Безмолвный диалог

Сегодня была хорошая погода. Солнце не припекало, скрываясь за редкими, серыми облаками и не вызывало ощущения, что через несколько минут ты сваришься, как яйцо в кастрюле. Духоты, предвестника грозы, тоже не было, легкий ветерок ласково касался кожи, будто предлагая поиграть. Птицы щебетали какую-то свою нежную песенку в чаще, изредка пролетая у копошащегося в земле Дэнни прямо над головой, но парень не обращал на них внимания, поглощенный своим делом. Посадкой бархатцев. - Последние несколько дней были грозы, никак не мог вырваться к тебе. – говорил вслух юноша, увлажняя ямку для будущего домика цветочных корней. – Прости уж, дороги были все перекрыты, но я рад, что этот район не задело, а то боюсь, дорогу к тебе окончательно бы завалило. Он утер пот с лица, ловко орудуя тяпкой и убирая сорняки, выросшие за пару недель. - Ты у нас, конечно, как всегда в стороне от остальных. Надеюсь, тебе тут хотя бы нравится, а то как по мне тоска, но ты всегда был немножко чокнутым. Не обижайся. Рыжие цветочки, привлекающие внимание даже самых замыленных глаз, чуть качнулись при перемещении во влажную, удобренную землю. - Знаешь, я даже подумывал притащить тебе сюда какой-нибудь плеер. Ну, чтоб хоть иногда можно было музыку включить, а то у тебя тут тухло, откровенно говоря. Сэм меня отговорил, сказал, что это пустая трата денег и нечего пугать кладбищенских сторожей. Дэнни похлопал руками, стряхивая с них грязь и улыбнулся, смотря на камень. - Но я-то знаю, что ты никогда не имел ничего против розыгрышей. Тебе, наверное, понравилось бы попугать безобидных стариков. И чуть вздохнув, он совсем тихо добавил: - Хотя откуда мне знать? Могильный камень оставался безмолвным, как и много дней до этого. Дэнни уселся на землю, облокачиваясь на каменную ограду , увитую выросшим шиповником. Место было выбрано особенно удачное: край старого кладбища, уходящий недалеко в лес. Местные не любили тут хоронить, сложновато было пройти по кривым, еле видным дорожкам и еще сложнее не материться, когда тебя кусают любящие кровь насекомые. Но для их друга, их Ника, было не жалко попотеть. Он заслужил хотя бы это. - У капитана все неплохо, по крайней мере сейчас. Поначалу-то, конечно, кошмар был: чувак триста лет людей не видел, а без него цивилизация построилась. Он говорил, что какой-то мальчик ему рассказывал про то, что времена сменились, но слышать-то одно, а вот своими глазами увидеть – совсем другое. Тут еще и родители мои подключились… Мне кажется, они меня не узнали. Мы и раньше-то не сильно ладили, а теперь… Ты не подумай, я теперь ответственный, матери с отцом и слова поперек не скажу, но они теперь со мной тоже как-то иначе обращаются. Бережнее, что ли? Как с дедушкой-ветераном. Дэнни хохотнул. - Кэпу я в итоге помог устроиться на заброшке. Там дом лесника был, да старика давно убили, а дом его беспризорным стоит. Решили пока там жить, а потом, коль получится, официально выкупим. Сложно, конечно… Но лучше того, что было. Сэм работать в порт устроился, учится он быстро, все налету схватывает, и хоть он из прошлого, а таких умельцев больше нет. На него все моряки чуть ли не молятся. Еще увлекся резьбой по камню. Говорил, что еще раньше любил это дело, а теперь времени-то навалом, делай, что душе твоей угодно. Камень твой, кстати, тоже его рук дело, надеюсь, тебе нравится. Три года с того момента уже прошло, а Дэнни до сих пор помнил все, как будто вчера. И как их взяли в плен, как Сэмюель утешал его, горько рыдающего в каюте, как разрушился Авалон и они вернулись в Нью-Йорк… И бойню, что была после. Он никогда не сможет забыть после. Как в ужасе смотрел на умирающих ребят, которые сгорали заживо. Как ужасный эльф нацелился на Сверчка, пытаясь разрубить ее пополам. И как умер Ник, закрывая девчонку собой. - Сверчок жива-здорова. – продолжил Дэнни, смотря в голубое небо, в котором утопали верхушки деревьев. – Я тебе не хотел говорить, чтоб ты не переживал, но ей повезло с семьей: у ее отца, как оказалось, был брат, который забрал ее к себе. Я поначалу не доверял ему, чуть ли не каждый день приходил в гости, и, хоть она меня не сильно жаловала, но пускала. Все пока неплохо, он конечно не идеальный опекун, но вполне приемлемый. Не пытается стать ей отцом, но и не делает вид, что ее не существует. Она собирается получить высшее образование, хочет стать хирургом. Она долго не могла меня простить, только недавно начала оттаивать. Но я, если честно… Я вообще не рассчитывал, что она сможет простить. Дэнни судорожно вздохнул, взъерошивая русые волосы. - Я сам себя не простил. Птицы защебетали громче, подул легкий ветерок. Неожиданно выглянуло солнце и его луч упал на могилу Ника. Дэнни неотрывно смотрел на серый, местами немного треснутый камень, не пытаясь даже моргать, и от того, на глаза очень быстро навернулись слезы, которые Дэнни зло вытер. Он не имел права плакать. - Но не за то, что привел капитана к Владычице, - продолжил он немного злым голосом. – не за то, что Авалон погиб, или что Пожиратели вырвались из плена. Это была не моя война, меня в нее тянули без моего особого желания. Я был идиотом, когда пошел за Питером и понял это слишком поздно. И все равно я пытался сражаться за него из-за какого-то сраного чувства долга, хотя я не был должен ему ни черта! – мальчик часто задышал, справляясь с эмоциями. – Остров мне жаль, но они сами виноваты в том, что за столько лет не смогли уладить свои внутренние дрязги. Страх настолько ослепил обеим сторонам глаза, что они даже не пытались сделать хоть что-то! Видел бы ты глаза Сэмюэля, когда я ему все рассказал! Он убил столько демонов, которые в итоге оказались просто запутавшимися детьми. – мальчик всхлипнул. – Неделю после этого не говорил. Видимо, соблюдал своеобразный траур. Голос опустился ниже шепота, Дэнни продолжал: - Я просто хотел домой, Ник. Я ошибся, да, но я надеялся, что ошибку можно исправить. Это был не мой мир, не мои люди, не моя семья. И когда капитан в тот день предложил мне воду… - он задрожал. – когда он предложил мне воду, я подумал, а почему я должен умирать?! Почему должен переносить пытки из-за того в ком не нуждаюсь, в кого даже не верю?! Почему должен мучиться совестью, должен переживать за тех, кто просто хотел разменять мою жизнь на чужие?! Меня даже не спросили, когда запихивали в доспехи! Он стукнул кулаком по земле, сдерживая плач. Это все было так отвратно… - И все же мне есть о чем жалеть. – посмотрел он вновь на надгробие. – Ты умер. Ты умер и я ничего не сделал, чтобы тебя защитить, хотя мог бы. Я не просил тебя помиловать, когда тебя запихнули в клетку, хотя мог. Я столько мог сделать и банально испугался. Я трясся за себя, хотя жив был во многом именно благодаря тебе, Ники. Прости меня. Прости, что я все еще жив, а ты нет. Прости, что я смог вернуться к родным, а ты нет. Прости, что ты хотел сбежать больше всех, а сделал это в итоге я. Прости-прости-прости… Больн стало невыносимо. Дэнни захрипел, сдерживая из последних сил потоки слез. Уже три года он ходил сюда, на землю, под которой покоилось тело его лучшего друга. Он был самым ярким фанатом этого места: кроме него лишь капитан да Сверчок заходили, но изредка. А Дэнни… Дэнни пытался хотя бы таким способом быть рядом с ним. Но обычно мальчишка молчал. Сначала ему просто казалось глупостью разговаривать с безмолвным камнем. Затем проснулось и чувство вины, душащее его с каждым днем все больше. Затем были слезы. Беззвучные мокрые дорожки орошали сухую землю, но по-прежнему Дэнни не мог выдавить из себя ни звука. И только сегодня, в этот день весны невысказанные слова вырвались на волю. Три года Дэнни молчал, ни с кем, даже со Сверчком не говоря о собственных чувствах. Да и трудно было это делать под давящим взглядом серых глаз. Но придя сегодня сюда, в место своего личного наказания и покоя, где остался его единственный друг, он замер, смотря на могилу, где помимо лилий, бархатцев и ирисов появился плод, которому там было совсем не место. Яблоко. И не простое яблоко. Это был тот самый фрукт в саду у Владычицы в Авалоне. И только один посетитель мог оставить здесь такой дар. Все мурашки на теле Дэнни встали дыбом. Но он слишком устал бояться. - Знаешь, я… - потер Дэнни лицо ладонями, слабо улыбаясь. – я подумывал пойти в армию. Не смейся только, в морские войска. Смеяться, естественно никто не стал, но ветер задул сильнее, и мальчику показалось, что кто-то был его словами очень не доволен. - Знаю, звучит бредово. Сначала я думал, что это будет логично, ведь это моя страна, мой народ, но… - Дэнни посерьезнел. – Оказалось, Ники, что большинство войн случаются по тем же причинам, что и бойня на Авалоне. Жадность, глупость и страх. А убивать во имя чужих амбиций мне не очень-то хочется. Конечно, может до такого бы и не дошло, но я никогда не считал себя особо везучим. В какой-то момент он сорвал травинку и теперь безостановочно вертел. - И я решил…. Я хочу предотвратить то, что делал когда-то Питер. Находил сломанных детей, которым было некуда идти и забирал с собой в мясорубку. У всех должен быть дом, должно быть место, куда можно вернуться, когда кажется, что весь мир против тебя. И этому я готов посвятить хоть всю свою жизнь…. Он подошел к надгробию и коснулся теплого камня, тихо договаривая. - Надеюсь, ты будешь не против, если организация будет названа в твою честь. И заснув в ту ночь парень увидел сон, после которого проснулся в слезах: он сидел у реки, непонятно в каком месте и времени, а на противоположном берегу сидел Ник, утопая в золотом песке. И,с прищуром смотря на него, качал головой и улыбался.