Дарья и Дэм (Хроники магроссов - 1)

Мелкий противный дождь не прекращался с самого утра, делая таким же пасмурным моё настроение. Дождь я любила, когда была ещё крохой, особенно в деревне, где мы гостили у деда каждое лето. В городе же дождь мне реже нравился, особенно такой — монотонный, промозглый, отдающий унынием и безнадёгой. То ли дело гроза и честный сильный ливень! А ещё я не любила зонты, часто и толку от них не было, непонятно, куда мокрый девать, заскочив в переполненный общественный транспорт. Ещё и забудешь его на сиденье. Или ливанёт такой потоп, да ещё и с ветром, что самый крепкий зонт наизнанку вывернет и половину спиц поломает. Вот попала однажды под такой ливень, новенький зонт изломало, а я так и промокла до нитки, до пальцев ног, хлюпающих в кроссовках. Но была тогда странно счастлива, терять было нечего, промокнуть сильнее невозможно. И я просто шла, глупо улыбаясь, кружилась под потоками ливня, смеялась, ловя влагу ртом. Сумасшедшее было настроение. С того раза я больше не носила с собой бесполезный аксессуар, пользуясь подходящей одеждой. Хотя целых четыре совершенно новеньких зонтика разной крепости и харизмы висели в моей прихожей, подаренные разными людьми. Давно бы передарила, если бы помнила, кто мне их презентовал — банально боялась отдать подарок дарителю. Вот и сегодня надела дома тонкую ветровку, достаточно длинную, чтобы прикрывать попу, с хорошим большим капюшоном. Однако производители куртки просчитались, назвав её непромокаемой. И мне казалось, что я вся уже пропиталась дождём, совсем не сильным, но стойким и монотонным. Это не прибавляло хорошего настроения, так как в этот день мне пришлось много побегать по городу по разнообразным делам, заодно покупая продукты и вещи по маминому списку, чтобы отвезти их завтра на дачу. К лавке Томаса я добралась только в шестом часу вечера, продрогшая, усталая и на совесть голодная. Томас Панкратов — наш дальний родич, четвероюродный мамин брат или пятиюродный, точно не помню. Томасом его назвала тётушка Нинель, которая умерла задолго до моего рождения и была, по рассказам родичей, ещё той оригиналкой. Впрочем, каждый сходит с ума по-своему, и я нисколько не осуждала её желание назвать сына по-заморски. Тем более Томасу его имя подходило как нельзя иначе. В лавку с антиквариатом, которым занимался Томас, я ввалилась, как в обитель спасения, увешанная пакетами и котомками, как рождественская ель — игрушками и свечами. Посетителей в лавке по случаю непогоды оказалось, на мой взгляд, даже много — трое мужчин, две женщины и двое подростков. Может быть, спасались от непогоды, а может, и правда что-то купят, имея интерес к древним вещицам. За прилавком стояла Мария, как всегда строгая в стильных очках и наброшенной на плечи красивой уютной шали. Подменяет, как всегда, Эрика, пока тот зависает в своей коморке за компьютерной игрой под видом подготовки к очередному вузу. Я порадовалась этому факту, уж очень было неловко от жалобного взгляда друга детства. Или преувеличенно восхищённого, в зависимости от настроения «поэта». Эрик Верман вбил себе в голову, что я его муза и, если ему верить, накропал в мою честь немало стихов, то и дело порываясь мне их прочесть. До сих пор удавалось избежать такой чести. Мария поглядела на меня как будто с укоризной из-за моего непрезентабельного вида и чуть заметно кивнула на внутреннюю дверь. Значит, Томас на месте и мне предложили сразу проходить. Нырнув за прилавок, я поспешила к внутренней двери, проскользнула в неё со всеми своими пакетами и оказалась в волшебном месте. Узкий коридор вёл в небольшую гостиную, а запах… Становилось сразу ясно, что здесь очень уважают книги, газеты и прочую беллетристику. Я сразу ощутила себя как дома, любовь к чтению — это у нас семейное. — Даша! — всплеснула руками Наталья Арнольдовна, вынырнув из бокового коридорчика. — Да как же так можно? А где зонт? Иди, иди, я тебе чаю горячего заварю. И надень тапочки сразу, не носи грязь в гостиную. Наталья Арнольдовна — маленькая решительная женщина с седым пучком на голове — что-то вроде генерала в юбке. Она занималась в лавке уборкой, готовкой и вообще созданием уюта, обладала неистощимой энергией и не признавала никакой сторонней помощи. Мне казалось, что Наталья Арнольдовна — только так и не иначе — родилась в этой лавке. Потому что по семейным преданиям она знавала ещё матушку Томаса, прекрасную Нинель, а также и её мать, бабку Томаса, имя которой я сходу не вспомню. Не знаю, сколько Наталье лет, но не меньше семидесяти, вероятно. Впрочем, её точного возраста не знал никто, даже её непутёвый внук Эрик, воспитанный бабкой прямо в этой лавке. В гостиной уютно трещал настоящий камин, дарили тёплый свет две старинные люстры, таинственно поблёскивали корешки книг на многочисленных полках. Томас сидел за своим рабочим столом, с лупой вглядываясь в лежащий перед ним свиток. На моё вторжение он не сразу обратил внимание, как обычно. Осторожно сгрузив пакеты на диванчик у входа, я поспешила стянуть промокшую непромокаемую куртку, вешая её на разлапистую вешалку. Выудила из-под неё смешные тапочки с загнутыми носами, с удовольствием сунула в них ноги. Наталья Арнольдовна торжественно назвала эти тапочки моими ещё года три назад. С любопытством подошла к столу, заваленному книгами, свитками и прочими манускриптами. — А, Дарья, — только сейчас заметил моё присутствие Томас, представительный мужчина пятидесяти лет — весной справляли юбилей. — Смотри, что нашёл! Похоже, это подлинное письмо некоего послушника Венедикта своему опекуну, князю Баратынскому… К сожалению, не все слова возможно разобрать — семнадцатый век. Впрочем, неважно! У тебя что-то есть? Он сдвинул в сторону свиток и проницательно на меня поглядел. Всегда чувствовал, когда я что-то приносила ему на проверку. — Ничего особенного, — немного смутилась я, что отрываю его от интересного дела. Достала из сумки странного вида медальон, который мы с братом нашли на пляже в Севастополе. Уже скоро осень, а я только сейчас решила его показать Томасу. Всё забывала, а тут наткнулась, разбирая свой стол от разного мусора. — Вот. Не знаю, что это. Старинная вещь или какой-то новодел специально состаренный. Томас осторожно взял медальон — толстенький кругляш размером с пятирублёвую монету из непонятного сплава серебристого с чернением, с выгравированной на одной стороне волчьей мордой и несколькими, идущими по кругу, непонятными закорючками. И с анатомическим изображением человека — на другой. Тут закорючек было не меньше. — Виртувианский человек, — задумчиво сказал Томас то, что я и так уже знала — картинки в интернете сразу нашла. И что это рисунок Да Винчи, тоже почитала. Однако, ничего больше мне этот медальон не рассказал. И непонятно было, с чего на обратной стороне изображена задранная кверху голова волка. — Ничего похожего не припомню. Но, если хочешь, покопаюсь. — Хорошо бы, — обрадовалась я. — А что за материал? — Серебро, возможно, — ответил Томас, задумчиво вертя медальон в руках. — Но не чистое. Какой-то сплав. Провести анализ не сложно. Цепочки не было? Только медальон? И где нашла? — Не было, — подтвердила я. — В начале лета мы ездили в Севастополь, как вы помните, наверное. Глеб выкапывал камень прямо у кромки прибоя. Большой такой, килограммов пять. И когда он приподнял его, я и заметила этот медальон среди ракушек. — А где сейчас Глеб Денисович? — Томас положил медальон на стол и поднял лупу. — Давно его не видел. — В Москве, — улыбнулась я, вспоминая последнее письмо младшего брата. — Поступил в МГИМО на факультет журналистики. — Ну-ну, это хорошо, — покивал Томас, разглядывая медальон в лупу. — Как родители? Слышал, у Дениса Дмитриевича были проблемы в бизнесе? А Елена Ярославна в городе или на даче? — Всё уже хорошо, — поспешила я заверить. — Папа велел кланяться. Мама тоже нормально, она сейчас на даче и в город пока не собирается. Они там с тётей Агатой у деда. Сбор урожая и всякое такое. Завтра к ним поеду. — Ну да, ну да, — Томас достал фотоаппарат и щёлкнул затвором несколько раз, снимая медальон с разных сторон. — На мой взгляд, медальон никакой особой ценности не представляет. Похоже, отштампован не так давно, симпатичный — и только. Но я ещё погляжу, есть у меня кое-какие догадки. Можешь забрать, но лучше купи цепочку, чтобы не потерять. Как украшение тебе подойдёт. Поужинаешь с нами? — Да уж пускай поест, — раздался от порога голос Натальи Арнольдовны, вкатившей в гостиную столик на колёсах. — Да и вы, Томас Евгеньевич, сворачивайте свои дела. Не так часто Дашенька нас балует своим вниманием. Мне сразу стало немного неловко — действительно редко здесь появляюсь в последнее время. И вовсе не из-за Эрика, его взглядов и его стихов, других дел было много. Мы устроились за передвижным столом у камина. Я с удовольствием умяла приличный кусок пирога с грибами. У Натальи Арнольдовны получались безумно вкусные пироги, и этот не стал исключением. За чаем, заваренным по особому рецепту, разговорились о новостях, предстоящей учёбе Глеба, моей работе в лаборатории при больнице, о даче и мамином знаменитом варенье из малины — пообещала, что пару баночек им привезу. — А что у тебя на личном фронте? — не преминула спросить меня Мария, которую за прилавком заменил вернувшийся откуда-то Эрик. Мария — троюродная племянница Томаса. Как приехала из Пскова пять лет назад, так и осталась здесь жить. Томас на пятнадцать лет её старше, взялся опекать племяшку на пару с Натальей Арнольдовной. А Мария принялась опекать Эрика, как младшего братишку, быстро и незаметно став своей в этом доме. — Нормально всё, — твёрдо заверила я, внутренне ёжась. Не любила я вопросы о личном. Как будто совестно сразу становилось, что до сих пор не замужем и не нарожала трёх-четырёх спиногрызов. — То есть никакой личной жизни, — сделала удивительный, но правильный вывод Мария. — А ведь тебе уже — сколько? Двадцать три? Самое время родить здорового ребёнка. — Двадцать четыре будет в ноябре, — подтвердила я с улыбкой. Марии уже тридцать пять, насколько я знала. Лет семь назад она овдовела — муж разбился на самолёте. Детей у них не было. С тех пор у неё у самой никакой личной жизни не наблюдалось, но за меня переживает. Вот Эрику наверняка жениться никто не предлагает, и лет до сорока не предложат. Вот где она, несправедливость и дискриминация по половому признаку. — Ну куда мне ребёнок? — Довольно о глупостях, дамы, — оторвался от газеты Томас и отхлебнул ароматного чая. — Кстати, Дарья, скоро будет выставка на Манеже… Время у Томаса пролетело, как всегда, незаметно. Чаевничать с ними мне нравилось — уютно и душевно. Очень не хотелось возвращаться под дождь. Ещё и тащиться с покупками через полгорода. Но засиживаться не стала, занятые всё-таки люди. К счастью, в лавке высокий и несколько нескладный Эрик как раз был занят дотошным покупателем и не мог оторваться на общение со мной. Только бросил тоскливый взгляд, а я весело помахала ему рукой и поспешила на улицу. Как ни хотелось скорее оказаться в своей квартире, но я послушалась Томаса, забежала в ювелирный и купила серебренную цепочку к медальону. Надела сразу на шею, поглядела в зеркало и спрятала медальон под куртку. Не знаю, зачем это сделала, просто захотелось. Что ему, действительно, пылиться в столе? Метро я не любила, предпочитала наземный транспорт. Заняв место — повезло сесть почти в пустой автобус, задумалась, вопреки всему, над словами Марии. Да я и сама знала, что рожать лучше до тридцати, но всегда казалось, что времени у меня ещё полно. Конечно, я хотела когда-нибудь обзавестись семьёй и детьми, но, как показала жизнь, обзавестись хотя бы бойфрендом — задачка не из простых. Дальше первого свидания у меня пока ни разу не продвигалось, да и тех свиданий было меньше, чем пальцев на одной руке. Я не была дурнушкой, но и красавицей меня не назовёшь. Обычная — лучшее определение. Поэтому не обольщалась, что какой-нибудь принц на меня когда-нибудь клюнет, так что вполне была согласна на простого парня. Но простые, как оказалось, наводили тоску. А того же Эрика я воспринимала, как брата, в один горшок когда-то ходили. Дружили по-хорошему, пока юному Верману не пришло в голову, что я его муза. Глеб весело ржал над этой ситуацией, а я тосковала и ощущала неловкость. Из всех моих четверых кавалеров, случившихся в разное время, интересно поговорить ни с кем не получилось. Трое вообще книжек не читали, как выяснялось в процессе свидания, а темы, близкие им, были совсем не интересны мне. Четвёртый читал, но большего зануды я, кажется, в жизни не встречала. Что интересно, все четверо мне потом звонили, предлагали встретиться ещё, и каких только предлогов я не придумывала, чтобы этого не произошло! Подруга Мила смеётся, что я слишком разборчивая, мол, так всех парней упущу и останусь у разбитого корыта. Но по мне лучше никак, чем с кем попало. Глеб советует сходить на свидание с Эриком, пожалеть бедного парня, но я упорно не вижу в нём кавалера, а любовь с Верманом кажется почти инцестом. Добравшись к себе, рано легла спать, чтобы встать затемно и поехать на дачу на первой электричке. Иначе родные меня не поймут — в деревне вставали чуть свет — с петухами. Всего две недели отпуск, на море меня не тянуло, хотелось побыть с родными в памятных с детства краях. Утром первым делом подбежала к окну, а потом и на балкон вышла, чтобы удостовериться. И чуть не заплясала от радости — дождя не наблюдалось и, судя по чистому небу — не предвиделся. Продукты и вещи, заказанные мамой, я переложила из пакетов в свой любимый рюкзак. Туда же затолкала смену белья и тонкую ветровку на всякий случай. Одежду не брала, в доме деда у меня её предостаточно. Оделась я по-походному — штаны цвета хаки с кучей карманов и толстовка на тон светлее на молнии с капюшоном. Вставила ноги старенькие, но ещё крепкие кроссовки, на даче — самое то. Медальон так с вечера и болтался на шее — забыла снять на ночь, но и утром снимать не хотелось. Настроение было прекрасным, автобус не подвёл, и на платформе я оказалась вовремя. Народу в электричке набралось немало, несмотря на ранний час, но место я себе нашла, и даже у окна. Ехать предстояло около пятидесяти минут, и я дремала, иногда утыкаясь в книжку. Любила я печатные издания, несмотря на все возможности современных электронных библиотек. Правда и выбора другого временно не имелось. Телефон кнопочный, достала его, когда последний смартфон приказал долго жить. А старенький компьютер дома уже три месяца не включался, но я остереглась звать ремонтников, предложениями которых обклеены все стены у подъезда — подруга Мила ужасов нарассказала, как вот такие деятели её без зарплаты оставили. Глеб обещал посмотреть, он в компьютерах почти гений, но времени так и не нашёл, а теперь вот укатил в Москву надолго. Эрика, который в компьютерах понимал не меньше, а может быть и больше, чем Глеб, я по известным причинам просить не хотела. Страдала ли я без интернета? Как ни странно, нет. Сразу времени стало больше, плодотворно провела лето. Свои рассказы писала в тетрадях, по старинке, что даже понравилось. Заодно к рассказам делала собственные зарисовки. Глебу нравилось, советовал рисовать комиксы. А больше я никому свои рисунки не показывала. Заторопилась на выход, когда объявили мою остановку. Всегда готовлюсь выйти в тамбур заранее — слишком мало пассажиров выходило на нашей остановке. Народу в вагоне поубавилось, но мне пришлось шагнуть обратно к своей скамье, чтобы пропустить идущую по центральному проходу группу мужчин. Продвигались они стремительно, все в чёрных футболках, камуфляжных штанах и берцах, отличались мужчины выраженной мускулатурой и суровыми лицами. Военные? От вида накачанных культуристов веяло силой и опасностью. Я насчитала семерых, когда внимание моё привлёк мужчина, шедший последним. В отличие от товарищей, на нём красовалась обтягивающая мускулистый торс серая футболка, а на шее виднелась татуировка, уходившая на левое плечо. Он несколько отстал, озабоченно оглядывая оставшихся пассажиров. Словно кого-то искал. В какой-то момент он глянул на меня, расширил глаза и, прибавив шаг, вдруг резко остановился рядом со мной. Его товарищи не заметили потери бойца, продолжая свой стремительный марш-бросок в конец состава. Поглядела вопросительно на опасного мужчину, силясь вспомнить, знакома ли с ним. Но ни проблеска узнавания в памяти не нашлось. Такого колоритного типа я бы точно не забыла. Возвышается эдакой громадой, отчего по моему затылку и спине промаршировал отряд мурашек. Черноглазый брюнет, скуластый, с прямым римским носом, квадратным гладко выбритым подбородком и стильной причёской. А татуировка придавала ему чуть ли не бандитский вид. Или рокерский, кто их разберёт — этих брутальных мужчин. Такие на меня ни разу внимания не обращали. — Ты кто? — задал мне вопрос мрачный тип, глядя требовательно и внимательно. — Человек, — терпеливо ему ответила. Поезд уже начал замедлять свой бег. — Позвольте пройти. — Имя?! — резко потребовал мужчина. Меня напрягала его близость с явным нарушением моего личного пространства, его командирские замашки, его габариты и тёмные глаза под тяжёлыми веками — идеал героя любовного фэнтези. — Мила, — зачем-то соврала я. Мужчина напряжённо мотнул головой, словно у него не было слов от моей наглости. — Ложь я чувствую! — произнёс он с угрозой. — Имя и фамилия! Быстро! — Дарья Покровская, — резко передумала я врать. Да и кто бы не передумал, стоя перед таким страшным мужиком — он на голову был выше меня, и уж точно шире в плечах. — Мне нужно выйти на этой остановке. Пожалуйста, пропустите. Мужчина только кивнул, словно резко потерял ко мне интерес, и поспешил вслед за своим отрядом, больше не сказав ни слова. Бросилась в тамбур к дверям, которые уже открылись. К счастью, успела выскочить в последний момент. Невольно оглядела платформу. Те люди военного образца тоже вышли дальше от меня и потопали в другой конец станции. Мужчина в серой футболке оглянулся, одарив меня непонятным взглядом, но сразу же последовал за остальными. Вздохнула с облегчением, хотя осадок опасности в душе остался, и поспешила в противоположную сторону. До дачи предстояло идти пешком ещё минут сорок, но это меня не пугало. Много лет так хожу — и ничего. Хищного вида внедорожник догнал меня на просёлочной дороге, когда прошла примерно восьмую часть пути. Затормозил возле меня, что изрядно меня напугало. Так и виделось, что тот тип принял меня за преступницу и сейчас арестует. Водительская дверца отворилась, и я увидела молодого улыбчивого парня. — Девушка, вас подвезти? — он весело блестел карими глазами. А чёрная футболка и камуфляжные штаны ясно указывали на то, что он был среди тех семерых, прошедших по вагону. — Спасибо, не нужно, — вежливо отказалась я. Прекрасно понимала, что там у него за пассажиры. — И всё же, — продолжил настаивать водитель. — Место для вас найдётся. Помотала головой, отступая на шаг. Из машины раздался какой-то рык, после чего весёлый водитель дверцу захлопнул, и машина рванула по просёлочной дороге, как по асфальту, а я мрачно вздохнула. Неприятная встреча. Но хотя бы никуда не забрали. Пришлось пережидать, пока осядут после них клубы пыли на песчаном тракте. К счастью, других происшествий в пути не случилось. Мама, дед Ярослав и тётя Агата уже проснулись и ждали меня на ранний завтрак. Дом деда я обожала — небольшой, но добротный, двухэтажный и со множеством пристроек и сараюшек. Здесь у меня имелась теперь своя личная комната на чердаке. На спор с дедом сама всё устроила три года назад. Глеб и Эрик, тогда ещё просто друг и почти брат, правда, помогали, но проектировала и добывала материалы я почти самостоятельно. Что-то подсмотрела на ю-тубе, что-то мне посоветовал знакомый архитектор, друг Томаса, Герман Вацлович — я для него сняла подробное видео. Упорные столбы я не трогала, но обыграла интересно. Скошенный с двух сторон потолок добавлял колорита, под ним устроилась кровать, полки с книгами и всякой всячиной и несколько сундуков деда, их я не стала трогать. Кровать мы со Глебом сами сколотили, чем мелкий очень гордился, Эрик где-то раздобыл шикарный толстый матрас. Полки и два разномастных стола — тоже сами соорудили. Комната получилась длинная, с окнами с обеих концов и весьма широкая в середине. Дед придирчиво осмотрел, когда всё было готово. Родители, посмеиваясь, тоже всё осмотрели. Дед поворчал, но признал, что «здесь можно жить», и выдал мне ключи от своей городской квартирки, предупредив, что ещё полгода она сдаётся. Велел жильцов не гнать, но плату с них теперь взимать самостоятельно и его не тревожить. Так я обзавелась личной комнатой и собственным жильём в городе, выиграв пари у деда. Хотя тамошние жильцы прожили чуть больше полугода, но я дождалась, и стала независимой и самостоятельной. После чердака и ремонт квартирки делала своими руками. Недаром нас дед с малых ногтей приучал работать с деревом, мастерить, чинить в доме то одно, то другое. Правда, в городе мне и Глеб, и Эрик, и подруга Мила помогали. А ещё ежемесячная плата от жильцов пригодилась, которую я чинно собирала восемь месяцев и сохраняла для последующего ремонта — отец посоветовал. Так что кухню и сантехнику с электрикой в уже моей квартире мы доверили профессионалам, а с остальным справлялись сами в меру фантазии. В маленькой комнате у меня получилась уютная спальня, а в большой — кабинет-гостиная. Там же есть диван для редких гостей. Собственно, для Глеба, Милы или Эрика, хотя последний ни разу не воспользовался щедрым предложением, к моему счастью. Один раз у меня даже дед остался с ночёвкой, чтобы утром попасть к городскому врачу. — Похудела, — тётя Агата меня стиснула в крепких объятиях. — Ленка, ну какая же она у тебя красавица! Это было приятно — для родных мы всегда самые красивые, самые лучшие и самые смышлёные. — Обычная, — фыркнул недовольно дед, но глаза его смотрели одобрительно из-под кустистых бровей. — Мой руки, внучка, и за стол! Елена, положи ей побольше каши. Мысленно скривилась, но спорить не стала. Овсянку я не очень любила, но с дедом лучше уступить в малом, чтобы мирно сосуществовать позже. — Дарья, — начал дед допрос, когда я приступила к чаю, а он отложил газету — в этом они с Томасом похожи. — Жених не появился? У деда была идея-фикс, что у меня возникнет неподходящий жених, который позарится на мою квартиру и меня оттуда в итоге выселит. Поэтому, хотя я там и прописалась, принадлежала квартира по документам деду. — Пока нет, — улыбнулась я спокойно. — Ни жениха, ни поклонника, ни бойфренда не появилось. — Что ж так? — нахмурился неожиданно дед. — Мне, вообще-то уже правнуков видеть хочется. Похлопала глазами, вопросительно глянув на маму. Но она помотала головой, сдерживая смех. Понятно, значит они с Агатой деда успели обработать, что он сменил вдруг политику партии. — Вот встречу подходящего человека — и сразу, — несколько самоуверенно ответила деду. — Что сразу? — уточнил он. — Правнуков заведу, — пояснила маятно. — Быстро это не делается, — негромко внесла свою лепту Агата. — Вынашивать ещё придётся девять месяцев. — Молчи, дочь! — оборвал её сердито дед. И снова сурово поглядел на меня. — Никаких сразу, Дарья! Как найдёшь, приводи его сюда для начала, посмотрим и решим, нужен ли тебе такой. — Хорошо, дед! — смиренно согласилась я, не решившись намекнуть, что прежде надо знакомить с отцом и мамой, а ещё раньше приглядеться самой и решить, нужно ли мне такое счастье. — Обязательно приведу. — Значит, он уже есть? — тут же впился в меня глазами дед. — Надеюсь, это не Верман? — Нет! — твёрдо поглядела на него. — Это не Эрик, и нет — никого у меня не появилось! — Неважно, — отмахнулся дед. — Верман слишком в облаках витает, он тебе не пара. Тебе, Дарья, нужен крепкий мужик со стальными… кхм, с характером — вот! Говорят, к Васильевым племянник приехал, хороший парень и не тряпка. Присмотрись, может, подойдёт тебе, непутёвой. Обещала присмотреться — деду лучше не перечить, не то лекция на добрых три часа обеспечена, а я не в том настроении сегодня, чтобы с ним спорить. После завтрака Агата с мамой вручили мне трёхлитровую банку, деньги и велели идти к Васильевым за молоком. — Вы чего? — попробовала я сопротивляться. — Да я не собираюсь ни к кому там присматриваться! На всякий случай голос понизила, мало ли дед выйдет из кабинета и меня услышит. — И не надо, — подтолкнула меня Агата к выходу из кухни. — Но молоко нам нужно, так что иди. — Прогуляйся, доча, — поддержала её мама. — Смотри, какая погода замечательная. И маслица ещё возьми, и творога. Вот, я тебе добавлю. Одарила их укоризненным взглядом — спелись, но банку и деньги взяла, да и отправилась к дальним соседям. Анфису Алексеевну Васильеву я хорошо знала, да и за молоком в юности не раз к ней бегала. Но наличие племянника, о котором я ни разу не слышала, как-то напрягало. Понадеялась, что молодой человек ещё спит по случаю выходного дня, либо отправился куда-нибудь по своим делам. Дом у Васильевых был побольше дедова, но какой-то приземистый. И пристроек у них больше, двух коров держат, молоком и всеми кисломолочными продуктами соседей снабжают. Старая овчарка Мальта рыкнула пару раз для приличия и снова улеглась на солнышке греться, узнала, видать. Анфиса, наверное, услышала собаку, и сама вышла на крыльцо. — Дашенька, — улыбнулась она ласково, тоже узнавая. — А ты, когда приехала? — На утренней электричке, — улыбнулась я. — Здравствуйте, Анфиса Алексеевна! Я вот, за молоком, мама ещё масла и творога просила. — Проходи, проходи, — тут же стала деловитой Анфиса. — Всё есть, лучшего качества. Меня провели в просторную кухню, которую я помнила с детства, там семья обедала, там же шла продажа молочной продукции. Застыла на пороге, увидев незнакомого парня за широким столом — всё-таки угораздило меня столкнуться с пресловутым «племянником». Парень неторопливо расправлялся с завтраком — картошечка с мясом — и был мрачновато задумчив. На нас он поднял равнодушный взгляд, но есть не перестал. — Вот, познакомься, — засуетилась Анфиса, отбирая у меня банку и отходя в угол к бидонам. — Племянник мужнин, Серёжа. А это внучка соседа, Серёженька, Дарья, Дашенька. Я тебе рассказывала. — Здрасти, — смогла я поздороваться вежливо. Ну конечно, деревня, тут все про всех знают. — Привет, — кивнул мне парень, поглядев пристальней. — Та самая Даша, значит? Сергей закончил есть и придвинул к себе компот. Но пить не спешил, рассматривая меня теперь почти с неприличным интересом. Я ответила тем же — сказали присмотреться, так я присматриваюсь — коренастый парень, широкоплечий, симпатичный, коротко стриженый блондин. Глаза голубые, нос с горбинкой, рот широкий, подбородок с ямочкой гладко выбрит. На вскидку лет двадцать пять — двадцать восемь, точнее сказать не смогла бы. Насчёт роста — пока сидит, непонятно. — И чем занимаешься, Даша? — Здесь — отдыхаю, — попыталась его урезонить строгим взглядом. — Дашенька медик, — тут же сдала меня Анфиса. — В городе работает. А ещё сказки сочиняет. А Серёженька у нас юрист. Тоже в городе работает, неужели не встречались? Я затосковала, а Сергей развеселился. — Сказки? — переспросил он, хохотнув. — Серьёзно? — Серьёзные сказки, — подтвердила я хмуро. — Иногда страшные. Для взрослых. Сергей веселиться перестал, но глаза его весело поблёскивали. — Я провожу, — поднялся он из-за стола, перехватив сумку, которую поставила передо мной Анфиса. — Вот и славно, — Анфиса убрала деньги в карман фартука, придирчиво их пересчитав. — Правильно, Серёженька, проводи девушку. Спорить и ломаться не посчитала нужным, пошла впереди Сергея. Но когда миновали ещё один дом, развернулась к нему и протянула руку. — Отдайте, — попросила спокойно. — Миссию знакомства мы выполнили, и на этом всё. Сергей оказался не очень высоким, примерно, как Глеб. Брат выше меня на тринадцать сантиметров, проверяли. У него был рост сто семьдесят пять перед отъездом в Москву. Но Сергей ещё и крепыш, держится уверенно, явно занимается каким-то спортом или качается. А мой Глебка тонкий и звонкий — то есть излишне худощавый. Рядом с почти двухметровым Эриком — вообще мальчишкой смотрится. — Неласковая ты, Даша, — ухмыльнулся Сергей, тоже останавливаясь. Отдать мне сумку он не спешил. — А говорили, умница и красавица. — Логику не поняла, но оценила, — покивала я. — Отдайте сумку, Сергей. И не нужно меня провожать. — Не нравлюсь? — уточнил он, перестав скалиться. Пожала плечами, стараясь не раздражаться. Руку не опустила, смотрела ему в глаза мрачно. Сергей кашлянул и сумку мне отдал. Я сразу развернулась к нему спиной и потопала к дому. Хватит с меня этого знакомства! Не оборачивалась, но почему-то знала, что за мной Сергей не пошёл. А вот взгляд его чувствовала пятой точкой. Понимала, что на безрыбье и рак — рыба, немного здесь молодёжи, вот и засмотрелся Сергей на меня, не красавицу и не умницу. А все равно как-то дико и неприятно. Расскажу Миле — повеселимся. Утренние заботы меня закрутили, помогала маме с Агатой закручивать банки на зиму и делать заготовки. Пообедали на террасе по случаю хорошей погоды. — Прокачусь до озера, — решила я, когда после обеда меня прогнали отдыхать. — Мама, я возьму твой велосипед? — До которого? — поинтересовалась Агата, нарезая зелень. — Купальный сезон уже закончился. Озёр у нас несколько, но я обожала дальнее — Долгое, там и в купальный сезон народу немного. Озеро лесное, пляжей там нет. Правда бывало некие личности даже с палатками останавливались, но это на другой стороне, низкой, где берег более пологий. А у меня было излюбленное местечко среди непролазной чащи на высоком берегу. Однажды Миле его показала, да Глеб с Эриком ещё знали. — На Долгое, — призналась осторожно, стягивая перчатки и снимая фартук. — Ой, там же ключи холодные, — обеспокоилась мама. — Даша, купаться не стоит. — Да я и купальника не взяла, — успокоила я её, ничего не обещая. — Посижу на берегу, не волнуйтесь. Когда спустилась вниз, захватив всё же полотенце в рюкзачке, плед, тетрадку с ручкой и книгу, мне вручили пакет с бутербродами, газовый баллончик, кружку и термос с чаем. Взяла, чтобы не обижать родных, засунула всё в рюкзак. Но «оружие» мне велели переложить в карман. — Возьми мой байк, — расщедрилась тётя Агата, любительница мотопробегов. — В гараже стоит. Только шлем надень. — Нет-нет, — сразу отказалась от такого щедрого жеста. — Я шуметь не хочу. Всё, я ушла. Пока мне не придумали ещё какую нагрузку и соседа Сергея в придачу, я сбежала в гараж, где кроме байка Агаты, стояли дедов джип и мамин велосипед. На мотоцикле я ездить научилась ещё пару лет назад, но того восторга, как у Глеба и Агаты, байк у меня не вызывал. А велосипед у мамы классный, ей его папа подарил прошлым летом. Горный с несколькими скоростями. Неспешно крутя педали, осматривалась по сторонам, наслаждалась хорошей погодой. Солнце припекало, поэтому я остановилась у обочины и сняла толстовку, повязав её на пояс. Правда, выехав на лесную тропинку, ощутила прохладу, но утепляться снова не спешила. Лес у нас почти прозрачный, сосновый, хотя встречались другие деревья и кустарники. Но я стремилась к Долгому озеру, а там уже и деревья толще, и кусты гуще, и тропки уже. Радовало, что никто пока не додумался проложить к лесному озеру дорогу, так что машины здесь не ездили. Зачем, когда в округе три других озера с отличными пляжами и местами для рыбалки. И без холодных ключей. Пошли кочки и разные корни, медальон бил меня по груди, вывалившись из-под футболки. Терпела, не желая останавливаться или отпускать руль, когда такая плохая дорога. Дальше, я знала, будет опять приличная. Непопулярное озеро возникло, как всегда, внезапно, когда в очередной раз свернула на едва приметную тропку и проехала сквозь кусты. Полянка на краю обрыва была точно такой, как помнилось. Чистенькой и небольшой. Только-только хватит расстелить плед и немного места вокруг. Но вид с неё открывался великолепный. Могла часами глядеть на озеро внизу и ловить вдохновение. Я ведь и тетрадь с ручкой прихватила — записать что-нибудь, если нахлынет. Впрочем, тетрадь я всегда с собой таскаю на этот случай. Тишина и красота околдовывали. Абсолютной тишина не была, стрекотало что-то в траве, слышались шорохи, пение каких-то пичуг. Но по сравнению с городским шумом — просто другой мир. Прислонив велосипед к дереву — могучему дубу с густой кроной, я расстелила на траве плед перед самым обрывом. Бросила на плед рюкзак, скинула кроссовки и закатала штанины. Купаться — не купаться, а ноги я собиралась смочить. Есть тут местечко, где можно спуститься легко к крошечному пляжику, если знаешь, как. Я знала, ещё в детстве, когда заблудилась в этих местах. И полянку эту нашла возле двухсотлетнего дуба, и к пляжику нашла путь. Конечно, меня тогда нашли, зарёванную и голодную, но после я уже специально на эту полянку побежала, опять ведь нашла — и стала она моим тайным местом. Спуск к озеру тут хитрый, за большим камнем. И пляжик тут каменистый, крепкий, уходит в воду далеко плоский камень. Можно смело купаться с него, осока и другая растительность тут расступалась. Ключи, здесь, может, и были, но ни разу я на них не натолкнулась. Может быть, они в середине озера или на другой стороне, но я так далеко никогда не заплывала. Да и реально холодное озеро даже в жару, долго не поплаваешь. Мне повезло — плоский камень не был сегодня склизким, наоборот, ещё и мокрым песком присыпан. Зашла по колено, охая и вздыхая, ноги закололи тысячи иголочек. Но какой кайф! Оглядела пристально противоположный берег — никого. И так захотелось окунуться и освежиться, смыть с себя городское настроение! Боролась с этим желанием долго, приплясывая на сухом камне, чтобы согреться. Вздохнув, поднялась наверх, прихватила с собой полотенце, скинула одежду и пошла вниз в одном белье. Представив, как буду одеваться в мокрое, от трусиков и лифчика тоже избавилась уже внизу, завернула их в полотенце. Стиснув зубы, я нырнула сразу, едва зайдя в воду. Знала, что, если медлить, вернусь назад, так и не решившись. А глубина здесь позволяла плыть почти от самого берега. Вынырнула стуча зубами, проплыла немного вперёд, активно работая ногами и руками, стало полегче. Опасаясь всё тех же ключей, заплывать далеко не собиралась, только в давно освоенном ближнем пространстве. Поплескавшись вволю, поспешила выйти на каменистый бережок. Отжала, как могла волосы, чуть согреваясь на солнышке. Внутри всё приятно горело. Закрутив волосы на голове, тщательно вытерлась и надела бельё. Поднялась обратно на полянку и поспешила одеться полностью, даже толстовку застегнула до самого горла. И поняла одно — мне хорошо. Очень-очень хорошо и спокойно. Волосы опять распустила по плечам, чтобы сохли. Сидела с кружкой горячего чая, ощущая вселенское умиротворение, и кайфовала. Мужчину, шагнувшего внезапно на мою полянку, я узнала сразу. Тот самый, из поезда, который грубо и хамски спрашивал моё имя. Судорожно сунула руку в карман, едва не расплескав чай, но баллончика там не оказалось. Сердце, подскочившее при появлении незнакомца, теперь бешено забилось, а по спине пополз холодок. — Это ищешь? — поинтересовался грубиян, остановившись у края моего пледа. В руках его я увидела свой баллончик. Повертев его, мужчина сунул «моё оружие» в свой карман. На этот раз на брутальном незнакомце была расстёгнутая камуфляжная толстовка, а под ней всё та же серая футболка. Возвышался он надо мной маленькой, как скала. — Что вам нужно? — голос у меня дрогнул, в кружку я вцепилась крепко и абсолютно не представляла, что предпринять. Плеснуть в него горячим чаем? Даже не смешно. Убежать точно не успею, в невыгодном я положении — даже вскочить не получится. Мужчина стоял в расслабленной позе, широко расставив ноги, и, вроде бы, нападать не спешил. Он с непонятным интересом рассматривал меня и так, и эдак. Мысль, что он видел, как я купаюсь голышом, проскользнула равнодушно. Я слишком была напугана, чтобы испытывать дурацкое смущение. И слишком озадачена, как он меня нашёл? И Главное — зачем? В то, что встреча случайная — не верилось совершенно. Следил? — Вкусно пахнешь, — заявил агрессор, внезапно опускаясь на колени. К счастью на траву, а не на мой плед, но я вся напряглась ещё больше, готовая броситься на утёк в любой момент. Стоя на коленях, он всё равно возвышался надо мной, сидящей на попе с согнутыми коленками. — Не боишься тут одна находиться? До этой встречи не боялась. Досадно было, что этот тип узнал моё место. Теперь что, не смогу сюда больше приходить? Встряхнулась, понимая, что не о том думаю. Живой бы остаться после этой встречи. — Меня пугаете только вы, — призналась я честно, помня, что этот гад не любит, когда ему лгут. И как это понимает? Вспомнился сериал, где играл Тим Рот — кажется «Обмани меня» назывался. Там герой тоже легко определял, когда ему врут. — Ты не должна меня бояться, — тут же отреагировал мужчина. — Угостишь бутербродами? С утра ничего не… ел. Похоже, он успел не только стянуть баллончик, но и порыться в моих вещах. Я не против была поделиться едой, вдруг добрее станет и меня отпустит целой и невредимой, но шевельнуться оказалась не в состоянии, просто парализовало как будто. — Там, — кивнула я на рюкзак. — Угощайтесь. Мужчина молча дотянулся до моего рюкзака и подтянул его к себе, не пытаясь ко мне приблизиться. Продолжая глядеть на меня, словно следил, чтобы не удрала, он ловко вытянул пакет с бутербродами. Первый проглотил, почти не жуя. С остальными расправился более вдумчиво — два укуса — и всё. Откусив от последнего, он замер, потом протянул мне оставшуюся половинку. — Будешь? — Не голодна, — помотала я головой. И ничего не смогла поделать, когда он осторожно отобрал у меня кружку с чаем. Запив мои бутерброды, он подхватил термос, налил себе ещё, выпил и вернул мне кружку. — Не могла бы ты снова раздеться, домашняя девочка? — спросил незнакомец как-то буднично. — Не хочу портить твою одежду. Я сглотнула, уставившись на него во все глаза. Вот так просто? Раздевайся и отдайся добровольно? На домашнюю девочку решила не реагировать. — Не хочу! — ответила напряжённо. — А я хочу, — спокойно возразил этот гад, пока не двигаясь. — И нам придётся это сделать, так или иначе. Лучше бы ты не сопротивлялась, а сделала всё добровольно. Поверь, это необходимо, и времени у нас совсем мало. Не знала, что и думать, хотелось выжить. Но смогу ли пережить, если этот жуткий незнакомец меня изнасилует? — Есть хоть один шанс, что вы передумаете и просто уйдёте? — спросила я шёпотом, потому что голос пропал. Тёмные глаза буравили меня горящим взглядом. Чёрная прядь упала на его лоб. — Нет! — жёстко ответил он. — Разденься, пожалуйста! Я долго не продержусь, и твоя одежда пострадает. Подумав о маме и Агате, которые придут в ужас от моего вида в рваной одежде, и осознав чётко, что мужик не шутит, я вскочила и резво принялась стаскивать с себя вещи, не отрывая взгляда от насильника. Оставшись в белье, замерла, обхватив себя руками. Меня била нервная дрожь, и я никак не могла поверить, что это со мной случится прямо сейчас. — Ляг… пожалуйста, — отрывисто попросил мужчина. Вежливый какой насильник! Было похоже, что ему действительно невтерпёж. Увидела, что штаны его уже расстёгнуты. Пока я медлила, он стремительно избавился от толстовки и футболки, демонстрируя великолепный торс. Только мне было не до любований. Едва легла, как мужик навалился сверху, не дав мне ни секунды на размышление. Уткнулся мне в шею, шумно вдыхая, как какой-то зверь. Его руки ощупывали меня так жадно и бесцеремонно, что я мысленно попрощалась с любимым лифчиком, который просто отшвырнули в виде рваной тряпочки. С трусиками расправились ещё быстрее. — Подожди! — всполошилась я, когда он коленом раздвинул мои ноги, пристраиваясь вплотную. — Не могу! — выдохнул он сквозь зубы с каким-то отчаянием и тоской. И я вдруг прониклась к нему сочувствием, хотя впору было проклинать. Как-то равнодушно отнеслась к резкому проникновению и логичной боли. Поняла, что терпимо, но зажмурилась, не в силах смотреть в его тёмные глаза. Ну что сказать, мой первый секс получился бурным и не слишком приятным. Надолго мужчину не хватило, минут десять, и он с рыком излился, задрожав всем телом. В процессе он вёл себя довольно сдержанно, как неопытной мне показалось. Разве что укусил в плечо в особо напряжённый момент. Отдышавшись, он приподнялся, выходя из меня и снова прижал своим телом, но не сильно, на локоть опирался. Осторожно убрал волосы с моего лица. — Красивая, — произнёс с какой-то горечью. — Жаль, что времени у нас было совсем мало. Но теперь всё нормально, успели. Спасибо тебе, Дарья! — Слезь уже! — потребовала зло — ещё и благодарит, вежливый мерзавец! — Что дальше? Убьёшь, потому что так надо? — Хоть не ревёшь, — улыбнулся он вдруг весьма обаятельно. И нагло чмокнул меня в нос. Уставилась на него в изумлении. Бояться его после бурного секса как-то не получалось. Или просто стало всё безразлично, не знаю. Он всё-таки слез с меня, легко поднялся, тренированный гад, подтянул и застегнул штаны, которые так и не снял. Надел футболку, рассматривая меня с ленивой улыбкой. — Одевайся уже, — попросил мирно. — Извини за бельё, но я предупреждал. Одеваться не хотелось, как и двигаться. Между ног саднило. Испачкаю ведь любимые штаны в крови и сперме этого гада. И плед надо застирать. — Мне надо умыться, — пробормотала я, с неохотой поднимаясь и борясь с желанием закутаться в этот плед. — Не нужно, — он отобрал у меня полотенце, которое подхватила. — Я намочу, оботрёшься. И он просто спрыгнул с обрыва. Вернулся быстро, по моей тропке, протянул мне, застывшей с открытым ртом, мокрое полотенце. Мне не нравились мои замедленные реакции, но ничего не могла поделать. Вздрогнула, когда мужчина вдруг опустился на колени и принялся сам вытирать мои бёдра холодной влажной тканью. — Стой смирно, — велел негромко, когда я дёрнулась, чтобы отстраниться. Заметила, что вцепилась в его плечи, когда пошатнулась. И не стала убирать руки, мстительно вцепившись в него ещё крепче. Даже когда он закончил всё там протирать, не могла отпустить его плечи. Позволила поднять мою ногу и не поверила, что этот гад принялся меня сам одевать. Поднялся, натягивая штаны на мою пострадавшую попу. Сам застегнул, после чего мягко оторвал мои пальцы от своих плеч. Смотрела с интересом, остановится на этом или нет. Не остановился, натянул на меня футболку, а потом и толстовку, вертел при этом, как маленькую, правда оглаживал в процессе, вполне как взрослую, с видимым удовольствием. А после, снова опустившись на колени, надел мне на ноги кроссовки. — Готово, — объявил он, ловко заворачивая моё полотенце в плед. Получился совсем небольшой свёрток. — Это я заберу. Возмутиться полноценно не получилось. Пусть подавится! Меня пробрала запоздалая дрожь. Иногда я задумывалась, как и с кем потеряю девственность — но такого даже в самых смелых фантазиях представить себе не могла. Оглядев меня придирчивым взглядом, мой первый мужчина вдруг шагнул ближе, запустил свою пятерню в мои волосы, фиксируя затылок и припал к губам в жёстком поцелуе. От неожиданности ответила, и поцелуй стал глубже и эротичней. Отпустил он меня спустя вечность с явной неохотой. А я ловила ртом воздух, приходя в себя. Почему-то поцелуй показался мне куда интимнее нашей близости. — И всё равно ты гад! — не удержалась я от реплики. Голос у меня прозвучал хрипло и как-то обиженно. Рассердилась, не хотела чувствовать себя жертвой. — Имя у тебя есть? — Дэм, — представился он мирно. — Демьян Нестеров. Сейчас мне пора идти, сладкая девочка. Встретимся позже. Мужчина развернулся ко мне спиной и скоро растворился среди деревьев. — Даже не мечтай! — крикнула ему вслед, но не уверена, что он слышал. Долго стояла, замерев, смотрела на спокойное лесное озеро и тупила. Особого дискомфорта я уже не ощущала, несмотря на отсутствующее бельё. Кстати, его обрывков я не нашла, хотя и не слишком искала. Находиться на полянке после происшедшего расхотелось — Демьян Нестеров или, как его — Дэм, осквернил это место. Подхватив опустевший рюкзак, я побрела домой пешком, опираясь на велосипед. Вскоре, когда тропинка стала более ровной, села на велосипед и неспешно крутила педали. Сразу ехать домой раздумала — не знала, написано ли что-то на моём лице, но пугать близких совершенно не хотелось. Получила ли я моральную травму на всю жизнь — так и не поняла. Или пока не дошло, не знаю. Иногда у меня бывает замедленная реакция. По крайней мере я больше не была старой девой, что уже плюс, пусть и сомнительный. И что уж, не самый худший самец меня поимел. Самое печальное, ненависти и отвращения к нему я не ощущала. Страшный мужчина, но не гадкий. Самоуверенный мерзавец, но не противный. А что после своего бесцеремонного поступка обтёр меня и одел — это вообще в голове не укладывалось. И поцеловал ещё, украв мой первый настоящий поцелуй. Меня интересовал ещё один вопрос — почему Дэм ждал, пока я оденусь после купания, если потом велел раздеться. Что за извращение? Хотя, если честно, я бы, наверное, очень испугалась, схвати он меня обнажённую. А так — почти по-человечески — подошёл, попросил еды, поел и только после этого озадачил. Уверял, что очень надо, и что времени почти не осталось — вот, что интересно. А после секса явно расслабился и был на удивление доволен и даже мягок со мной. Успел? А что именно успел? Одни вопросы. И зачем-то забрал испачканные кровью и прочими жидкостями полотенце и плед. И надо думать, остатки белья. А может он опасный псих? Это ведь у них случаются всякие заморочки. Нет ли сегодня полнолуния? А самое интересное — как он вообще меня нашёл? Следил? Расспросил родню? Непонятно. Можно ли назвать его действия изнасилованием? Тоже сомнительно. Я всё же не пыталась сопротивляться и даже сама разделась, прекрасно понимая, что к чему. Покатавшись вволю среди полей, я направилась к дому, надеясь, что лицо моё успело приобрести умиротворённое выражение. Внутри кипела чистая злость на психа Дэма, но, пожалуй, не ярость и не настоящий гнев. Вообще поняла, что сексу придают неоправданно большое значение. Да, это был первый опыт, от которого глупо ждать удовольствия, да и обстоятельства к тому не располагали. Но я всё же ожидала чего-то большего от своего первого раза и была несколько разочарованна. Вот поцелуй — да, тут Демьян продемонстрировал высший класс. Я даже думаю, поцелуй он меня сразу, до всего, я бы, может, на всё добровольно согласилась, а не под давлением обстоятельств. Хорош ведь. Но увы, время не вернёшь и не узнаешь. И не могла же я потребовать поцелуй? А сам он явно не испытывал сначала желания целоваться. Настроен был сразу на секс. — Ма, — крикнула я, появляясь на веранде. — Не знаешь, сегодня нет полнолуния? — Вот уж не знаю, зачем тебе это? — удивилась мама. — Закончилось уже, — подала голос Агата. — Самый пик был вчера. Сегодня вообще затмение луны случилось, к вашему сведению. Но мы его увидеть не могли. Я взяла со стола яблоко и захрустела им, растревоженная. Неужели мне попался настоящий псих? Но спрашивать, не сбежал ли кто из психушки и не ищут ли его в нашей округе — не решилась. И потом, я же видела этих мужиков, что были с ним в электричке. На психов они не походили, скорее на военных. — Как покаталась? — спросила Агата, сгружая овощи в очередную банку. — Чудесно, — ответила рассеянно. — Пойду приму душ. Первым делом запихала в стиральную машинку всю одежду, а потом стояла под душем, остервенело намыливая себя жёсткой мочалкой. После душа ощутила некое удовлетворение, эпизод на лесной поляне казался уже не совсем реальным. Или словно не со мной это было. Печально, конечно, что Демьян не воспользовался презервативом, но я сильно сомневалась, что понесла от него после десятиминутного секса. В крайнем случае — будет деду долгожданный правнук. Немного беспокоили следы зубов на моём плече, которые хорошо рассмотрела в зеркале. Вот же кусачий гад мне попался. К счастью, засосов на видных местах не обнаружила, а те, что были, легко скрывались под футболкой. В общем, к ужину я совершенно успокоилась, хотя вспоминать события на озере с юмором пока не могла. С удовольствием поела, не нахамила деду, не вывалила всё на родных, так что была довольна собой. Уже вечером, разбирая рюкзак, обнаружила в нём газовый баллончик. А ещё записку — листок был вырван из моей же тетради. «Жду тебя через неделю на том же месте и в тоже время, — начиналось это странное послание. — Тебе лучше прийти, домашняя девочка, мне необходимо встретиться с тобой, это очень серьёзно. Если всё получится, я смогу ответить на большую часть твоих вопросов. Дэм». Цифры номера телефона были записаны на обратной стороне листочка. И рядом короткое: «Звони!» — Не пойду! — громко оповестила я свой уютный чердак, вторя героине любимого фильма про любовь и голубей. Нет, я не твёрдо это решила, ответы на вопросы мне хотелось узнать, раз я пришла к выводу, что Демьян всё же не псих. Заинтриговал, бессовестный! В любом случае у меня была неделя на раздумья. А звонить ему — вот ещё! Хотя разбрасываться такой информацией не собиралась. Забила цифры в мобильник, поименовав абонента, как «Зверь Дэм». Как раз про него — это у зверей в природе — догнать, подмять и трахнуть. А ещё татуировку его припомнила, там явно какой-то зверь был изображён. Пожалела, что не захватила с собой воды на чердак, поэтому спустилась вниз, чтобы набрать себе кувшин. В кухне обнаружился дед, который пил кофе, дымил трубкой и смотрел вечерние новости по телевизору. Наливая себе воды в кувшин из специальной бочки, я неодобрительно на деда покосилась — доктора запретили ему курить, употреблять крепкий кофе и спиртные напитки. — Пей воду и молчи! — велел дед в ответ на мой укоризненный взгляд. Я и выпила немного, и с собой полный кувшин наполнила. Воду эту набирали из колонки недалеко от местной церкви. Кто говорил, что вода там святая, кто уверял, что почти артезианская. Фактом оставалось то, что вкуснее воды я нигде не пробовала. «…Демьян Нестеров, — донеслись из телевизора слова журналистки, заставив меня вздрогнуть и обернуться к экрану. — Глава службы безопасности концерна «Ад-Астра» согласился дать краткий комментарий по поводу чрезвычайного происшествия на юге области вблизи территории, принадлежащей концерну». На экране я увидела хорошо знакомую площадь перед автовокзалом районного центра, где скопилось множество людей. Их оттесняли люди в камуфляже. Журналистов и операторов с камерами насчитала не меньше пяти. Фокус оказался на человеке, уверенной походкой идущем прямо на камеру. Черноволосый, брутальный Дэм всё в том же прикиде — серая футболка и камуфляжные штаны. Красавец с татуировкой на шее! Глядя прямо в камеру своими тёмными глазами, мой сегодняшний любовник довольно холодно заявил: — Два часа назад неизвестной группой лиц была предпринята попытка подрыва складов концерна «Ад-Астра», что могло привести к возгоранию ближайшего лесного массива. Деревню, до которой огонь добрался бы за сорок минут, никакие спасатели эвакуировать бы не успели. Своими силами нам удалось предотвратить взрыв, остановить возгорание и устранить незначительные последствия. Проводится внутреннее расследование. Человеческих жертв нет. Преступные элементы в настоящее время разыскиваются. — Господин Нестеров, — поспешила задать ему вопрос журналистка. — Было ли возбуждено уголовное дело? — Без комментариев, — равнодушно ответил Нестеров. — У вас есть предположения, кто мог стоять за этим преступлением? — Без комментариев, — холодно повторил Дэм. — Кого-то удалось поймать? — выкрикнул другой журналист. — Без комментариев, — в третий раз повторил Демьян, развернулся к камере спиной и потопал в сторону припаркованного неподалёку внедорожника. Перед ним поспешно расступались, а его люди следовали за ним ровным строем. — Вот же шельмец! — восхитился дед. — Но дело своё знает. А я выдохнула, понимая, что почти не дышала. Вон оно как! Сам глава службы безопасности какого-то там концерна часа три назад разложил меня на полянке, а через час предотвратил катастрофу совсем в другом месте. Гер-рой, мать его! И как только успел? Лихо! — Это всё, что нам удалось узнать о сегодняшнем происшествии, — приторно улыбнулась в камеру журналистка. — Напоминаю, что два часа назад прогремел взрыв возле территории концерна на севере области. Полностью разрушен магазин розничной торговли. Пострадавших нет. Следите за новостями нашего канала. Дед хмыкнул и переключил программу телевизора на какой-то боевик. — Пойду спать, — вздохнула я, шагая к лестнице, ведущей на второй этаж. — И хватит курить, дед! — Поговори у меня, соплюшка! — проворчал дед, но не вздорно.