Кошки-мышки

— Ди-и-им! — Рита крутанула вентиль в душевой, мысленно чертыхаясь. Не слышно же нихрена! — Дима! — А?       Дубин не заставляет себя долго ждать, как по вызову дематериализуясь у закрытой двери. Ритка этой его способности всегда поражалась. Телепорт что ли у этого парня в кармане припрятан?        Гром зачесывает назад мокрые волосы. Срывающиеся с кончиков крупные капли одна за другой стекают вниз по обноженному телу, от чего кожа тут же покрывается мурашками. Черт бы побрал это плановое отключение горячей воды и её наследственное упрямство. Предлагал ведь Дима воду погреть. Но нет же, она решила закаляться! И не приведи Господь ей заболеть после этого! Ну вот честно! Дубин же потом ей все уши прожужжит своим «А я говорил». А потом ещё и от Игоря нагоняй получит. За то что не уследил. — Можешь принести, что-нибудь из своего переодеться?        Не то чтобы у Гром не было с собой сменной одежды. Была, разумеется. Она ведь все-таки знала, что собирается остаться на ночь, да и в шкафу у Дубина вообще-то уже с пару месяцев есть отдельная полочка для её тряпок. Но, откровенно говоря, Ритке куда больше нравилось разорять Димин гардероб и гордо щеголять по квартире в его футболках. Иногда она даже имела наглость посягать на рубашки, в которых парень ходит на работу. Однако после того, как ей с утра пораньше всучили в руки утюг и под чутким наблюдением одного белобрысого перфекциониста запрягли долго и нудно гладить все то, что она успела помять желание брать их отбило напрочь.        Ну если быть совсем уж честной, то в последнее время ночует Рита у своего парня даже чаще чем дома. Собственно из-за этого Игорь стал периодически возмущаться о том, что она уделяет ему мало внимания и по утрам он на работу ходит некормленный и нецелованный. Умудрился обидиться даже, когда свой заслуженный судочек с обедом получил только после Дубина. Весь день бухтел, как старый дед и косо поглядывал на напарника, словно бы тот в кофе ему плюнул.«Скажи честно, кнопка, ты его теперь больше, чем меня любишь, да?». Риту такая внезапная братская ревность забавляла даже. Ровно настолько же, насколько умиляла.       Дима ничего не отвечает, но по шаркающим шагам в сторону спальни Гром понимает, что это было «да». Так что ещё спустя пару минут в уши врезается предупреждающий стук костяшками пальцев по дереву. В этом весь Дубин. Осторожный до мозга костей. — Войду? — Да-да, — Рита высовывает мокрую голову из-за шторки в момент, когда парень открывает дверь. Губы в лукавой улыбке растягивает. — В первый раз как будто.        Дима приподнимает уголок губ, укоризненно головой качая. Так, для вида просто. Давно уже привык к её похабным фразочкам. Смирился. Ну нет управы на эту девчонку, и все тут. Дубин оставляет одежду на стиральной машине, недвусмысленную улыбку от девушки стараясь спрятать. Вдруг вспомнилось, как они неделю назад прямо в этом душе… — Ди-им, останься… — Гром почти мурчит ему вслед, когда тот собирается уходить. — Потри мне спинку, м?       Дубин этот тон хорошо знает. Ему даже смотреть на неё не надо, чтобы знать, что эта беспардонная девчонка сейчас выжидающе закусывает губу, улыбаясь самой своей развратной улыбкой. И откуда только в ней столько авантюризма, скажите на милость? — Давай сама, — чуть слышно усмехается парень, выскальзывая за дверь. Ну уж нет, второй раз он на это не купится. — Извращенка. — Зану-у-уда, — тут же летит ему в спину. Дима посмеивается только. Прошлого опыта в душе ему хватило. На ближайшее время уж точно.                                           ***        Из душевой кабинки Гром вываливается абсолютно не изящно. Успевает даже мысленно обложить матом скользкий кафель. Надо бы сказать Диме, чтобы купил коврик.        На стиральной машине находит стопку из непримечательной домашней футболки с каким-то смешным принтом и такого же рода шорт на резинке. Их-то Ритка как раз успешно игнорирует, нарошно натягивая на почти голое тело лишь чужую футболку. Потому что так ей больше нравится. Потому что так Дубин с неё глаз не сводит. Потому что знает, что его это заводит. Похлеще, чем какое-то там кружевное бельё. Потому что любит она его дразнить. — Ты это специально?        Дима почти возмущённо выгинает бровь, комично уперев руки в бока, как только встречает её на выходе из ванной. Ещё мокрую, растрепанную и такую по-домашнему очаровательную что ли. И в одной только его футболке. Стоит ли говорить о том, что едва ли она прикрывала все, что должна прикрывать? Появилось навязчивое желание собственноручно отдернуть её края вниз. Ну, или снять вовсе. Дубин ещё не решил, какое из них сильнее.        Гром тихий смешок пропускает. На подобную реакцию она и рассчитывала. Рита к нему ближе подходит, собственнически руки у парня на поясе смыкая. На носочки поднимается и смазанно в уголок губ целует. К торсу крепкому прижимается тесно. Снизу вверх на него смотрит. Улыбается. Довольно так. Хитро. Как кот чеширский совсем. — Тебе же нравится.        Не вопрос даже. Утверждение. И не поспоришь ведь.        Дубин наклоняется, девичьи губы своими накрывая. Да он и спорить-то не хочет совсем. Права она, чертовка. — Нравится.        Порой Диме казалось, что он её не заслуживает. Слишком хороша для него. Слишком красива. Слишком идеальна. Ну правда. Что она в нем нашла? Он ведь совсем не был эталоном мужественности, как её брат к примеру, харизмой не блистал и неземной красотой не обладал вовсе, дорогих подарков себе позволить не мог, всеобщим уважением не пользовался и даже высоких должностей не занимал. Да и из имущества у него за плечами только старенькая однушка доставшаяся ещё от бабушки, на ремонт в которой он все никак не накопит и запылившееся дело о двенадцати пропавших холодильниках, о котором он уже позабыл.        Но Ритка все равно выбрала его. Среди всех остальных все равно всегда выбирала только его. Любила все равно до одури только его одного и никого больше. Так чисто и бескорыстно. Словно бы он, Дима, был лучшим, что было в её жизни. И никогда ничего в замен не требовала.        А Дубин её щенячьей любовью любил. Как что-то идеальное. Непостижимое. Как что-то, чего не был достоин. Но, эй! Это непостижимое сейчас ходит в его футболке по его квартире. Обнимает она сейчас его и целует тоже его. И если это не счастье, то он тогда не знает, что.        Дима ловит себя на мысли, что хотел бы, чтобы так было всегда. Каждый день. Потому что без неё в квартире было пусто, одиноко и холодно. Потому что без неё все было не так. — Рит…        Договорить не даёт совершенно внезапно потухшая лампочка. Квартира погружается во мрак в одно мгновение, так что увидеть что-то дальше своего носа не представлялось возможным от слова совсем. Вот же-ш… Дима с трудом проглатывает ругательства. Как же все не вовремя. Ну почему нечто подобное всегда происходит, когда он собирается сказать что-то важное? — Это ещё что? — растерянно выдыхает Гром, к крепкому телу невольно теснее прижимаясь.        И не то чтобы она боялась. Нет. Конечно нет. Просто… Просто так отчего-то было спокойнее. — Хотел бы я знать, — Дима поправляет съезжающие к кончику носа очки, озадаченно вглядываясь в темноту. Потом опускает взгляд на жмущуюся к нему Ритку, и уголки губ против своей воли дрогают в доброй усмешке. — Испугалась? — Вот ещё! — Рита горделиво фыркает и, хоть он не видит, Дубин уверен, забавно морщит нос, точно недовольная кошка. Потому что она всегда так делает. — Я Гром, — она упирается лбом куда-то ему в грудь, сжимая в пальцах ткань футболки на мужской спине и шумно выдыхает. — Я ничего не боюсь. — Ладно, герой, — чуть слышно смеётся парень, ободряюще поглаживая девчонку по спине. Губами прижимается к тёмной макушке, сладковатый аромат шампуня вдыхая. — Будем считать, что я поверил.        Знает, что врёт. Знает, что она далеко не такая бесстрашная, какой хочет казаться. Конечно, когда всю жизнь бок о бок живёшь с Игорем Громом понятие страха немного притупляется. Но он-то знает, что его Ритка до дрожи в коленках боится пьяных людей и панически шарахается от огня, за километр обходит стороной дворовых собак, ни за что не зайдёт в воду глубже, чем по пояс и превращается в беспомощную маленькую девочку если в комнату вдруг залетит оса.        И ему так хотелось от всех этих страхов её защищать. Что бы она видела в нем опору. Потому что Маргарита Гром — сильная девочка. Чертовски сильная. И она так редко позволяет себе дать слабину. Так редко разрешает себе побыть просто девочкой. Девочкой, которая может чего-то бояться. Девочкой, которая иногда хочет просто уткнуться в чьё-то крепкое плечо и расплакаться из-за какой-то глупой мелочи, о которой забудет через пару часов. Дима хотел быть для неё этим плечом. И ему очень хотелось думать, что у него это получается.        Гром фыркает, голову к нему поднимая. Это он что, хочет сказать, что она трусиха что ли? Такими темпами кто-то сейчас нарвется на скандал, который потом будет заглаживать титаническим количеством мармеладных мишек. И в момент, когда Рита уже открывает рот, чтобы возмутиться, тишину квартиры разрезает дверной звонок. Да что ж такое! Не дают спокойно повозникать! — И кого там принесло? — бурчит Дубин, нехотя выпутываясь из тёплых объятий девушки. Мысленно уже прикидывает, кто бы это мог быть. Вероятно, нетерпеливый сосед решил проверить есть ли у них свет в квартире. Ну или… Или Дима понятия не имеет. — Щас узнаем!        Он и глазом моргнуть не успевает, как Гром выскальзывает в коридор. От неожиданности отмирает далеко не сразу даже. А Ритки-то уже и след простыл. Эй! Да какого… Ну что за несносная девчонка! — А ну стоять! — парень запоздало нагоняет её у самой двери, когда Рита уже почти хватается за ручку. — Куда в таком виде!        Сильные руки опускаются на девичью талию и без труда поднимают над землёй, в буквальном смысле переставляя бессовестно полуголое, по его мнению, тело по-дальше от двери. Не хватало ещё, чтобы его девушку соседи в таком виде увидели. — Ты бессовестно злоупотребляешь силой! — почти обиженно бурчит младшая Гром, складывая руки под грудью. Фыркает театрально. Едва ногой не топает. — А ты моим терпением, родная, — наигранно-серьезно заявляет Дубин, щелкая её по носу. — Ещё одна такая выходка и я сорвусь. — И «что»? — щурится Ритка.        Парень вдруг наклоняется к ней непозволительно близко, едва не касаясь кончиком носа её. Уголки губ дрогают в нехорошей ухмылочке, а голубые глаза на мгновение темнеют, придавая их обладателю напускной угрозы. Ох, как же она любила, когда Дубин был таким. — И выпорю тебя.        Рита неожиданно для самой себя заходится смущением. Потому что в его исполнении это прозвучало действительно горячо. Потому что она уже успела представить себя, лежащую животом на мужских коленях со скованными за спиной руками. Гром думает, что его наручники хорошо смотрелись бы на её запястьях. К щекам предательски прилипает краска, когда Ритка приходит к выводу, что была бы совсем не против, решись Дубин воплотить это в жизнь. Да, она точно была бы не против. — Обещаешь?        Снова этот тон. Дима не видит её совсем неприличной улыбки, но точно знает, что она уже продумывает план, как будет уламывать его на эту игру. Дубин вдруг ловит себя на мысли, что Ритка плохо на него влияет. Потому что долго сопротивляться он не собирается. — Ты безнадёжно испорчена, Гром.        Парень по-родительски треплет её по голове — привычка, которую он перенял у старшего Грома, и выскальзывает за дверь, к настойчивому соседу, что звонит в звонок уже по третьему кругу. Настырный, зараза. И чего ему только дома не сидится?        Рита давит улыбку и возвращается обратно в комнату, прикидывая, где бы могла спрятаться. Отсутствие освещения — отличный повод для пряток от своего парня.                                           *** — Отличные новости, — Дубин с глухим хлопком затворяет за собой дверь и сарказм в его голосе слышен за километр. — Скорее всего света не будет до утра. Весь район обесточило.        Ответа парень не получает. Странно. Она что решила устроить ему бойкот? Дима проходит в глубь квартиры и вертит головой, отчаянно пытаясь рассмотреть знакомый силуэт в кромешной темноте. Что уже задумала это девчонка? — Рит?        Дима успевает только услышать её короткий смешок, прежде чем его легко шлепают ладошкой по плечу. А дальше только торопливые отдалящиеся шаги. — Теперь ты водишь! — смеётся Гром уже с другого угла комнаты.        Дубин едва слышно усмехается, попровляя съехавшие к кончику носа очки. Не то чтобы у него в квартире было так уж много места для догонялок. Тем более, когда глаза едва привыкли к темноте. Они скорее поубиваются тут оба в первую же минуту и потом Диме долго и нудно придется объяснять старшему Грому откуда у его сестры синяки после их совместной ночёвки. Игорь, конечно, вряд ли решит, что напарник мог бы поднять на неё руку. Но чего-то не того грешным делом подумает точно. Впрочем, Риту это, кажется, не особо заботит. — Решила поиграть со мной в кошки-мышки? — уже надвигаясь в сторону девушки, коварно ухмыляется лейтенант. Руки широко расставляет, готовый в любой момент поймать свою «жертву» и двигается специально так зловеще-медленно, чтоб жути на девчонку нагнать. Вызов принят. — Ты же знаешь, что у тебя нет шансов, родная.        Порой Рита вела себя, как ребенок. Честно? Дима обожал это в ней. Игра в снежки по дороге на работу? Бой подушками с самого утра? Рисование цветными мелками вместе детьми на игровой площадке? Любую её детскую шалость Дубин всегда подхватывал с особым азартом. Также кидался в неё мокрым снегом прямо перед окнами участка, плевать он хотел на дурацкие шуточки Цветкова про подкаблучника. Разбивал плохо стоящую посуду своей же подушкой, на счастье же! И охотно давал детям в своём дворе мастер-классы по живописи, при этом как поросёнок с ног до головы вымазываясь в цветной стружке от мела. Ну и что? Зато дети его любят! — Попробуй поймай, котёнок!        Ритка громко смеётся, ловко ныряя у него под рукой и оббегает с другой стороны диван, стоящий посреди комнаты. В преследовании Димке равных нет. Но и Гром ведь не пальцем деланная. — Ох и доиграешься ты у меня! — скрываясь в погоню за девчонкой, улыбается лейтенант.        Добрых пятнадцать минут Дубин с Риткиными дикими визгами и хохотом гоняется за ней по квартире словно ему десять. Все потому что Дима пропустил тот момент, в который так вошёл в азарт, что превратил эти шутливые догонялки в самую настоящую охоту на свою девушку. Поймать эту неугомонную девчонку было уже делом чести. А Ритка от него и бегает, и за холодильник прячется, и даже диванными подушками отстреливается уже. И как только он не выдохся ещё? Сама-то она уже на последнем издыхании. Почти готова сдаться. — Попалась! — горячий шёпот раздаётся над ухом, обжигая кожу в районе шеи в момент, когда мужские руки смыкаются на талии, тесно прижимая спиной к крепком торсу. — Мышка.        Рита шумно выдыхает, устало откидывая голову на Дубинское плечо. Бесполезно убегать от лейтенанта полиции, который каждый божий день гоняется за преступниками. Тем более у неё ноги короче. Этот аргумент у себя в голове Гром определяет, как решающий. — Ладно, котёнок, — тяжело дыша, отзывается Гром. — Ты меня поймал. Что дальше? — А что коты обычно делают с мышками? — горячо выдыхает парень, мягко потираясь носом о тёплую кожу на изгибе шеи, точно ласковый кот, требующий внимания. Была бы его воля, он бы ни за что не выпустил её из рук. — М-м, играют?        Рита блаженно прикрывает глаза и чуть выгибается в спине, чувствуя, как крепкие руки скользят вверх по телу и касаются обнажённого живота, бессовестно задирая ткань футболки. Дубин не часто позволял себе «лапать» её вот так, не дожидаясь её явного согласия. Но больше всего Гром любила, когда он так делал. — Верно.        То, чего Рита никак не ожидает, так это то, что Дима решит её укусить. Гром звонко взвизгивает, когда парень небольно вгрызается в тонкую кожу на шее, нарошно имитируя животный рык. Сжимается в позу замороженной креветки в его руках, потому что этот подлец решил использовать запрещённый приём — щекотку. — Дим, прекрати! Ну хва-атит! — хохоча, Ритка падает спиной на диван, в бесполезных попытках отбиться от настойчивого лейтенанта. Все бестолку. Дубин наваливается сверху, бессовестно запуская руки под рёбра. — Ну, Дима!        Парень смеётся почти так же громко, шутро бегая пальцами по обнаженной коже, пока девчонка извивается под ним дикой кошкой. Нет, не так. Жареным угрём на сковородке. Рита смешно отплевывается от еще влажных волос, бессовестно игнорируя задравшуюся уже до самой груди ткань футболки. — Какая буйная, — смеётся Дубин, когда Ритка силится пинаться. Правда это не сильно помогает. Точнее вообще не помогает. — Ну всё-всё! — почти скулит Гром. — Сжальтесь, товарищ лейтенант!        На её счастье Диме этого было достаточно, чтобы прекратить. Он же не тиран какой-то, в конце-то концов. Девчонка под ним дышит тяжело. Смотрит в глаза прямо. Мокрая, раскрасневшаяся и растрепанная. Красивая. Родная. — Рит, переезжай ко мне, — вдруг выпаливает он. Вот так, как бы забавно это не звучало, как гром среди ясного неба.       Гром тёмными ресницами хлопает удивлённо. Смотрит на него будто видит в первый раз, так, что Дима сам своих слов пугается даже. — Ты это сейчас серьёзно?        Рита спрашивает тихо. Почти шёпотом. Словно боится, что ей это послышалось. Дубин только кивает. — Абсолютно.        Гром не спешит отвечать и почему-то его уверенность тухнет в этот момент. Идиот. Ну конечно она не готова. Вы ещё и года не встречаетесь, куда ты разогнался, спринтер? — Чёрт, извини, я слишком тороплю события, — отводя взгляд, смущённо бормочет парень. — Я не хотел давить. Если не хочешь… — Нет, — Рита обхватывает ладонями его лицо, вынуждая смотреть в глаза. — Нет, я хочу, — она тянет Дубина на себя и коротко прижимается своими губами к его, расплываясь в довольной улыбке. — Просто прикидывала, сколько Игорь будет на меня дуться, когда узнает. Кстати, разговаривать с ним по этому поводу будешь ты. — Это значит да? — Для тебя всегда да, дубина, — улыбается Гром, звонко чмокая парня в нос. — Только давай Игорю пока не будем рассказывать, ладно? А то, боюсь, он меня из дома не выпустит с перепугу.       Дима пропускает тихий смешок, утыкаясь носом в изгиб девичьей шеи. Да, старшего Грома к этой новости надо будет подготовить.