Гармония пустоты

Конечно, он не встретил меня из аэропорта — Тимоти никогда не встает так рано. Но, слава богу, существуют такси, и за 35 минут и 80 долларов с чаевыми ты оказываешься дома. Хотя могу ли я назвать это место своим домом? Особняк принадлежит Тимоти; это не совместно нажитое имущество. Он купил его еще до нашей скромной свадьбы и даже до нашего знакомства. Тим любит говорить, что его дом — мой дом, так же как и его сердце. В таких случаях я люблю спрашивать про орган между его ног, и он обычно просто разводит руками. Дом окружен высоким забором, что весьма удобно: можно легко скрыться от посторонних глаз. Но на самом деле здесь нет никаких посторонних глаз. Сюда не так-то просто попасть, если вы здесь не живете. Папарацци приходят сюда по наводке, и наводчики чаще всего — это люди, которых снимают. Иногда наводчиком выступает команда конкурента или кто-то из индустрии. Но высока ли вероятность, что вы будете делать что-то компрометирующее в своём доме у соседей под носом? Вряд ли. Но именно эти люди хотят спрятаться за оградой. Может, они прячутся от самих себя? Поможет ли это? Сомнительно. Уже в гостиной я почувствовала, что наши договорённости опять нарушены. Хотя всё было как прежде: высокий потолок, украшенный белыми деревянными балками, тянулся ввысь. Стены, окрашенные в чистый белый цвет, мягко отражали утренний свет, пробивавшийся через большие стеклянные двери, через которые открывался вид на сад. Это создавало ощущение еще большего пространства, которое было полностью заполнено запахом каннабиса. Как обычно, ничего нового. Декоративные подушки с геометрическим рисунком были разбросаны, вместо того чтобы лежать на кремовых диванах, расположенных друг напротив друга и гармонично сочетающихся с цветовым решением, одобренным Николь, его матерью, куда же без неё. На деревянном столике между диванами стояли две опустошенные бутылки — виски и кола. Кто-то вчера неплохо провел время. Направляясь к стеклянным дверям, чтобы избавиться от резкого и интенсивного запаха, я заметила дамскую сумочку, лежащую на полу рядом с диваном, и взяла её в руки. Она была компактной и легко помещалась в ладони. Элегантное изделие из гладкой и мягкой кожи было очень приятным на ощупь, словно шелк под пальцами. Классический стеганый узор с геометрической точностью был прошит нитями, создавая объёмные ромбы. Я повертела сумочку в руках, и она заиграла на свету, словно мелкие драгоценные камни. На передней стороне гордо сверкал символ, который четко ассоциировался с одной знаменитой французской мадемуазель. Сумочка была оригинальной, в этом не было сомнений. Мне хотелось верить, что она принадлежит Полин, сестре Тимоти, и что она просто забыла её у него. Но я не люблю неприятные сюрпризы, поэтому отполированный до блеска металлический замок легко щелкнул под моими пальцами, и мне открылся доступ к внутреннему отделению, достаточно просторному, чтобы хранить самое необходимое: зеркальце, презервативы, губную помаду и водительские права. Они-то мне и нужны. Ева Синклер, 23 года. Я аккуратно положила пластиковую карточку на место и разочарованно выдохнула. Мне очень хотелось кинуть это прекрасное изделие в камин, облицованный природным камнем, находящийся чуть меньше метра от меня, но, во-первых, в нем не горел огонь, а разводить его долго, во-вторых, не стоит втягивать постороннего человека в наши проблемы. Я взяла сумочку за серебряную металлическую цепочку и направилась вверх по лестнице. Проходя мимо спальни, я с силой швырнула её в дверь, а затем стукнула еще раз кулаком по деревянной поверхности, чтобы двое, находящиеся по другую сторону, точно проснулись. Затем я развернулась и быстро зашагала в ванную, и прежде чем дверь открылась, мой силуэт уже скрылся за углом. Хорошо освещенная ванная комната напоминала мне о летних днях, проведенных в Нормандии вместе с Тимоти. Тогда мы были особенно счастливы. Я медленно повернула ручку крана, и прозрачная вода стремительно начала заполнять металлическую пустоту ванны. Неужели нельзя было подготовиться к моему приезду, крутились мысли в моей голове. Он ведь знал и дату, и время. Я сбросила одежду на пол, собрала волосы наверх и залезла в горячую воду. Тепло воды обволокло меня, возвращая чувство защищенности. Вода вытягивала всё напряжение. Скрестив руки чуть ниже груди и откинувшись на спинку ванны, я почувствовала слезы на щеках и незамедлительно ополоснула лицо. Всё что угодно, только не жалость! Если я увижу это в его взгляде, то не вынесу. Утоплюсь в этой же ванной. И опять я задалась вопросом: «Неужели нельзя было подготовиться?» А за этим последовал другой: «Неужели я о многом прошу?» Я прекрасно помнила, что сама это предложила, но когда я это сказала, думала, что Тим куда дисциплинированнее. Возможно, это не настолько для него важно, чтобы придерживаться дисциплины в этом вопросе. Трудно сказать, сколько времени я провела в ванной... 10 минут, 20 минут, может больше. Влажное тепло обволакивало меня, и мне совсем не хотелось выходить отсюда, чтобы не почувствовать запах другой женщины, на семь лет моложе меня. Когда же я начала так тревожиться о возрасте? Не могу вспомнить. Мои мысли прервала медленно открывающаяся дверь. Машинально повернув голову, я поджала губы, прислушиваясь к приближающимся шагам. Он тихо присел на край ванны, осторожно положив ладонь мне на плечо, затем скользнул рукой вниз, коснувшись воды. — Вода уже остыла, — сказал он тихо, с хрипотцой в голосе. Я молчала. — Ты можешь заболеть, — продолжил Тимоти. Я ничего не ответила, и он вздохнул. Отошёл на минуту, а вернувшись, бережно повернул моё лицо к себе. Я уловила запах его парфюма. Пальцы его скользнули по моей щеке, коснулись мочки уха и затонули в моих волосах. Я подняла глаза. Чёрные волнистые волосы, доходящие до ушей, слегка растрепаны, но всё же выразительно обрамляют его лицо. Зелёные глаза, немного сонные, окруженные длинными чёрными ресницами, смотрели на меня, словно ничего не случилось. Он улыбнулся краем розовых чуть полноватых губ, поднял махровое полотенце, которое держал в другой руке, и сказал чуть твёрже: — Я не стою того, чтобы ты заболела пневмонией. Я потянулась к полотенцу, но он отдалил его от меня, затем встал в полный рост и расправил махровую ткань с двух сторон. — Нет, — категорично сказала я. — Мне казалось, что тебе всегда нравилось, когда я тебя укутываю. — Тебе многое кажется, — я поднялась и тут же шагнула на мраморный пол. Тимоти мгновенно накинул полотенце мне на плечи и завернул меня в него, мягкие волокна прилипли к влажной коже. Тимоти резко притянул меня к себе и начал целовать. Я не могла использовать руки, чтобы оттолкнуть его, так как он предусмотрительно обездвижил их полотенцем, поэтому я начала крутить головой. — Ты чего? Я очень соскучился. — Не похоже, что ты весь месяц сидел здесь в одиночестве и думал обо мне. — Насколько я помню, ты была не против, — его правая ладонь опустилась чуть ниже поясницы. — Ты знаешь, о чём я говорю. Неужели нельзя было подготовиться к моему приезду, а не привлекать к себе в койку кого попало прямо перед моим приездом? — Если тебе интересно, — Тимоти прижал меня сильнее к себе, — у меня вчера ничего не было. Мы просто посидели с Джулианом. — Ты меня за идиотку держишь?! — Я заерзала в его объятиях и вырвалась, затем вышла из ванной. Тим последовал за мной, наскоро собрав мою одежду. В спальне кровать уже была заправлена. Судя по времени, горничная уже приходила и всё сделала. Я легла на свою сторону и расправила руки. Тимоти лег рядом, взял мою кисть в свои ладони и нежно коснулся её губами. Я повернула на него полное злости лицо, но его невинные зеленые глаза смотрели на меня с обманчивой лаской. Какой обаятельный подлец. — Селин, мне очень жаль, что ты злишься на меня, — он продолжал гладить моё запястье. — Я правда вчера спал один, я не идиот на самом деле. — А Шанель? — Это, — он кивнул в сторону столика, где лежала сумочка, — пару дней назад. Вероятно, хозяйка её забыла. Нужно вернуть, — я выдернула свою руку из его ладоней. — Скажи, неужели я прошу слишком многого? — вкрадчиво спросила я. — Я... — Неужели так сложно не выставлять меня дурой перед всеми? — Я практически кричала. — Селин... — Да я отовсюду узнаю о твоих сексуальных приключениях и достижениях! — Я приподнялась на локтях. — Crazy Days and Nights только про тебя и меня пишут: «Актёр-мем опять отличился в клубе сегодня ночью. Интересно, как его жена-актриса иностранного происхождения относится к сексу втроём?» О том, с кем ты трахаешься, только по радио не говорят, и на этом спасибо. Это так унизительно. — Прости, — он обхватил мое лицо своими ладонями. — Ты всегда извиняешься, а потом всё повторяется, — я закрыла глаза. Тимоти провёл рукой по моим волосам. — Мне очень жаль, что я причиняю тебе боль. Мне очень жаль, Селин. Прости, прости меня.