С возвращением, Винченцо

Аэропорт, 9:00,

Южная Корея, Сеул

Раннее утро возвестило о прибытии рейса маршрутом «Италия — Южная Корея». Посадка самолёта произошла две минуты назад, и адвокат Хон Ча Ён, стоящая в зале ожидания, кривила губы, смотря на свои часы. Подошло время, но он опаздывал. Ожидание не было её коньком, поэтому с каждой прошедшей секундой женщина начинала злиться всё больше и больше. Когда её терпение уже лопнуло, она машинально потянулась к смартфону, чтобы набрать знакомый номер, но украдкой выцепила стройный силуэт, затерявшийся в толпе. По итогу Ча Ён убрала руку, оставив телефон в сумочке. Винченцо Кассано собственной персоной уверенно шёл вперёд, продвигаясь через катавасию. Изящная походка, брендовый синий костюм, солнцезащитные очки, безупречная укладка, дорогие наручные часы и маленький чемоданчик в руке, — он выглядел привлекательно, немного старомодно, но при том аристократично, как и всегда. Когда он, слегка приспустив солнцезащитные очки пониже к носу, высматривал её в толпе, Ча Ён, не стесняясь народа, громко позвала его по имени: — Эй, адвокат Кассано! Я прямо здесь! Бодрый голос Ча Ён привлёк к себе внимание Винченцо, и он, криво ухмыльнувшись, раскидистой походкой прошёл к женщине, вскинув свободную руку в качестве приветствия. — Давно не виделись, Ча Ён. Нежный голос ласкал слух лёгким бархатцем, и адвокат Хон поняла, что соскучилась по былым денькам, когда они вместе боролись против Вавилон групп. — Добро пожаловать обратно, в Соломинку, — с усмешкой произнесла Ча Ён, после чего, привстав, оправила пиджак лилового костюма, после чего они вместе покинули здание аэропорта. Винченцо озирался по сторонам, словно впитывая взглядом знакомые, но столь забывшиеся окрестности Сеула, которые не видел уже около года. Сицилия встречала его совсем другой атмосферой, более тёплой и уютной, самобытной и тихой словно гавань. Южная Корея же… муравейник, каких ещё стоило поискать. Всюду машины, шум и гам. Толпа людей всё время куда-то спешит, распихивая друг друга локтями; громкие разговоры впиваются в слух вместе с переругиваниями пассажиров, которых не устраивают высокие тарифы на такси. Дорогой, шумный и однообразный муравейник, но такой родной. Улыбнувшись, Винченцо проследовал за Ча Ён. Подойдя к припаркованной новенькой Тойоте, он пробежался по ней оценивающим взглядом. Чёрный корпус отсвечивал глянцем и блестел, чуть переливаясь под солнечными лучами. Винченцо услышал, как Ча Ён открыла дверцу и уселась на водительское место, после чего он тоже расположился на переднем пассажирском сиденье подле неё. — Едем прямиком в Кынга Плаза? — поинтересовался Винченцо, когда Ча Ён завела двигатель, и машина тронулась с места. — О, нет, у нас ещё есть другие дела, адвокат Кассано, — шутливо усмехнувшись, произнесла Ча Ён, внимательно смотря на дорогу. Тогда Винченцо ещё понятия не имел, что это за дела, и через какое «унижение» заставит его пройти эта женщина.

***

Фотостудия, 9:40,

Южная Корея, центр Сеула

Винченцо нахмурился, когда они остановились у парковки какого-то незнакомого ему места. Когда Ча Ён покинула водительское место, выйдя из машины, мужчина проследовал за ней, озадаченно глядя на здание и пытаясь понять, что они здесь забыли. — Мы что, приехали на студию? — удивлённо произнес он, когда наткнулся взглядом на говорящую вывеску и только затем укоризненно посмотрел на Ча Ён, которая продолжала выдерживать таинственное молчание. — Зачем мы здесь? Женщина опять ничего не ответила и, громко цокая каблуками, прошла в вестибюль. Винченцо побрёл следом за ней, сверкая своей характерной походкой и озираясь по сторонам. — Извините, мы пришли на съёмки, — громко произнесла Ча Ён, вызвав этой репликой еще один вопросительный взгляд от Кассано. Хотела ли Ча Ён устроить памятную фотосессию или они здесь с другой целью? — Назовите свои имена, пожалуйста, — поинтересовалась хорошенькая на вид девушка-администратор, открыв журнал. Видимо, пропуск сюда осуществлялся по записи. — Я — Хон Ча Ён, этот молодой человек — Винченцо Кассано. Мы знакомы с режиссёром, так что должны быть записаны на это время. «Режиссёр? Что они вообще собрались здесь снимать?» Пока в голове Винченцо вращались одни вопросы, администратор уже нашла их имена в списке и бодренько встала, указав им на левое крыло здания. — Когда пройдёте до конца коридора, поднимитесь по лестнице на второй этаж. Первая дверь ведёт в фотостудию, там и будет осуществляться запись. Желаю вам удачи. Они преодолели маршрут, и Винченцо, когда они уже зашли внутрь, увидел съёмочную площадку с установленной на ней фотозоной и необходимым реквизитом. Персонал сновал кто куда, готовясь к съёмкам, а высокий долговязый мужчина в очках, увидев их, весело усмехнулся, тут же поспешив подойти к ним. — О, мы ждали вас, — произнёс он слишком бодрым голосом и затем оценивающим взглядом пробежался по Винченцо, — это тот самый симпатичный юноша, чьё фото стало лицом вашего Инстаграма? Винченцо свёл брови к переносице и скривил губы, ямочки проявились на щеках, когда он рассердился, посмотрев на Ча Ён вопросительным, но оттого не менее подозрительным взглядом. — Лицо Инстаграма, да? — насмешливо высказался Винченцо, раздражённо цокнув языком на конце фразы, затем лицемерно улыбнулся, говоряще положив на плечо Ча Ён руку. — Извините, можно нам кое-что обсудить друг с другом перед началом съёмок? Я только приехал, и у меня есть несколько вопросов. — Ой, конечно, разговаривайте, разговаривайте. Все равно вы пришли пораньше на целых двадцать минут, — кивнув им, режиссёр удалился прочь, после чего Винченцо, уже не сдерживаясь, повернулся к Ча Ён. На его лице все ещё играла ухмылка, но уголки губ стали подрагивать в раздражении. — Не объяснишься, Ча Ён? — Что тут объяснять? Я выложила твое фото с той импровизации… Ну, помнишь, когда мы разыграли чиновника, притворяясь провидцами… Ты очень понравился режиссёру, и он, узнав, что ты возвращаешься в Корею, попросил меня уговорить тебя сняться в рекламе корейской косметики. Ча Ён обьяснила всё так легко, словно бы не видела в этом ничего плохого. Но Винченцо, сдержав бурное желание повысить на неё голос, тяжело вдохнул воздух в легкие, стиснув руки в кулаки, и сделал шаг вперёд, нависнув над ней угрожающей тенью. — Ты с ума сошла? Какие еще съёмки? — произнёс он, понизив голос до шёпота. Он видел, как некоторые из персонала украдкой посматривают на него, и это раздражало Винченцо ещё больше. — А что такого? Твоё фото собрало несколько миллионов лайков. Некоторые сравнивали тебя с актёром исторической Дорамы, были даже те, коо превозносили до айдола, представляешь? — издевательски усмехнулась Ча Йонг, заправив прядь длинных волос за ухо. — «Безупречный Винченцо Кассано», «адвокат с незаурядной внешностью», «мой принц», — это всё люди писали именно о тебе! — Да мне всё равно, что они писали, — грубо отрезал Винченцо, раздражённо схватившись за переносицу двумя пальцами и разминая её, когда почувствовал, что у него начинала болеть голова. — Да ладно тебе, адвокат Кассано! — продолжала напирать Ча Ён, словно специально став говорить громче, чтобы их разговор услышали все. — Неужели ты, будучи профессиональным адвокатом, филантропом и консильери итальянской мафии в одном лице… — она прервалась, издевательски усмехнувшись, — …ой, нет, я же забыла, ты же теперь получил повышение. — Ча Ён, говори тише! — дёрнул ее за плечо Винченцо, понимая, что к их разговору прислушивались, а Ча Йонг словно специально повысила голос, чтобы поставить его в ещё более неловкое положение. — Ох, неужели я права, и итальянский мафиози правда боится каких-то несчастных съёмок…? — продолжить Ча Ён не успела. Уже в конце пылкой фразы Винченцо закрыл ей рот рукой и, негодуя, отмахнулся. — Ладно, ладно. Я приму участие в этих съёмках, но только один раз. И понизь дицебелы, пожалуйста.

***

Гримерная, Фотостудия, 10:10,

Южная Корея, центр Сеула.

Две молодые девушки расположились по обе стороны от Винченцо, который сидел на высоком стуле, откинувшись на мягкую спинку, и глядел на себя в зеркало. Первая, более скромная визажистка, занималась подбором косметики. Вторая, очевидно, парикмахер, сейчас колдовала над его волосами, сперва полностью отмыв их уходовыми средствами, чтобы снять укладку, затем нанеся бальзам и распределив его по всей длине его коротких чёрных волос. Расчесав их, она подождала несколько минут, после чего вновь промыла пряди мужчины. Когда парикмахер достала фен, чтобы поскорее высушить волосы Винченцо, то почему-то ненадолго остановилась, пропустив тонкий локон сквозь сомкнутые пальцы. — У вас такие мягкие и послушные волосы даже без укладки, — её голос звучал как-то заговорчески, потому как она смотрела на чёрную прядь его волос пристальным взглядом и с жуткой улыбкой на лице. — Это все Италия виновата, — усмехнувшись, процедил Винченцо, игнорируя её маниакальную тягу к его волосам и морщась от громкого шума фена, который маячил над ухом, — скажу по секрету, у всех итальянцев такие волосы. Он нагло врал, тогда как девушка-парихмахер, казалось, прислушивалась к любому его слову, согласно кивая. — …да-да, кроме того, я слышала, что итальянцы дико сексуальные и страстные, не то, что наши земляки… Она ещё какое-то время продолжала болтать слухи о том, какими были итальянцы, и как она бы хотела посетить Рим, увидев его красоты. Девушка не переставала болтать, заканчивая с просушкой. Как только она отошла, то её сменила визажистка, которая тут же обратилась к Винченцо. — Повернитесь, пожалуйста. Сейчас надо нанести вам косметику. Сначала девушка нанесла на чистые руки несколько капель гидрофильного масла и мягкими движениями равномерно распределила его по коже, после чего стала массировать участки подушечками пальцев. — У вас удивительно чистая кожа. Не жирная, но и не сухая. Идеально сбалансированная, я бы сказала. Часто посещаете салоны? Винченцо усмехнулся, не удостоив визажистку ответом. Вот и удивилась бы она, узнав, что он пользовался детским кремом, дабы смягчать кожу, и этот способ неплохо помогал вкупе с хорошей генетикой. Визажистка тем временем закончила с очищением его кожи, аккуратно стерев с лица Винченцо гидрофильное масло влажной салфеткой. Закончив с подготовкой кожи к макияжу, визажистка подошла к следующему этапу — равномерное нанесение тонального крема, а так же корректирование мелких мимических морщинок, недостатков кожи и осветление некоторых участков с помощью консилера. Нанеся, наконец, основу, визажистка подвинула кисти, тени и блеск для губ поближе к себе. — Пожалуйста, закройте глаза, — произнесла она, и Винченцо, недовольно вздохнув, последовал её просьбе. Как только он оказался в полной темноте, то почувствовал, как его веки невольно затрепетали от лёгкого прикосновения к ним, когда визажистка быстро и умело наносила на них праймер, сухие тени естественного оттенка, а так же прорисовывала лайнером межресничную линию. — Можете открывать глаза, — скомандовала она, и Винченцо распахнул их, едва поморщившись от прежних ощущений и от бледного освещения, к которому приходилось заново привыкать. Он невольно бросил взгляд в зеркало. Волосы сейчас были зачесаны назад, так, чтобы они не мешали нанесению макияжа, тон кожи казался естественным и ровным. Винченцо невольно прикусил губу, чувствуя себя живым манекеном, над которым всячески проводили опыты, и его обычно ровная кожа выглядела слишком безупречной, словно на него слой за слоем наносили грим. — Теперь закончим с вашими глазами. Пожалуйста, расслабьтесь и смотрите прямо перед собой. Постарайтесь не дёргаться. Винченцо сел прямо, смотря куда-то в пустое пространство за плечом у визажистки. Когда девушка прорисовала стрелки на обоих глазах, сделав их визуально больше, то отошла, рассматривая их с разных сторон, убеждаясь, что они ровно выглядели. — …идеально. Ваша внешность прямо создана для того, чтобы играть на сцене. А красивые черты лица ещё лучше подчёркиваются таким макияжем. Винченцо цыкнул, с трудом сдержавшись, чтобы не откомментировать эти пустые восхваления в свой адрес. Он устал, у него затекли ноги от однообразной позы, да ещё и эти комплименты в адрес его внешности отвлекали, невольно вызывая в нём внутреннее чувство неприятия, словно он не привык к похвале и тушевался из-за неё. Визажистка, оценив собственные старания, добавила румяна на скулы Винченцо, слегка подчеркнув их, и затем довершила работу с кожей хайлайтером, высветвляя тонкий контур носа, уголки глаз, зону бровей и выделив арку купидона. И осталось только нанести бальзам для губ. Посмотрев на обветрившиеся и покусанные губы Винченцо, девушка тяжело вздохнула. Работа предстояла нелёгкая. Сперва она убрала отшелушивающиеся участки кожи с помощью специальной щёточки, после увлажнила его губы кокосовым маслом, и уже последним штрихом нанесла бальзам с характерным розоватым оттенком. Проведя им по верхней и нижней губе Винченцо, визажистка попросила его поджать их, чтобы аккуратно распределить бальзам и убрать крошечные излишки. — И больше не кусайте губы. Это очень вредная привычка, тем более с вашей-то внешностью. — Спасибо за совет, — раздражённо произнёс Винченцо, посмотрев на неё снизу вверх, пока сидел на стуле, — но я сам как-нибудь разберусь, что мне можно делать, а чего нельзя. Винченцо снова посмотрелся в зеркало. Его кожа выглядела идеально и поблёскивала в мягком свете, что падал на неё. Губы слегка выделялись на фоне естественного оттенка теней и небольшой стрелки над обоими глазами, которые визуально расширяли их. Теперь оставался ещё один этап, чёртова укладка волос, которые сейчас были зачёсаны назад. Он просто надеялся, что хотя бы это не займёт столько времени, как нанесение макияжа.

Съёмочная площадка, 10:40,

Южная Корея, центр Сеула

— Модель готова к съёмкам! — громко прокричала из гримёрной девушка-ассистент, которая, наконец, сигнализировала съёмочной группе о том, что все приготовления завершены. — Оператор, включай камеру! Гафер, настраивай свет! — скомандовал режиссёр. По его указке все мгновенно приготовились и переглянулись друг с другом. Свет от прожекторов упал на фотозону. Сцена теперь купалась в мерцании софитах и ожидала, когда главная фигура рекламы окажется на ней. Гримёрка открылась, и вся съёмочная группа в ожидании замерла, смотря, как оттуда медленно и величественно вышел главный гвоздь программы, Винченцо Кассано собственной персоной. Он, уже заранее проинструктированный над тем, что должен делать в первой сцене, мягко ступал по полу легкими как перышко шагами. Воздушная лиловая ткань ханбока струилась по стройному телу Винченцо, обволакивая его плавным шелком словно колышащиеся морские воды. Белые свободные паджи ничуть не сковывали его, идеально гармонируя с нежным цветом бледной кожи модели. Волосы, гладко уложенные, обрамляли его лицо несколькими прядями, слегка прикрывая лоб. Винченцо ступал осторожно, гордо вздёрнув подбородок и приосанившись, не забывая о яркой улыбке, демонстрирующей привлекательные ямочки на его щеках. Он, слегка прикрыв рот веером, напускал на зрителей ореол таинственности. Гат, закреплённая под подбородком, отбрасывала тень на верхнюю часть лица, когда он, наконец, прошёл к реквизиту, закреплённому в центре фотозоны, и плавно остановился возле искусственной ветви Сакуры, что была плотно закреплена на подставке. — Снято! Снято!!! Первая сцена готова! — произнёс режиссёр, громко хлопнув в ладоши. Оператор тут же выключил камеру, а режиссёр, недолго думая, сам вышел на то место, где сейчас замер Винченцо. Его глаза пожирали модель так, словно он был произведением искусства; взгляд тот походил на восхищенный, как будто безумец разглядывал картину, в которой запечатлели неземную красоту. — Вы идеальны! Вы просто идеально отыграли! Эта грация, эта походка, эти движения…! Чёрт, я не понимаю, почему вы до сих пор не пробовали себя в качестве актёра? Винченцо, поджав губы, нервно усмехнулся, и режиссёр подумал, что эта кривая усмешка была в знак одобрения. На самом деле мафиози очень даже был против подобных публичных «мероприятий». Не то, что бы он сильно волновался по поводу слухов о его криминальных подвигах, он легко мог замять их, устранив или подкупив кого надо. Просто сама мысль, что «вот это» может посмотреть кто-нибудь из итальянской мафии, где он был кумиром, эталоном настоящей брутальности, была невыносима. Ча Ён играла грязными методами, и это было уже не единожды. Винченцо определённо отомстит ей после этого «забавного социального мероприятия». Вспомнив, что прямо сейчас он всего лишь адвокат по фамилии Кассано, Винченцо натянуто улыбнулся режиссёру. — Сколько ещё сцен осталось заснять? — мягким баритоном поинтересовался он. — О, не волнуйтесь, всего лишь две, — мгновенно ответил ему режиссёр, видимо, воспряв духом, — в следующей сцене вам надо стоять вот так же, как стоите сейчас, — он кивнул на то место, где стоял Винченцо, и продолжил, — затем вы мягко и плавно опускаете веер, открывая нижнюю часть лица, — продолжал инструктировать мужчина, — после чего, глубоко вздохнув, развязываете ремешок на вашей шляпе и откидываете её в сторону, вскинув голову вверх. — Понял, — кивнув, Винченцо сдержанно вздохнул, когда усваивал все инструкции, которые должен был продемонстрировать в следующем кадре. — Хорошо, продолжаем съёмку! Камера, мотор! Начали! — скомандовал режиссер, когда подал знак съёмочной группе. Винченцо мгновенно вернулся к импровизации, словно только и был создан для актёрской игры. Прикрывая веером нижнюю часть лица, он с задумчивым выражением медленно опустил руку вниз, убирая веер и слегка приоткрыв губы. Затем Винченцо приподнял другую руку, утопающую в широких рукавах ханбока, плавно развязал ремешок на шляпе и, стянув её с себя, отбросил прочь. — Снято! Снято! — закричал режиссёр, дав знак съёмочной группе остановиться, после чего, показав модели большой палец, снова подошёл к Винченцо, замеревшему в той же позе, что и был. — Теперь осталось отыграть последнюю сцену. Вам нужно плавно коснуться ветви сакуры и улыбнуться. Всё остальное наколдует наш монтажёр с помощью компьютерной графики. Вместо ответа Винченцо кивнул и, режиссёр, похлопав его по плечу, снова отошел к съёмочной группе, скомандовав: — Сцена третья! Камера, мотор… начали! Винченцо, продолжив с позы, с которой остановился на предыдущей сцене, импровизировал, вскинув подбородок. Затем он плавно протянул свободную руку к ветви сакуры, коснувшись ее и нежно проведя кончиком пальцев по искусственным лепесткам, улыбнувшись краем губ. — Снято…! СНЯ-ТО! — прокричал режиссёр, экспрессивно взмахнув руками. Он громко заопладировал, когда Винченцо медленно спустился к ним, тяжело вздохнув и разминая затёкшую шею свободной рукой. В другой руке он всё ещё удерживал веер. — Вы прирождённый актер! Нет, правда, вы талант, господин Кассано! Поверить не могу, что вы предпочли юриспруденцию актёрскому искусству. Мир теряет такой кадр! — Простите, к сожалению, мне ближе по духу «скучная» бюрократия и законы, чем подобная импровизация, — мягко улыбнувшись, Винченцо словно аристократ слегка поклонился режиссёру, затем, когда тот протянул ему руку, безо всякой заминки пожал её. — Мне было очень приятно с вами работать! — продолжал восхвалять его слишком впечатлённый режиссёр. — На самом деле, я уверен, что наша реклама завлечёт много аудитории благодаря вашей бесподобной… — он бегло пробежался по слегка бледному лицу Винченцо, чьи достатки были умело подчеркнуты макияжем, и затем добавил, — …актёрской игре. В самом деле…! Ваша харизма, грация и образ… Вы словно оживший принц эпохи Чосон! Винченцо невольно закатил глаза, когда шквал комплиментов продолжал сыпаться на него словно снег посреди апреля. Он все думал о том, чем отплатить Ча Ён за такое «необходимое» внимание к своей персоне.

***

Адвокатская контора

«Соломинка», Кынга Плаза,

12:00, Южная Корея, Сеул

Когда они вернулись в родное агентство, Винченцо, громко вздохнув, плюхнулся на свободное кресло, уже переодевшись в прежний брендовый синий костюм, который идеально облегал его стройную фигуру. Ча Ён зашла следом, прикрыв двери и удерживая пакеты с едой в одной руке, а в другой неся чемодан, который ей вручил Винченцо в качестве «лёгкого наказания». Всё ещё не отошедшая от съёмок, женщина смеялась, распаковывая еду, которую они купили по пути. — Адвокат Кассано, твой сценический образ — это просто нечто, — заливаясь смехом, Ча Ён поставила две упаковки токкпоки с соусом чаньжань и, пройдя чуть поодаль, поставила греться чайник, который уже был наполнен водой. — Ча Ён, забыли об этом, — защищаясь, пробубнил Винченцо, недовольно сверля её взглядом и сложив руки на груди, — и вообще… что за «адвокат Кассано»? Ты нарочно меня так называешь? «Снова называешь», — подумал про себя Винченцо, ведь когда-то, ещё до того, как они стали близки, такое формальное обращение друг к другу было вполне в духе партнёров по общему делу. Но не сейчас же. — Ох, да, прости… — пытаясь сдерживать смех, произнесла Ча Йонг, после чего, снова прыснув, повернулась к Винченцо, — но серьёзно, люди в комментариях под постом были правы… Ты прирождённый актёр исторических дорам. Великий и неподражаемый Винченцо Кассано, суровый адвокат, консильери итальянской мафии и сердцеед в одном флаконе! Ча Ён взяла вскипевший чайник за ручку и, поднеся его ко столу, где напротив развалился Винченцо, с намёком посмотрела на него. Тот же, скривив губы, понял её претензию и тут же открыл пластиковые стаканчики с токкпоки. — Благодарю, о, великий Кассано, — съязвила ему Ча Ён и вылила кипяток в стаканчики. Затем, достав небольшие стопки из шкафчика, который служил им в качестве бара, Ча Ён разлила им соджо и, улыбнувшись, украдкой посмотрела на Винченцо. — Ты случаем не нашёл там горячую итальянку? Винченцо, пробарабанив ритм по лакированной поверхности стола, тут же нахмурился. — Будто мне больше заняться нечем. Ответ был в духе Винченцо, и Ча Ён, искренне улыбнувшись ему, протянула руку, захватив холодную ладонь в свою. — С возвращением, Винченцо.