Отчаянный Эймонд - самый опасный Эймонд

Эймонд несся по коридорам Харренхола, словно буря или, может, дракон, сорвавшийся с цепи.. Он не был мастером эпитетов, только философии и истории. Прилетев сюда, в это жалкое оправдание замка, вместе с Колем, он надеялся застать врасплох своего дядю (не Гвейна, другого дядю) и лишить сестрицу хотя бы одного дракона. Не вышло. Каким-то образом старый хрыч узнал и скрылся до того, как рок (в лице Эймонда и, конечно, Вхагар) настиг его. Эймонд понятия не имел, куда делся Деймон Таргариен, и начинал сожалеть, что вырезал Стронгов, ведь они-то наверняка знали, но уже поздно. Сначала он было оставил в живых некую Элис Риверс, но, узнав, что она ведьма да ещё и дочь лорда Лионеля, передумал: в последнее время, а именно с тех пор, как он поругался с Хелейной, у него не было терпения на всяких пророков. Он все ещё помнил шок в глазах женщины, такой искренний и явственный, будто она даже не рассматривала подобную возможность. Честно говоря, Эймонд не беспокоился о Деймоне как таковом, скрыть дракона вроде Караксеса и армию было бы почти невозможно, так что достаточно скоро он узнает, где прячется муж Рейниры. Если подумать, Эймонда даже не волновала мысль о потенциальном и вполне логичном падении Королевской гавани: он все равно не смог бы удержать город в одиночку, а теперь, когда казна вывезена, дорогая Восторг царства получит лишь кучу голодных подданных. Посмотрим, как она теперь будет играть в добрую королеву, когда поставки продовольствия из Простора и Речных земель почти прекратились, а одна только морская торговля не способна удовлетворить и половины потребностей города, и это не считая Триархии, которая, как следует из письма сира Тайланда, совсем скоро отвлечет на себя флот Корлиса, оставив город полностью отрезанным. Мать вряд ли была в опасности, она, казалось, сохранила что-то вроде горькой дружбы-противостояния с претенденткой, а Хелейна.. ну, раз она все про всех знает, то пусть и уповает на милосердие любимых родственников, в конце концов, он просил ее лететь в Харренхол с ним. Беспокойство вызывало другое: в стане Зелёных завелась крыса, которая рассказала врагам, когда и где армия принца-регента нанесет удар, иначе объяснить "своевременный" уход Черных из Харренхола не получалось. В этом и была причина, по которой Эймонд на всех порах мчался к кабинету лорда из своих покоев, не обращая внимания на сырость и нависшие удушающие стены "проклятого" замка. За ним едва поспевали Коль и Гвейн, первый взял лишь меч - привычка, сложившаяся за годы службы в Королевской гвардии. Второй был тем, кто уведомил Эймонда о прибытии гостя, ибо и так направлялся к племяннику, а потому из троицы казался самым презентабельным. Дело в том, что из столицы прибыл нежданный гонец, вернее, сам гонец был вполне ожидаем, сир Кристон и Эймонд без энтузиазма, но со смирением принявших поражение готовились встретить его ещё со вчерашнего вечера, отмывшись от крови Стронгов, попивая вино в покоях лорда и уныло споря, сколько времени потребуется посланнику. Нет, неожиданным было, что гонец оказался не одним из людей Хайтауэров или вороном, а человеком принцессы Рейниры. С одной стороны это означало, что они получат не просто панические призывы спасти Королевскую гавань от напавших, а вполне внятный по содержанию пергамент, вероятно с подробным описанием того, какие неудачники сын и верный пёс королевы-матери, требованиями сдаться и разъяснением судьбы Алисенты, Хелейны, Джейхейры и Эйгона в случае отказа. Не то что бы Эймонд отнёсся к подобному серьезно, но в письме могла содержаться информация, по которой он более трезво оценит свое положение или даже вычислит шпиона. Последнее маловероятно, но о его планах поставили в известность не так много людей и, кто знает, вдруг в порыве возбуждённой радости и злорадства Рейнира написала лишнее. Он резко остановился перед последним поворотом, его спутники едва успели избежать столкновения, благо на них не было доспехов. Он в последний раз осмотрел и разгладил складки на своей одежде, расправил плечи, заложил руки за спину, краем глаза заметив, что дядя и Коль делают то же самое - нельзя появляться перед подданными в неподобающем виде - и, вздохнув, вышел из-за угла. В конце длинного (семь адов, да здесь поместилась бы Вхагар, не будь она такой толстой) коридора принц-регент увидел рыцаря в знакомых доспехах какого-то присягнувшего законному королю дома Королевских земель, охраняющего вход в кабинет, другой - очевидно посланник - нервно расхаживал из стороны в сторону, в левой руке он сжимал нечто напоминающее свиток, в правой аккуратно скатанный в рулон кусок ткани, вероятно, дорожный плащ. Эймонд неторопливо шел навстречу двум мужчинам, осматривая вновь прибывшего. Мальчик, как теперь разглядел Эймонд, тоже заметил процессию и заставил себя остановиться. С каждым шагом, принц все лучше мог разобрать выражение страха, граничащего с ужасом на лице своего визави, приближающийся стук каблуков по непокрытому полу несомненно возвещал скорую гибель. Эймонд гадал, что же в письме, мальчик явно готовился стать жертвенным агнцом во имя своей ложной королевы. Эймонд прошел мимо отскочившего гонца, едва не сбив того с ног, открыл дверь в кабинет и прошествовал к столу в центре. Он остановился возле кресла, небрежно наблюдая как Коль, Гвейн и гонец входят внутрь. Гвардеец закрыл дверь. Принц-регент отказался сесть в кресло, он знал, какие бы вести он ни получил сейчас, они приведут его в убийственную ярость, заставят крушить все вокруг, так зачем зря расслабляться. Он перевел пытливый взгляд на переминающегося парня. Тот собрался с духом и: -Мой принц! - на удивление твердо, хм, кто как не он знает, что внешность обманчива,- я принес послание от Рейниры Таргариен, Первой ее имени, законной кор..,- Эймонд протянул руку, он не собирался дослушивать эти бредни самоубийцы, если не минуту назад, то теперь судьба глупца была предрешена. Запнувшись, парень вложил пергамент в руку принца. Тот сломал печать и развернул свиток, максимально незаинтересованно. Первое, на что он обратил внимание - почерк, не изящный, руки его матери или Хелейны и не аккуратный и компактный - Мейстера Орвиля. Буквы на пергаменте казалось имели некий стиль, вынужденно привитый в детстве кому-то высокородному, с многочисленными финтифлюшками и закорючками, но излишне размашистые, не совсем ровные, выдающие человека, редко пишущего самостоятельно. Это должно быть, Рейнира, просто больше некому. "Эймонду "Одноглазому" Таргариену, Братоубийце",-гласило обращение. "Хм, по крайней мере, теперь я знаю, что Одноглазый - прозвище, а Братоубийца - титул, важно понимать, кем тебя считают",- хотя он был в искреннем недоумении, ведь Люк ему не брат, правильнее тогда уж родоубийца,- "или они уже знают об Эйгоне? Хм, вопросы на потом". "Придя в столицу я надеялась на честность твоей предательской матери. Мне была обещана Королевская гавань и голова твоего брата-узурпатора. Сын за сына.",-Что, черт возьми, несёт эта полоумная, она уже убила Джея, ей мало? И причем тут его мать?,-"Я поверила и хотела даровать мир Алисенте, Хелейне и ее дочери. Однако змея никогда не перестает извиваться и плести заговоры, Эйгона и его отродья не оказалось в городе. Отныне твоя изменница-мать может класться в искренности своих намерений сколько хочет, я не попадусь в эту ловушку вновь. Я не казнила ее при встрече на Драконьем камне - напрасное милосердие с моей стороны. И я знаю на что вы рассчитывали - на былую дружбу между мной и Алисентой, но не думай, что я буду снисходительна к предательнице и лгунье. Я не знаю, где узурпатор, но знаешь ты. Ты можешь отдать мне Королевскую гавань в отчаянной надежде отбить Речные земли, но ты потерпишь неудачу. У меня более чем достаточно драконов и для удержания города, и для твоей поимки. Сдайся и приходи в столицу моего королевства с братом. Иначе получишь головы сестры и матери. Рейнира Таргариен, Первая ее имени, законная королева Андалов, Ройнаров и Первых людей, Леди Семи королевств и защитница государства". Он перечитал письмо. Потом снова. Его мать обменяла жизнь Эйгона на свою и Хелейны? Или она подсластила сделку ещё и головой Эймонда? Так она и Дейрона продать могла. Нет. Определенно, это хитрый план Рейниры окончательно рассорить его с семьёй. Заставить отвернуться от матери. Но зачем? Алисента практически лишилась власти, он любил мать, но уже давно перестал подчиняться ей, как и Эйгон. Это бесполезно для Рейниры. Бесполезно... Но не для Алисенты. Как бы ему ни было трудно в это поверить, все сходится. Предательство, жажда вернуть потерянный контроль. Всю жизнь эта женщина делала из своих сыновей оружие собственного возвышения и теперь отвернулась от них? И кто-то после этого будет называть змеёй Отто Хайтауэра? Он по крайней мере не отдаст своих детей на милость врага, чтобы спасти собственную шкуру. Нет. Она не могла, она любила их. Он помнил, как она боялась за жизнь Эйгона и пыталась вбить в него смысл, помнил, как она защищала самого Эймонда... Или нет? Принял ли он за любовь нечто иное? Возможно, дело всегда было во власти? И, когда запахло жареным, она решила отказаться от амбиций, выбросив теперь уже ненужные инструменты и забрать с собой только одно, то что всегда принадлежало и будет принадлежать ей - Хелейну? Эймонд сам едва не убил своего брата, но это казалось естественным, так же как и смерть Люцериса. И то и то должно было случиться однажды, рано или поздно, со всем подавленным гневом и обидой, которые он нес в себе. Но мать. Рейнира никогда не сделала бы подобного. Он ненавидел ее, даже презирал, но Рейнира никогда не предала бы своих детей. Кто-то прочистил горло, Эймонд поднял глаза. Только сейчас он вспомнил о своих зрителях. Присутствующие почти бесцеремонно пытались прочитать его реакцию, он оглядел их намеренно снисходительным взглядом, похвалив себя за сдержанность. Сир Кристон потирал руки, явно надеясь увидеть содержимое пергамента. Эймонд задумался. Стоит ли показывать? Коль любил Эйгона и Эймонда как сыновей, но так же он похоже любил и Алисенту. Что он сделает? Дядя Гвейн, всегда верный младший брат, определенно не заслуживает доверия в данном вопросе. С другой стороны, что предпринять Эймонду? Его брат-король и племянница исчезли, мать, а возможно и сестра - предатели, ближайшие соратники могут последовать за ними, если узнают правду. Внезапно для себя он снова подумал о дедушке, Отто Хайтауэр смог бы сохранить хладнокровие и разработать стратегию, он бы посмотрел на ситуацию как на партию кайвасса, раздосадованный неудачными ходами внуков, потерявших дракона и почти проигравших, но удовлетворённый оставшимися фигурами, способными привести к победе. Да, ему нужен Отто, ему нужен кто-то, кому можно доверять. Как же он докатился до этого? Неважно. Он смял письмо и собирался бросить в огонь, но было раннее утро и камин ещё не разожгли. Вместо этого он сжал комок сильнее. -Мой принц... С досадой он вновь посмотрел на Коля. Прочистив горло, он заговорил как можно отстраненнее: -Столица пала. Коль приподнял бровь в недоверии. Был ли он удивлен сдержанной реакции своего подопечного? Осторожно он заговорил: -Это.. не критично само по себе, мы к этому были готовы, но.. больше ничего? Что насчёт вашей семьи? -Ничего,- солгал он, шесиеренки вращались в его голове, он обнаружил, что думая о другом, лучше сдерживает свой гнев. Ему нужен Отто. Не обращая внимания на скептицизм рыцаря он задумчиво перевел взгляд на дядю,-Я хочу вернуть моего деда. Его советы ещё не подводили нас, когда им следовали,- пронзительный взгляд принца врезался в череп Гвейна,- Лорду Ларису было поручено отправить ворона ещё в первые дни моего регентства, но..- и тут он задумался. Прошло уже несколько недель с того дня. Эймонд был так сосредоточен на войне, что не подгонял Косолапого. Однако, теперь он до него начинала доходить неправильность ситуации. Отто вряд ли стал бы игнорировать призыв.. если бы получил его. Ещё одно предательство? Стоп. Нельзя поощрять паранойю. Это не приведет ни к чему хорошему. -Дядя, вы или, хмм, моя мать получали воронов от Отто? -Забавно,-усмехнулся Гвейн, лукаво глянув на племянника, на что Эймонд поднял бровь,- твоя мать спросила о том же перед моим отъездом. Эймонд стиснул челюсти. Теперь любое сравнение с Алисентой вызывало неприятные ассоциации и напоминало о затруднительном положении, в котором он оказался. -И? Поняв, что племянник не настроен на шутки, Гвейн перешёл к более формальному тону: -Нет, мой принц. От нашего отца не было ничего с тех пор, как он покинул столицу,-он нахмурился,-У вас есть подозрения на этот счёт? -Хм,-Эймонд опустил взгляд на стол перед ним - все ещё не очищенный от бумаг стронговской мрази. Взгляд Эймонда наткнулся на торчащийкрай из общей стопки край письма со знакомым почерком, но более аккуратным, спокойным - Рейнира. Он дотронулся до пергамента, провел рукой по буквам, не особо интересуясь содержанием. Подозрения. О да, у него есть подозрения. Много. Но сейчас не время. Нужно определить дальнейший курс действий, отдать распоряжения. Снова посмотрев на Гвейна, он тихо произнес: -Это не имеет значения. Что важно, так это общая картина, которую, и я теперь это вижу, не способен распознать никто, кроме моего деда. Он нужен нам, сир Гвейн. Не в Хайгардене, не в Староместе. Здесь. Он внимательно следил, как его слова усваиваются в голове дяди. Тот медленно кивнул: -И моя задача доставить его, мой принц?- начал понимать он. -Именно. Отправляйся в Хайгарден как можно быстрее, я даю тебе,- он на миг задумался,- две недели на все. -Это щедро, мой принц. Я не думаю, что мне понадобится столько времени на задание. -Возможно, но часть моих, как ты сказал подозрений, относится к местонахождению Отто. Его может не оказаться в Хайгардене. И ты должен найти его. -Но если не в Хайгардене, то где? Я могу по прибытии отправить ворона в Старо... -Никаких воронов,-прервал Эймонд,-Узнать где и будет твоей обязанностью, дядя. И я не собираюсь выполнять ее за тебя. -Я понимаю.. Но позвольте спросить, как насчёт вашей матери и сестры? Разве нам не следует попытаться вытащить их из столицы? Он подавил ярость, вспыхнувшую при их упоминании. Теперь в его памяти непрошено всплывали все те разы, когда Алисента сомневалась в нем. Когда она саботировала его. "Не так!",- сказала она, когда Эймонд пытался заставить сестру сражаться. А как тогда, мама? Как!? Хотел он возопить. Ну, он получил ответ. Жертвы, жертвы, сплошные жертвы. Проследив, чтобы голос звучал ровно, он произнес: -Увы, к ним ты вряд ли подберешься. Их вероятно охраняют получше, чем претендентку. Не стоит рисковать. Кроме того, у тебя уже есть, о чем беспокоиться, не так ли?- намек на угрозу возымел необходимый эффект. -До полудня отправлюсь, мой принц. -Отлично. Можешь идти. Они кивнули друг другу и Гвейн, прошагав к двери, удалился. Сир Кристон хотел что-то сказать или спросить, но Эймонд прервал его холодным: -На этом все. Коль все равно открыл рот, но что-то во взгляде принца его остановило, он развернулся и тоже было направился к двери, но остановился. Эймонд собрался спросить, в чем дело, но рыцарь опередил его, кивнув в сторону. Эймонд проследил за его взглядом и наткнулся на замаскировавшегося в тени посыльного: -Что с ним?-без интереса спросил Коль -Разве не очевидно?-выдержав драматическую паузу, он насмешливо глянул на парня,-казнить. Глаза предателя расширились, он попытался рвануть к двери, но поздно, сир Кристон уже выхватил меч и приставил к горлу. Схватив гонца за тунику, он выволок того наружу. Дальнейшая судьба мальчика Эймонда не интересовала, Коль вряд ли позволит застать себя в расплох. Мимолетом Эймонд отметил, что даже не узнал имени. Неважно. Он почувствовал новую решимость. Он все ещё регент, у него все ещё есть племянница и младший брат, за которых можно сражаться. И скоро у него будет его дед. Вместе они придумают как выиграть войну. Они отплатят Алисенте и Хелейне за измену. Они найдут Эйгона или то что от него осталось. А потом Эймонд будет править.