...Между любящими – только свет

- Езжайте, пожалуйста, быстрее! Извозчик бросил на меня хмурый взгляд через плечо, но всё-таки подхлестнул лошадей, что-то недовольно ворча. Наверное, что барышня не в себе. Впрочем, в данном случае он бы оказался не так уж и неправ. Я действительно была сама не своя. Глубоко вдохнув, я сжала пальцами виски, пытаясь привести мысли в порядок. Всё уже позади... Скоро я приеду домой, и всё будет хорошо. Увещевая себя подобным образом, я надеялась быстро успокоиться, но мысли мои поневоле возвращались к недавнему происшествию, которое (решительно не хочу говорить «напугало») застало меня врасплох. Да, именно врасплох, поскольку ничего не предвещало, что что-то может пойти не так. Сегодня было воскресенье, и мне очень хотелось посетить мессу в городской церкви. Я не бывала в храме с тех пор, как нас обвенчали с Эриком, но тогда, несложно догадаться, думы мои были далековато от положенного общения с Богом. Теперь же душа моя горячо требовала живого соприкосновения со святым духом, и я не могла не воспользоваться случаем посетить местный дом Господень. И я снова отправилась в Вильнёв-Лубе, снова не посчитав нужным уведомить Эрика о деталях моего похода. После предыдущих вылазок я могла довольно чётко рассчитать время, требуемое мне на дорогу до города, поэтому пришла в церковь аккурат перед началом службы. Церковь святого Марка была старинной, сложенной, как и всё вокруг, из местного камня, только более светлого. Внутреннее убранство также не отличалось пышностью. Но священники отслужили мессу по всем правилам, воодушевлённо и торжественно, поэтому по окончании службы я вышла из храма в самом благостном состоянии духа. И хотя душа моя полнилась светом и покоем, тело решило напомнить о себе неукротимым чувством голода. Дорога до дома была не очень близкой, посему, взвесив все обстоятельства, я приняла решение перекусить в какой-нибудь кофейне, прежде чем пускаться в обратный путь. Денег у меня при себе было немного (бóльшую часть наличности я пожертвовала на храм), значит, мне было необходимо найти заведение экономного класса. Прогулочным шагом идя по центральной улице, я внимательно разглядывала вывески. Вскоре я заметила то, что искала: светлая табличка с красиво выписанными буквами, обещая вкусное и недорогое угощение, приглашала в чайную, расположенную на соседней улочке. Следуя в указанном направлении, я свернула в переулок. Через пару десятков шагов показалась вывеска обещанной чайной. Подойдя поближе, я принялась изучать витрину. Вдруг где-то рядом послышались шаги, и я машинально обернулась на звук. В переулок вошёл невысокий мужчина средних лет не очень неопрятного вида. Пройдя несколько шагов, он остановился на некотором расстоянии от меня, и когда я уже собиралась отвернуться, неожиданно обратился ко мне, сказав несколько слов о том, что я, должно быть, не здешняя. Но и такой короткой фразы хватило, чтобы я поняла: этот человек весьма нетрезв. Отец учил меня не разговаривать с пьяными, поэтому я сочла за лучшее просто проигнорировать его речи. Однако мужчина, проявив крайнюю назойливость, снова заговорил со мной и, видимо, желая угадать, откуда я, стал перечислять разные города, что приходили ему на ум. Причём с каждым новым названием, он делал шаг в мою сторону. Я почувствовала, как меня охватывает беспокойство. Нужно было срочно отделаться от этого навязчивого господина. Мой взгляд тревожно забегал по сторонам, ища выход, но – увы! Сей тип умудрился стать перед дверью в чайную, в то же время перегородив собой узкий переулок так, что я не могла пройти, не задев пьяницу; на другом конце улочки был тупик; и, на моё несчастье, нигде в пределах видимости не наблюдалось ни одного человека. - Оставьте меня в покое, месье, - наконец, вымолвила я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно и твёрдо. – И дайте мне пройти. - Иначе что? – противно осклабился мужчина, ступая ещё один шаг в мою сторону. - Иначе... – Сердце моё начало переходить в ритм галопа. – Иначе я позову жандармов, - на свой страх и риск выпалила я. – И вот, кажется, идёт один, - я кивнула за спину пьяницы. Мой блеф сработал. Мужчина обернулся посмотреть, тем самым открывая проход, достаточный, чтобы я могла проскользнуть мимо. И я не стала терять зря время: подхватив юбки, я бросилась в образовавшуюся лазейку, всё же задев подолом пышного платья за бок проходимца. Он, правда, едва не схватил меня за бант на турнюре, но, на мою удачу, хмельные пары замедлили скорость его реакций, и он промахнулся. - Стой, маленькая... – выкрикнул мне вдогонку пьяница некое непонятное слово. – Вот я тебе покажу!.. Тем временем я выскочила из переулка на оживлённую улицу. Людей здесь было достаточно много, но недостаточно для того, чтобы я почувствовала себя в безопасности. Вдруг этот тип всё-таки кинется меня преследовать? Я нервно огляделась вокруг: чуть поодаль, на противоположной стороне улицы, на тротуаре курил извозчик наёмного экипажа, лениво поджидая клиентов. Торопливым шагом, едва ли не бегом, я поспешила к нему, ловя на себе удивлённо-недовольные взгляды прохожих. Но в тот миг это волновало меня меньше всего... И вот теперь тот самый извозчик, бойко понукая лошадь, увозил меня всё дальше от преподнесшего мне столь скверный сюрприз города в место, казавшееся мне сейчас самым безопасным на свете – в маленький домик, в котором имелись толстые каменные стены и надёжные замки. И в котором был Эрик.  * * * - Кристина, всё в порядке? – обеспокоенно спросил Эрик, с первого взгляда отметив мой взбудораженный вид. Прежде он никогда не встречал меня на пороге, но сегодня, видимо, привлечённый шумом, поднятым привезшим меня экипажем, вышел мне навстречу. В другой раз я оценила бы этот жест, но сейчас оказалась к нему не готова. Кивнув на ходу, что долженствовало означать «Да, конечно», я поспешно направилась к входной двери. Однако странно: я полагала, что стоит мне очутиться дома, как мои треволнения быстро улягутся, а теперь, напротив, почувствовала, что нервозность моя только возрастает. Я ощущала, как мои щёки пылают лихорадочным румянцем; вдобавок и пальцы, предательски выдавая неспокойное настроение, не желали слушаться, отчего я с трудом сумела развязать ленты шляпки, которую, выместив на ней своё неудовольствие, швырнула на полку.   - Что случилось? – вновь спросил меня наблюдавший за всей этой сценой Эрик, и в голосе его уже послышалась встревоженность. Ничего не отвечая, я прошествовала в гостиную и тяжело опустилась в кресло. В самом деле, что со мной происходит? Неужели я действительно так испугалась? Или были ещё какие-то, скрытые причины моего прескверного состояния? Недавние переживания всё сильнее опутывали меня, стягиваясь внутри в тугой узел, такой плотный и давящий, что я не могла нормально ни говорить, ни, кажется, даже дышать. Рвано вдохнув, я подняла голову. На пороге стоял Эрик, глядя на меня с глубокой тревогой, и в то же время в глазах его читался настойчивый вопрос. Внезапно я ощутила бурлящий прилив раздражения. Что же он на меня так смотрит?! Всегда так непонятно, столь пристально, словно желает проникнуть туда, куда я сама боюсь заглянуть. Возможно, именно из-за сего тяжеловесного взгляда я так робею, что порой не могу ответить даже на обыденный вопрос? Не выдержав, я отвернулась. Эрик же, вероятно, догадавшись, что ничего из меня не вытянет, отделился от дверного проёма и двинулся в мою сторону. Остановившись рядом со мной, он уперся руками в подлокотники кресла, наклоняясь ко мне так, что его лицо оказалось прямо перед моим. Он был настолько близко, что я ощущала его дыхание на своём лице. Мне стало не по себе и я, невольно пытаясь отстраниться, вжалась в спинку кресла. - Посмотрите на меня, Кристина, - медленно проговорил Эрик своим обволакивающим голосом, в котором прозвучали те колдовские нотки, коим невозможно было не покориться. – Посмотрите на меня и ответьте: что с вами произошло?  Как и раньше, я не могла противиться этому дивному голосу; я повиновалась. Поворот головы, и наши лица оказались в дюйме друг от друга, взгляды пересеклись. В глазах Эрика полыхнуло что-то, но он тут же, будто осознав опасность подобной близости, выпрямился. Но сей неистовый всполох вместе со всем остальным оказал на меня соответствующее воздействие: громадное напряжение, мучительно тлевшее у меня внутри всё это время, начало опасно воспламеняться. Не могу знать, возможно, его отблески отразились на моём лице, но Эрик отошел от меня и, подойдя к роялю, подле которого он чувствовал себя лучше всего, бегло огладил своими длинными пальцами клавиши. - Хотите знать, что произошло? – сухо повторила я его вопрос. – Извольте. Сегодня, когда я была в городе, ко мне пристал отвратительный пьяный тип. Рядом не было никого, к кому я могла бы обратиться за помощью. И я еле смогла убежать от этого мерзавца. – Я говорила отрывисто, и каждая последующая фраза приобретала всё более нервный окрас. – Теперь, надеюсь, Ваше любопытство удовлетворено? Я умолкла, переводя дух. В комнате повисла гнетущая тишина, прерываемая лишь моим сбившимся дыханием, и нарушенная тяжким вздохом, почти стоном, Эрика. - Кристина... Моя Кристина, - тихим, каким-то упавшим голосом проговорил он. Его глаза потрясённо расширились, и в их мерцающей глубине я смогла прочесть величайшее волнение, жгучее сожаление и ещё нечто, не поддающееся определению, но способное перевернуть душу. Раскрой Эрик сейчас мне объятья, я бы со счастливым облегчением расплакалась у него на груди. Однако он этого не сделал. Наоборот, лицо его мгновенно посуровело. - Вы ходили в Вильнёв-Лубе. Ничего мне не сказав. Не спросив моего позволения, - жёстко констатировал Эрик. Этот его переход от искреннего сочувствия к колючей холодности повлиял на меня отнюдь не благоприятно. В груди заныло так, словно рдеющий огонёк раздражения бурно взметнулся снопом опаляющих искр. - А если бы я предупредила Вас о своих намерениях, - с неким вызовом вздёрнула подбородок я, - тогда Вы бы мне разрешили? - Конечно, нет. - Что и следовало доказать, - с унылым злорадством подхватила я. – Сколько я Вас знаю, Вы постоянно мне что-то запрещали. - И как показывает опыт, был прав, - парировал Эрик. – Иначе Вы нашли бы себе ещё те приключения. И зря Вы сверкаете очами, моя дорогая, - с налётом угрозы добавил он. – Ведь Вас вообще лучше не выпускать из дому. - Что Вы имеете в виду? – от его последней фразы моё сердце тревожно сжалось. - Лишь то, что отныне я не позволяю Вам выходить за пределы этого дома и сада, - с расстановкой, чеканя каждое слово, заявил Эрик. Это стало той каплей масла, что способна превратить крохотный язычок пламени в страшный пожар. Меня охватил такой гнев, какового я, пожалуй, никогда не испытывала, и коим абсолютно не умела управлять. — Вот как?! – резко вскочила я с кресла. – О, прелестная идея – запереть меня в доме. А что дальше? Вы закроете меня в комнате? Или посадите на цепь, как домашнюю зверушку?! К своему собственному удивлению, мои слова наливались ядовитым сарказмом, великим любителем которого был сам Эрик. Впрочем, в моём исполнении подобная манера изъясняться, вероятно, не очень ему понравилась. - Кристина, довольно, - зловеще прошипел он, царапая ногтями по поверхности рояля. Однако долго сдерживаемые в душе возмущённые чувства теперь рвались наружу столь неудержимым потоком, что я уже не могла с ним совладать. - Ну почему же? - в своём отчаянном негодовании не замечая некоего предостережения, запальчиво воскликнула я. – Вы и так почти уже превратили меня в свою личную канарейку, поющую для услаждения лишь Вашего слуха. Но я не хочу быть птичкой в золотой клетке, которая и носа показать не смеет без Вашего соизволения! – мой голос набирал всё более повышенные тона, срываясь чуть ли не на крик. – Я устала от Ваших постоянных табу, Эрик! И от Вашей деспотии тоже устала! Я... - Хватит! – разъярённо рявкнул Эрик, в бешенстве стукнув по клавишам крышкой с такой силой, что она, жалобно хрустнув, треснула. Вот теперь я действительно испугалась. Где-то в глубине сознание внутренний голос шептал, что я сама своим дерзким поведением довела бывшего учителя до белого каления, но содеянного было уже не воротить. В сию минуту, глядя на его злобно сверкающие глаза и яро сжимающиеся в кулаки пальцы, я почувствовала настоящий страх. Повинуясь не столько гласу рассудка, а скорее инстинкту самосохранения, я немного отступила назад. Эрик же, напротив, шагнул в мою сторону. Он выглядел таким взбешённым, что я сочла нужным побыстрее ретироваться. Слегка приподняв край платья, чтобы ни за что не зацепиться, я поспешила к двери. - Нет, уж постойте, дорогая! – едва ли не прорычал Эрик, с медлительной грацией хищника приближаясь ко мне. Каждый его шаг отдавался болезненно гулким ударом моего сердца о рёбра, и когда он оказался от меня не дальше, чем на расстоянии вытянутой руки, меня охватила зазорная паника. Мгновенно отметя в сторону все мысли о достойном выходе из положения, и закусив губу, чтобы не взвизгнуть, я бросилась вон из комнаты. Молниеносно взлетев по лестнице, уже на самом верху, я споткнулась о край ступеньки и вынуждена была остановиться, чтобы вернуть равновесие. Взгляд мой неосознанно скользнул вниз, в прихожую. Там, положив одну руку на навершие витого столбика в начале лестницы, стоял Эрик и, не сводя глаз, цепко смотрел на меня. От этого его взгляда, в котором ещё мелькали отголоски ярости, у меня по спине пробежал холодок. - Спуститесь вниз, Кристина, - шипящим голосом приказал Призрак Оперы. - Нет, - судорожно мотнула головой я. - Спускайтесь немедленно! – грозно воскликнул он. - Нет! – Наверно, мне следовало поскорее скрыться с его глаз долой, но голос Эрика, пусть сейчас в нём и прорывались рокочущие ноты, по-прежнему оказывал на меня магическое влияние, из сетей которого я не могла вырваться, уподобляясь бедному зайчонку, не способному противостоять власти могучего удава. - Вы обязаны делать то, что я Вам говорю, - речь Призрака снова заполыхала гневом. – В конце концов, я Ваш законный муж!  Не знаю, почему, но эти слова странным образом отозвались во мне. Как будто все тяготившие душу переживания и обиды решили до последней капли выплеснуться из неё. - О да, Вы – мой муж по закону. – Охваченная эмоциями, я уже не думала о возможных опасных последствиях своих высказываний и с безрассудной смелостью продолжала: - И по закону муж должен нести ответственность за свою жену и защищать её. А что же Вы? Вы словно и не обращаете на меня внимания; постоянно заняты непонятными раздумьями да своей музыкой, настолько гениальной, что она, верно, выше понимания простых смертных! «Кристина, остановись!» - в ужасе воззвал ко мне голос разума. Однако я не могла принудить себя молчать, с отчаянием приговорённого решив высказать всё. - Сегодня мне угрожала опасность, а где в это время были Вы? Сидели, закрывшись в доме, когда Вам, как порядочному супругу, следовало бы меня сопровождать. Находись Вы рядом, никому бы и в голову не пришло задеть меня, оскорбить, повести недостойно... Но Вас со мной не было, я оказалась совсем одна, - вымолвила я с едкой горечью. – Впрочем, Вам, видимо, нет до меня никакого дела. Всё, что Вас интересует, — это Ваша жуткая опера! Последние слова, преисполненные жестоким откровением, отзвенели в тишине. Я судорожно выдохнула обжигающий горло воздух и, будто внезапно ощутив потребность в опоре, схватилась за перила. С замиранием сердца я заставила себя взглянуть на Эрика. Как же я сейчас жалела, что на нём была маска! Она полностью закрывала его лицо, а губы теперь, с высоты лестницы, оказались скрыты от моего взора. Даже глаза Эрика как-то странно потемнели, став подобными жарким угольям, вдруг подёрнутым пеплом. И это выглядело более пугающе, чем его привычный пронзительно светящийся желтизной взгляд. - Я, наверное, напрасно привёз Вас сюда, Кристина, - приглушённым голосом произнёс Эрик, глядя куда-то сквозь меня. – Вольный воздух Прованса отрицательно на Вас влияет. Прежде Вы не позволяли себе разговаривать в подобном тоне... - У меня есть хороший учитель!.. – я прикусила язычок, но было уже поздно. Эрик зарычал и, сделав воистину львиный прыжок, вмиг очутился посреди лестницы.   Времени думать не осталось. Издав напуганный вскрик, я со всей скоростью, кинулась вглубь коридора к своей комнате. Вбежав в спальню, я изо всех сил захлопнула дверь и торопливо дёрнула задвижку. Успела, выдохнула я. Но иллюзия безопасности пролилась недолго – пару-тройку секунд – пока за дверью не послышались тяжёлые, нервические шаги. Сердце пропустило удар. Господи, да разве этот хилый засов способен послужить для Эрика серьёзной преградой? С его неординарной физической силой он без особого труда вышибет дверь одним ударом!.. Почувствовав, как душу затопляет волна панического страха, я дрожа привалилась к дверной створке, словно это могло чем-нибудь помочь. Хотя, с ужасающей отчётливостью понимала я, мне нет спасенья. Вот сейчас раздастся мощный толчок, дверь со скрежещущим стуком отлетит в сторону, Эрик ворвётся в комнату... И тогда он меня убьёт. Я зажмурилась, наивно пытаясь с помощью темноты стереть пляшущие перед глазами жуткие картины, но подсознательно ожидая удара. Однако прошла минута, другая, но за ними ничего не последовало. Я открыла глаза и осторожно приникла к щели между дверной створкой и косяком, стараясь услышать что-то за оглушающим биением собственного сердца. В коридоре по-прежнему раздавались неровные шаги; я явственно ощущала, будто бы видела, как Эрик мечется перед моей дверью, то подходя под самый порог и, возможно, даже кладя ладонь на дверную ручку, то отступая в коридор, а то снова приближаясь. Так продолжалось неисчислимое время, потом всё напряжённо замерло. И вдруг в тиши коридора прозвучал протяжный, мучительный вздох, такой надрывный, словно достиг сюда из подземных глубин чёрной бездны. И от этого не то вздоха, не то стона у меня невольно сжалось сердце. Рука неосознанно дёрнулась, потянувшись к язычку задвижки, но прежде, чем я успела задуматься, что собираюсь сделать, за дверью вновь послышался звук. Звук удаляющихся шагов. Каждый отзвук всё больше таял в отдалении, суля и вовсе превратиться в пустое безмолвие, как вдруг тишину взорвал оглушающий стук с остервенением захлопываемой двери. Далее всё стихло. Я повернулась, вновь опираясь спиной на дверную створку и только сейчас замечая, что не могу нормально дышать. Запрокинув голову, я несколько мгновений лихорадочно хватала ртом воздух, после пытаясь плавно его выдохнуть, как когда-то учил меня Эрик. Но вместо этого из горла моего вырвался всхлип, потом ещё один, и ещё... Оторвавшись от двери, я дошла до кровати и, упав на мягкое покрывало, разрыдалась так, как не плакала уже давно.