Родные, но чужие

      Очередное собрание оканчивается, и Килби наблюдает, как, наконец, все расходятся. Раньше, много лет назад, после этого они всей толпой шли по дворцовым коридорам, продолжая спорить, ругаться, хохотать и даже петь. Они проводили вместе вечера, дни, играя, обсуждая обычные деньки, просто развлекаясь и отдыхая. Делая это вместе. Ныне же они сами по себе. Чиби - король, которому все беспрекословно подчиняются, кланяются, высказывают уважение. Правитель, старший по должности, старейшина, он кто угодно, но не брат для них. Юго - защитник, доставляющий проблемы. Но многим ли есть до него дело? Чиби печется о нём исключительно как об ученике, в котором он видел потенциал, но не как о младшем брате. Мина и вовсе не желает иметь с ним дел, вмешиваясь только по весьма настоятельным просьбам Адамая. Нора и вовсе не разговаривает с мальчишкой, несмотря на то, что у них много общего. Килби сомневается, что она ныне знает его имя. Головная боль. Только так она его называет. Драконы игнорируют его существование. Лишь Глип с улыбкой на лице ждет мальчика, то журит, то ругает, когда надо - наказывает. Минс исключительно судья, суровая, непреклонная. Никто кроме Фаэриса и Чиби даже не спрашивает, как у нее дела, все ли в порядке. Не считают нужным. Глип учитель, мудрец, которого обходят стороной из-за его нрава. Нора уже давно отстранилась, предпочитая общению с советом музицирование, поэзию, рисование, что угодно, но не общение с ними. Многие считают Килби нелюдимым, шушукаются за его спиной, при этом они сами не замечают, как ведут себя друг с другом словно незнакомцы, словно они не братья и сестры, рожденные от великих богов, а лишь толпа страдающих людей, на плечи которых взвалили ношу, заставляя быть друг с другом рядом. Поэтому Килби уходит, прячется, зарывается в бумаги, делает всё, лишь бы не видеть этого, не видеть, как от его семьи не осталось ничего, кроме его болезненных, ныне пропитанных горечью воспоминаний.       Однажды ночью, разбирая коробки, доставшиеся ему от его семьи, когда те умирали, но желали, чтобы хоть кто-то сохранил частичку их, Килби натыкается на картину. Портрет их всех. Там они стоят рядом, улыбаясь и хохоча, там они похожи на семью, там они любят и дорожат друг другом. Там они счастливы. Там счастлив он сам. Килби швыряет картину в сторону, воя от боли и разочарования. От его семьи не осталось ни следа. Незнакомцы, знавшие друг друга вечность.       Килби остаётся только молча надеяться, что однажды они вновь смогут быть семьёй, неважно как, неважно где, лишь бы они снова были вместе. Даже если он уже этого не застанет, не сможет порадоваться так, как радовался бы сейчас.