Танцы на стекле

Сегодня нам лесной ветер, вечно мчащийся сквозь древесных стволов лесных великанов, забирая с собой их шепот, которые собираются в новые удивительные истории, поведает об истории одного замка, хотя точнее тех кто туда зашёл одной лунной ночью. Ветер маневренно пролетает сквозь лесную чащу и показывает нам этот самый замок. В это древнее построение на вершине высокого холма никто не заходил уже многие долгие годы, но сегодня наконец то там появилась жизнь. Он аккуратно проникает в тот самый бальный зал через битые окна, из которых торчат зубцы уцелевших стёкол и переносит нас в прошлое, где мы сейчас и увидим эту историю своими очами. В бальный зал зашли два влюбленных, держась вместе за руки и напевая друг другу ненавязчивый мотив, которые смогли придумать на ходу. Первым распахнул дверь в помещение высокий юноша с кудрявыми и черными как смоль волосами, его серые глаза напоминали дым от сигарет, которые он прикурил перед встречей с девушкой. Он был одет в строгий одежду: черная рубашка, которая была не застегнута на самой верхней пуговице, она была заправлена в черные строгие брюки и сверху был накинут черный пиджак и единственная вещь, которая не имела черный оттенок был лишь кроваво-красный галстук, завязанный на скорую руку и сейчас небрежно свисал с шеи кудрявого. На сколько помнит ветер его звали Жан, так его в ту ночь называла его попутчица и по акценту можно юыло понять, что у него имеются французские корни. Распахнув двери, Жан пригласил в зал свою попутчицу. Она для него сравнима с ангелом, который спустился на землю и единственным лучиком в своей жизни, который он так бережно старался хранить. У неё были чистейшие белые волосы, которые на концах мягко переходили на нежные радужные оттенки. Кофейные зерна были сравнимы с ее глубокими и манящими глазами, которые этой ночью сверкали под лунным светом намного ярче обычного. Она была одета в красное шелковое платье, которое покрывало черная вуаль. Оно было лёгким и каждые слои юбки грациозно вились на ветру под такт движениям женского тела, которые по мнению парня были сравнимы с танцем ангелов. Девушку вроде звали Рене, но ветер не был настолько уверен, ведь в основном её парент называл солнцем на французском, да и с такой нежностью, что можно ей только позавидовать, такого урвала! И вот вместе крепко держась за руки, они зашли в этот заброшенный бальный зал. Стены крошились и на них уже давно расположилась наша старая подруга плесень. На полу лежали множество осколков стекла, которые раньше стояли на панорамных окнах замка. Сами окна ныне были вдребезги разбитые и уцелевшие осколки острыми зубцами вылезали из рамы. Единственная уцелевшая от беспощадного старости вещь в этом потрепанном от времени месте был лишь старый грамафон, в который уже была вставлена пластинка с мелодией. У Жана от возникшей идеи загорелись его серые глаза и прежде чем подбежать к громофону он невесомо поцеловал руку девушки, нежно произнеся:"Подожди немного, mon rayon de soleil". Оказавшись у грамафона, он его завёл и пластинка начала кружится вокруг своей оси и парень аккуратно поставил на неё иголочку, от которой звук после переходил в массивную трубу, высвобождая музыку наружу, которая отражалась от ветхих стен и эхом прилетала к нашим влюбленным. И вот по всему замку начала разливаться музыка и начался их безумный танец, не обращая внимания на побитые стекла, которые были разбросаны по всему потрепанному паркету. Они беспощадно резали их ступни, оставляя после себя глубокие шрамы и порезы, с которых струилась алая кровь, но сейчас для этих двоих ничего не существовало кроме друг друга. Они неотрывно смотрели друг другу в глаза. У девушки проскочила одна слеза, которая слишком громким звуком упала на пол. То ли от счастья, то ли от боли, которая всё усиливалась с каждым порезом. Парень же держался достойно и не смотря на изрезание своих конечностей продолжал кружится в танце вместе с любимой, не издав даже ни единого писка. В их глазах читались невыносимая боль, которая перемешивалась со страстью и любовью друг к другу. Любовь - это даже мягко сказано, то что было между ними было нечто большее, чем любовь. Это было намного больше. Девушка для парня была единственным лучом света, смыслом жизни, для него весь мир кружился вокруг нее в таком же страстном танце, в котором сейчас кружаться они. Резкие движения ногами приносили новые вспышки боли, но они уже её игнорировали. Казалось, что музыка из грамафона их оглушила, конечности онемели, они не чувствовали ничего кроме друг друга, не слышали ничего кроме друг друга, не видели никого кроме друг друга. Каждый друг для друга стал центром их вселенных, центром их жизни и центром их мира. И когда мелодия стихла парень внезапно крепко прижал к себе девушку, обнимая мёртвой хваткой, будто боялся, что девушка сейчас растворится и больше никогда не сможет к нему вернутся. Боль наконец аукнулась ему и из глаз начали стекать горячие слёзы, которые обжигали бледную кожу и с громким звуком падали на стекла, которые были покрыты их кровью. В воздухе стоял металлический запах, который был смешан с запахом безумия, который здесь царил, хоть и выглядело это может и противно, но парня это заваражило. После небольшой паузы губы Жана приблизились к уху девушки и совсем тихим шепотом ей сказал своим подрагивающим голосом: "Я люблю тебя le soleil". Это были самые искренние слова парня, которые вылетали из его уст за всю жизнь и он подарил их лишь той самой. Лицо девушки было мокрым и слегка кривилось от боли в ногах, но после этих слов по всему телу пробежались дикие мурашки и с такой же искренней улыбкой как и её слова она ему ответила в ответ обняв еще крепче: " Я тебя тоже, Жан".