчетливо. Юньли лишь усмехается в ответ. Теперь, когда они действуют сообща, шансы на успех значительно возрастают. Юньли быстро обрисовывает ему ситуацию, объясняя, что меч, который пытается заложить Сюэ Чжань, представляет огромную опасность. Яньцин слушает внимательно, не перебивая, и его взгляд становится серьезным, а губы сжимаются в тонкую линию. — Ты уверена, что он именно здесь? — Абсолютно, — отвечает девушка, кивнув. — Чувствую его ауру. Яньцин хмурится, пытаясь прочувствовать то же, что и она. Но, видимо, у него это не получается. — А я ничего не чувствую, — признается он, покачав головой. — Но, допустим, ты права. Сердце пропускает удар — она не ожидала, что Яньцин так легко поверит ей на слово. Впрочем, сейчас не время для сантиментов. Нужно действовать по только что обговоренному плану. Яньцин делает резкий шаг вперед, привлекая внимание громил. — Эй, вы! — повышает голос, указывая на них пальцем. — Вы не имеете права здесь находиться! Мужчины, опешив от такой наглости, оборачиваются. — Мальчуган, ты кто такой, чтобы нам указывать? — рычит один из них, угрожающе надвигаясь. — Я — лейтенант Облачных Рыцарей! — отвечает парень, гордо выпрямляясь. — И приказываю вам уйти! Пока Яньцин отвлекает телохранителей, она незаметно подкрадывается к Сюэ Чжаню, двигаясь быстро и бесшумно. Аристократ, увлеченный разговором с Лао Гуем, ничего не замечает. Юньли уже почти у цели, когда вдруг… …раздается оглушительный грохот. Все происходит слишком быстро. Кто-то опрокидывает огромный котел с кипящим маслом, и раскаленная жидкость разливается по земле, обжигая все на своем пути. Толпа в панике разбегается, крича и толкаясь. Юньли, не удержавшись на ногах, падает на землю. Сюэ Чжань, испуганно вскрикнув, отшатывается назад. Завернутый в плотную ткань меч выпадает из его рук и катится по земле прямо к ее ногам. Горячее масло шипит и пузырится вокруг, опаляя кожу. Юньли резко вскакивает, игнорируя жжение. В голове молотом стучит только одна мысль: меч, меч, меч. Глаза лихорадочно ищут его среди хаоса разбегающихся людей, опрокинутых лотков и растекающейся по брусчатке масляной лужи. Вот он! Неподалеку от ее ног, наполовину погрузившись в кипящую жижу. Адреналин придает сил. Юньли, не раздумывая, бросается к ткани. Жар обжигает руки, но она стискивает зубы и выдергивает клинок из масла. Ткань, пропитанная горячей жижей и обгоревшая по краям, обжигает пальцы, но Юньли крепко сжимает меч в руке. Главное — он у нее. Вокруг творится настоящая неразбериха. Крики, ругань, топот ног… Юньли, изо всех сих подавляя кашель, оглядывается в поисках Яньцина. Где же этот несносный мальчишка? Внезапно чья-то сильная рука хватает ее за плечо и резко дергает назад. Юньли инстинктивно выхватывает свой двуручный меч, и разворачивается, готовая к атаке. Но перед ней оказывается Яньцин: его лицо покрыто копотью, а светлая форма испачкана маслом и грязью. — Где Сюэ Чжань? — Сбежал, — коротко отвечает парень, оглядываясь по сторонам. — В такой суете немудрено. Нужно скорее уходить отсюда. Не успевает Юньли и слова сказать, как ее подхватывают под руку и с силой тянут за собой, прокладывая путь через толпу. Стиснув зубы, она позволяет ему вести себя, хотя и сама прекрасно может выбраться из этой суматохи. Вместе они пробираются по узким, извилистым переулкам, петляя между опрокинутыми лотками, лавками и домами, мимо ошарашенных торговцев и перепуганных покупателей. Чужая рука крепко держит ее за запястье, хватка Яньцина надежна и неожиданно… тепла. Это тепло, такое живое и настоящее, резко контрастирует с пронизывающим холодом, исходящим от меча, который Юньли сжимает в другой руке. Даже сквозь плотную ткань она чувствует, как проклятый клинок высасывает из нее жизненные силы подобно голодному паразиту. Кожа зудит и покалывает, словно усыпана сотнями крошечных ледяных игл. Ощущение настолько неприятное, что Юньли приходится стискивать зубы, чтобы не вскрикнуть. Но тепло руки Яньцина… действует почти как противоядие, мягко обволакивающее ее запястье, пульсирующее на коже и под ней, отдаваясь странным, непривычным эхом где-то глубоко внутри. Разгоняя холод, исходящий от проклятого клинка, это тепло несколько успокаивает ее — Юньли ни за что в жизни не призналась бы в этом. Она пытается игнорировать незнакомое ощущение, сосредоточившись на беге и на необходимости избавиться от Ледяного Жала как можно скорее. Наконец, они вырываются из лабиринта рынка и оказываются на одной из тихих, безлюдных улочек Лофу. Яньцин останавливается, опираясь руками на колени и тяжело дыша. Юньли, освободив руку, тоже переводит дух, вдыхая полной грудью свежий, прохладный воздух. Холод от проклятого меча усиливается, теперь, когда контраст с теплом руки парня исчез. Юньли невольно ежится, еще сильнее сжимая клинок в руке. — Ну и зачем было бежать так, словно за нами стая борисинцев гналась? — с усмешкой спрашивает парень, выпрямляясь и вытирая пот со лба. Юньли, мягко говоря, возмущена — этот малец сам потащил ее, а теперь что-то высказывает! Яньцин оглядывается по сторонам, убеждаясь, что погони нет. Юньли, не говоря ни слова, опускается на землю, прислонившись спиной к прохладной каменной стене и откладывая клинок в сторону. Ноги гудят от усталости, вдруг накатывает легкое головокружение и тошнота. Холод от меча пробирает до костей, и Юньли невольно обхватывает себя руками, пытаясь согреться. — Неужели великая Юньли, гроза всех проклятых мечей, устала после небольшой пробежки? — с издевкой произносит парень, глядя на нее сверху вниз. Его слова задевают за живое. Юньли резко поднимает на него взгляд, полный гнева и раздражения. — Заткнись, Яньцин, — цедит она сквозь зубы. — И не строй из себя героя. Если бы не ты, я бы уже давно разобралась с этим Сюэ Чжанем и уничтожила этот проклятый клинок! — О, не сомневаюсь, — с издевкой протягивает Яньцин. — Ты бы наверняка устроила там такое побоище, что Облачным Рыцарям пришлось бы полдня разгребать последствия! — Ну, а что в этом плохого? — парирует она, устало массируя виски кончиками пальцев, когда резкая боль в очередной раз прошибает голову. — Зато проклятый меч был бы уничтожен. — Ага, вместе с половиной рынка, — не уступает Яньцин, складывая руки на груди. — Ты хоть представляешь, сколько проблем это бы нам создало? — Мне плевать на ваши проблемы, — отрезает она. — Моя задача — уничтожать проклятые мечи, и я буду делать это, независимо от того, нравится это кому-то или нет. — Твоя прямолинейность иногда просто поражает, — вздыхает Яньцин, качая головой. — Ты хоть понимаешь, что действуя в одиночку, ты подвергаешь себя опасности? — Я не боюсь опасности. — О, конечно, — иронично протягивает парень. — Забыла упомянуть, что ты еще и внучка генерала Хуайяня. Наверное, думаешь, что это делает тебя неуязвимой? Гнев вновь поднимается в груди горячей волной, но Юньли не отвечает. Конечно, она понимает, что, будучи внучкой генерала, находится в более привилегированном положении, чем многие другие. Но это не значит, что она не способна позаботиться о себе сама. И уж точно это не значит, что она боится опасности. Наоборот, опасность — это то, с чем Юньли сталкивалась на протяжении всей своей жизни. С самого детства она тренировалась под руководством деда, постигая искусство владения мечом и кузнечного дела. Хуайянь учил ее не только сражаться, но и выживать, принимать решения, быть ответственной за свои поступки. Он говорил, что сила — это не только умение владеть оружием, но и умение контролировать свои эмоции, свои страхи и ярость. И Юньли старалась следовать его наставлениям… Старалась, но получалось не всегда. Ледяные оковы проклятого меча, сжимающие сердце, постепенно вытягивают тепло и силы. Кажется, даже кровь в ее жилах течет медленнее, превращаясь в ледяную слякоть. Голова кружится все сильнее и сильнее, перед глазами плывут темные пятна, а в ушах стоит назойливый звон. Юньли отчетливо помнит слова деда: «Проклятые клинки коварны. Они не только ранят тело, но и разъедают душу. Будь осторожна и не позволяй им овладеть тобой.» Она всегда старалась быть осторожной, но сегодня что-то пошло не так. Возможно, это из-за внезапного появления Яньцина, который своими язвительными замечаниями выбил ее из колеи. А может, просто этот меч оказался сильнее, чем она думала. В любом случае, сейчас ей плохо. Очень плохо. Холод проникает все глубже, оседая инеем на ресницах, забираясь под одежду, цепляясь колючими иглами к коже. Юньли судорожно цепляется пальцами за юбку, пытаясь удержать сознание. Тело бьет мелкая дрожь, губы моментально синеют, а дыхание становится прерывистым и хриплым. Силы покидают ее, сознание мутнеет, окутывая пеленой тумана. Яньцин, заметив состояние девушки, медленно меняется в лице. Его взгляд, до этого полный иронии и насмешки, становится серьезным и… обеспокоенным? Впервые за все время их знакомства он смотрит на нее не как на соперницу, а как на человека. — Ты вся дрожишь, — тихо произносит он, присев рядом на корточки. — Тебе холодно? Юньли хочет ответить ему что-нибудь резкое, оскорбительное, но слова застревают в горле режущими льдинками. Она лишь молча кивает, не в силах даже поднять на него глаза. Пристальный взгляд скользит по ней — Юньли чувствует его кожей. Яньцин, наверное, думает, что она слабачка. Что она не справляется со своей задачей. И, возможно, он прав. Но сейчас Юньли не может думать об этом. Она может только прокручивать раз за разом в голове то, как ей холодно, как сильно болит голова и как нестерпимо хочется закрыть глаза и провалиться в забытье. Но она не может позволить себе такую слабость. Не сейчас. Не тогда, когда проклятый меч все еще находится рядом, отравляя ее изнутри своей темной энергией. На ее плечи опускается что-то теплое и мягкое. Юньли вздрагивает, резко вскидывая голову: парень снял с себя верхнюю одежду — синюю накидку, расшитую серебряными нитями. Ткань, еще хранящая тепло его тела, мягко обволакивает ее, защищая от парализующего холода и пронизывающего ветра. Юньли вздрагивает от неожиданности, но не сопротивляется. Сейчас ей не до гордости. В голове всплывают воспоминания из детства, проведенного на Чжумине Сяньчжоу. Юньли вспоминает, как дед после долгих тренировок укутывал ее в свой теплый плащ, пахнущий дымом и раскаленным металлом. Вспоминает, как он рассказывал ей истории о героях прошлого, о славных битвах и о коварных врагах, которые угрожали миру. Вспоминает, как учил ее быть сильной, смелой и никогда не сдаваться… Вдруг Яньцин осторожно берет ее руки в свои и начинает медленно растирать, пытаясь вернуть им чувствительность, а Юньли, широко раскрыв глаза и не в силах сдержаться, тихонько вздрагивает от каждого прикосновения. Это незнакомое ощущение, непривычное и… приятное. Впервые за долгое время она чувствует не холод ледяной стали, а тепло человеческого прикосновения. Их отношения всегда были пропитаны духом соперничества, едкими замечаниями и колкостями. Юньли никогда не видела в Яньцине ничего, кроме конкурента, которого нужно превзойти. И вот сейчас, глядя на него, она вдруг понимает, как мало знала о нем на самом деле. Яньцин замечает ее взгляд и смущенно отводит глаза, бормоча под нос: — Не смотри на меня так. Я просто не хочу, чтобы ты замерзла тут насмерть. Вместо слов благодарности она лишь фыркает и отворачивается, делая вид, что его слова совершенно ее не задели. Но лед, сковывавший сердце, начинает таять, уступая место теплу, что разливается по венам вместе с возвращающейся чувствительностью в пальцах. Яньцин не настаивает на разговоре: продолжает молча растирать ладони, не обращая внимание на ее холодность — и эмоциональную, и физическую. Его пальцы — сильные и ловкие, и Юньли невольно отмечает про себя, что они совсем не похожи на руки воина. Скорее, на руки художника или музыканта. Юньли вспоминает все те слухи, что ходили о нем: Яньцин, помимо того, что был искусным мечником, еще и славился своей любовью к искусству — коллекционировал старинные мечи, разбирался в живописи и каллиграфии, а в свободное время играл на гуцине. Юньли всегда считала эти увлечения пустой тратой времени. Зачем воину, посвятившему свою жизнь служению, все эти бесполезные мелочи? Бездельником назвала бы она его ранее, но сейчас понимает, что ошибалась. Возможно, именно эти «мелочи» и делали его таким особенным. — Спасибо, — щеки тут же заливает румянец. Яньцин удивленно поднимает брови. — Не ожидал от тебя таких слов, — усмехается он. — Думал, ты скорее проглотишь свой язык, чем скажешь спасибо. — Не обольщайся, — огрызается она, хмурясь и отворачиваясь. Но в душе Юньли чувствует благодарность. Несмотря на все их разногласия, Яньцин помог ей. Не бросил в беде, не стал читать длинные нудные нотации о том, как опасно действовать в одиночку. А просто был рядом. Он протягивает ей руку, помогая подняться. — Пойдем. Нам нужно найти безопасное место, где ты сможешь избавиться от меча. Юньли смотрит на его протянутую руку, колеблясь некоторое время. Она привыкла полагаться только на себя и принимать помощь от других — особенно от Яньцина — для нее непривычно и даже… унизительно. Но сейчас у нее нет выбора. Она слишком слаба, чтобы справиться с Ледяным Жалом в одиночку. И, возможно, Яньцин — единственный, кто может ей помочь. Юньли делает глубокий вдох и кладет свою руку в его — напряжение, сковывавшее тело, начинает отступать. — Не думай, что я тебе доверяю, — вздыхает она, поднимаясь на ноги. — Я просто не хочу, чтобы этот меч причинил кому-нибудь вред. — Конечно, конечно, — усмехается Яньцин, не отпуская ее руки. — Как скажешь. Юньли хмурится, резко выдергивая свою руку из его хватки. — И не смей… — начинает она, но Яньцин перебивает ее: — Держать тебя за руку? — он лукаво улыбается. — Не волнуйся, я не настолько глуп, чтобы пытаться заигрывать с тобой после того, как ты чуть не умерла от холода. — Я не умирала! — огрызается она, сверля его гневным взглядом. — Просто немного замерзла. — Ну, тогда пойдем, «немного замерзшая» Юньли. Юньли фыркает и отворачивается, скрывая румянец, вновь вспыхнувший на щеках от его поддразниваний. Возможно, беда действительно не приходит одна. Но иногда вместе с ней приходит и неожиданная помощь. На краю сознания мелькает мысль, что, быть может, Яньцин не так уж и плох. И это пугает Юньли больше всего. Ведь «беда» — это не только проклятые мечи. Иногда «беда» может прийти в самой неожиданной форме. Например, в форме абсолютно невыносимого, но заботливого лейтенанта Облачных Рыцарей.