Секрет

— Он там, часом, еще не сдох? — грубый, прокуренный голос звучал подозрительно близко. — Таскать на корабль всякую падаль я не нанимался! — Ты нанимался, Заид, — бесстрастно откликнулся знакомый женский голос, — делать то, что я приказываю. И если мне нужен этот турианец, живым или мертвым, то стоит ответить: «Да, мэм!» или проваливать к черту. Выбор за тобой. Названый Заидом что-то проворчал, что при должном воображении можно было трактовать и как «Да, мэм», и как пожелание валить, куда послано. Осознание накатывало мутными, беспокойными волнами, и поначалу Гаррус даже не понял, что речь о нем. А спустя мгновение ощутил такую удушливую боль, что едва не утонул в ней. Лицо и шею словно к раскаленному корабельному ядру прижали — еще немного, и можно будет различить вонь подкопченной плоти… Впрочем, запаха собственной крови, гари и чужого дешевого курева хватало, чтобы окончательно прийти в себя. И вспомнить. Всё. Как он собрал отряд и занялся «зачисткой» в самой клоаке Млечного Пути. Как объединил против себя все наемничьи банды на Омеге. Как множество хороших ребят поплатилось жизнями за его наивный идеализм. Как на второй день безнадежной осады он внезапно рассмотрел свою удачу там, где меньше всего ожидал — в прицеле снайперской винтовки. Она никогда не носила шлем. Ее пушистый гребень (люди называют его волосами?) казался отблесками пламени и реял победным стягом на всю Омегу. Гаррус звал ее безрассудной, а она смеялась и отмахивалась, что хочет дать противнику фору. И дала, ведь такой «форы» от нее не ожидал никто. Прошло два года с тех пор, как ее объявили мертвой… а она ворвалась обратно в его жизнь, не оставив времени даже удивиться. Чудом вытащила из-под облавы, хотя одну ракету он зубами поймать таки успел… — Шепард… — а это уже его сиплый голос. — Потерпи, Гаррус. Немного осталось, — в ее голосе звучала сталь, а в серых глазах светилась спокойная уверенность. Человеку с такими глазами хотелось верить на слово. — На Нормандии тебя подлатают. Не смей думать иначе! — А я не о том… думал… - тихо фыркнул тот, отряхнув вязкий сгусток крови с подбородка. — Вот как? И о чем? — Какой на ощупь твой рыжий гребень… Всегда было любопытно... Обидно будет сдохнуть, так и не узнав… — Так, чувство юмора на месте… значит, все не так уж плохо. Отставить сдохнуть! Вот выживешь, дам пощупать. — Есть выжить… мэм, — хрипло выдохнул Гаррус, стараясь не смеяться. Это было чертовски больно. Прохожие оглядывались им вслед и равнодушно отворачивались. Двое людей куда-то тащили раненого турианца, эка невидаль. Знали бы они, что этот турианец — тот самый недобитый Архангел, чью «кончину» праздновали в каждом задрипанном баре… И хвала духам, что не знали, иначе выпустили бы ему всю оставшуюся кровь до последней капли.