Лекарство

У Фэйсяо в жизни есть только одна серьёзная проблема – она сама. – Луна… Она снова зовёт меня. Она близко, я чувствую. Конечно, на Сяньчжоу нет «луны» в привычном понимании слова – его небо освещает искусственное светило. Но Фэйсяо зовёт не оно, а нечто иное; должно быть, луна её родной планеты, которую сложно было в самом деле назвать родиной. На той планете не было ничего, кроме боли, что осталась отдалённым воспоминанием где-то в подсознании. Закрывая глаза, Фэйсяо делает себе лишь хуже: в голове всплывают смутные образы, которые отчего-то кажутся знакомыми. Она видит перед собой волчьи клыки и когти, слышит тяжёлое дыхание где-то рядом. Звериная ярость наполняет тело, давая силы двигаться дальше. Это охота, и Фэйсяо с каким-то странным удовлетворением осознаёт, что она также является её частью. Добыча должна быть уже совсем близко… Фэйсяо с усилием мотает головой. Нет. Это дурная дрёма, ей нельзя поддаваться. Туман плотно окутывает разум, но сквозь него можно увидеть спасительный проблеск света. С огромным трудом открывая глаза, Фэйсяо старается отдышаться. Воздуха не хватает, а гул в ушах становится всё громче. Голова раскалывается. В последние несколько месяцев сопротивляться действию лунного озверения становится всё сложнее. Липкая тревога неприятно щемит грудь – с каждым разом времени в запасе остаётся всё меньше. И как не противься недугу, однажды он сможет взять верх, и тогда одной только воли будет недостаточно. Ещё давно Фэйсяо клялась, что должна уничтожить всех Мерзостей Изобилия, но сейчас она понимает, насколько это было самонадеянно. И всё же, до наступления рокового дня она должна успеть изничтожить как можно больше из них. Это её долг. Пока что Фэйсяо находится в здравом уме лишь благодаря стараниям Цзяоцю. Он и сейчас хлопочет рядом, тихо бормоча что-то себе под нос. Фэйсяо поворачивает голову в его сторону, но из-за головной боли картинка перед глазами размывается и разглядеть что-то становится непростой задачей. К счастью, Цзяоцю почти сразу же подходит сам. На его лице всё та же неизменная улыбка, но Фэйсяо видит, что она несколько натянутая. – Выпейте, генерал. Этот настой должен облегчить боль и успокоить разум. Голос доносится до Фэйсяо будто бы сквозь толщу воды. Не сразу понимая, что нужно сделать, она всё же берёт чашу и, не думая, делает глоток. Руки Фэйсяо сильно дрожат, поэтому Цзяоцю приходится придерживать чашу, а после помогать поднести её ко рту, чтобы настой не разлился. И так медленно, глоток за глотком. Впрочем, терпения ему не занимать. Как правило, лекарства всегда неприятны на вкус, поэтому никому и не нравится их пить. В случае с Цзяоцю всё иначе – он очень сильно заботился о вкусовых качествах своих лекарств, и даже обычный настой из трав, приготовленный им, оставлял после себя приятное послевкусие. После нескольких глотков Фэйсяо становится чуть легче дышать, но туман в голове всё ещё застилает мысли. Надо немного подождать. Настои Цзяоцю всегда действуют так, как надо, но это лишь временное облегчение, и Фэйсяо боится, что однажды этого будет уже недостаточно. Правда, думать о плохом сейчас совершенно не хочется. Крайне уставшая, Фэйсяо, сама того не замечая сразу, кладёт голову на плечо Цзяоцю, а тот и не спешит уходить. Если следовать всем формальностям, то ей не следовало подпускать своего помощника настолько близко к себе, но эти самые формальности между ними уже давно не играли почти никакой роли. Это уже давно воспринималось как некая данность. Сама Фэйсяо никогда не заводила об этом разговор, а Цзяоцю никогда не спрашивал о том, почему ему дозволено куда больше, чем остальным. Этого и не требовалось. Цзяоцю почти единственный, кто до сих пор оставался рядом и ничуть не боялся Фэйсяо. Если бы это потребовалось, он кинулся бы и в само пекло, чтобы её вытащить, рискуя собственной жизнью. Уже так поступил ведь. Если бы не самоотверженность Цзяоцю, то Фэйсяо умерла бы вместе со своей наставницей. Она уже была готова к этому в момент, когда взрывная волна почти добралась до неё и от пылающего жара начали слезиться глаза. Сознание угасало, и последнее, что Фэйсяо помнила – взволнованный голос в отдалении, зовущий её, но она уже ничего не могла сделать. Если умереть на поле боя – честь для бойца, то отчего же Фэйсяо было так горько? Но она не умерла. Очнувшись, Фэйсяо, почувствовала в первую очередь боль, а во вторую – ужасный холод. И только после этого заметила, что чьё-то тёплое тело обнимает её, не давая замёрзнуть окончательно. Фэйсяо узнала его – это был один из военных лекарей. Их пути почти не пересекались до этого момента, но Фэйсяо хорошо понимала: она жива только благодаря этому человеку, что успел вынести её из огня. В тот день они так и не поговорили. А после Цзяоцю стал личным лекарем Фэйсяо. Он на тот момент уже давно отказался от врачебной практики, ведя мирную жизнь на Яоцине, но отчего-то переменил своё мнение. Тогда, беря руку Фэйсяо в свою и глядя ей в глаза, он сказал лишь: «Я обязательно найду лекарство от вашего недуга, генерал.» Говорил Цзяоцю это настолько уверенно, что Фэйсяо просто не смогла отказать. Она поняла – это тот человек, который ей требуется. Своё обещание Цзяоцю прилежно исполнял: пусть он и не мог устранить корень проблемы, он отлично справлялся с симптомами. Воспоминания обо всём этом приятно греют душу и прогоняют плохие мысли. Фэйсяо часто перебирает их в голове, чтобы прийти в себя. – Спасибо. Фэйсяо пододвигается чуть ближе к Цзяоцю, хотя боль была уже далеко не такой сильной. В таком положение она чувствует то, что у Цзяоцю на миг сбивается дыхание – это должно быть почти незаметно, но Фэйсяо просто не могла не заметить. – Это мой долг, генерал. Как и всегда, Цзяоцю отвечает чётко и без запинки, продолжая спокойно улыбаться. Даже слишком спокойно. Он отлично умел прятать свои истинные эмоции, крайне редко позволяя дать себе слабину. И в самом деле ведь хитрый лис! – И только? – Жизнь целителя принадлежит его пациенту. Именно поэтому моя жизнь полностью принадлежит вам, генерал. – Как формально. Фэйсяо вздыхает. Формальности являются неотъемлемой частью и её жизни тоже. Она не имеет права самовольничать даже несмотря на свой высокий статус. А всё же – к чёрту это всё теперь. Фэйсяо легко дёргает Цзяоцю на себя за воротник одежды и, пользуясь его замешательством, целует, ловя губами чужой вздох. Она и сама не до конца понимает, что именно делает. Должно быть, это всё из-за тумана в голове. Или из-за побочного эффекта настоя. Или… Ещё из-за чего-то, чего и сама Фэйсяо не понимает. Да. Всё именно так и есть. Её щёки краснеют. Как бы Фэйсяо ни пыталась себя обманывать, она делает это сама, по своей воле. Недуг не контролирует её мысли. Это её собственное желание. И это осознание заставляет Фэйсяо краснеть ещё сильнее. Стараясь успокоить саму себя, она лишь усиливает хватку, будто бы боясь, что Цзяоцю может сбежать от неё. Но он не делает этого; даже оттолкнуть не пытается. Лишь глаза у него широко распахнуты – редкое зрелище, и Фэйсяо понимает, что Цзяоцю действительно нервничает. Она чувствует, как он почти что обнимает её, но тут же одёргивает себя. Колеблется. Впервые не знает, как правильно поступить – что ж, Фэйсяо довольна своей работой и, наконец, отстраняется. Кажется, будто до этого момента прошло не меньше нескольких часов. Цзяоцю старается отдышаться и вернуть спокойное выражение лица, но выходит у него это плохо. – Генерал, что вы… Только что… Впервые Фэйсяо слышит от него настолько сбивчивую речь. – Это просто награда. – И только? Цзяоцю с усмешкой поднимает бровь. Фэйсяо вспыхивает – даже в таком положении он умудрился передразнить её, совершенно не стесняясь этого. – А ты смелее, чем я думала. – Я просто следую вашему приме… Не давая Цзяоцю договорить, Фэйсяо грубо хватает его за волосы, притягивая к себе, и остаток невероятно смущающей фразы заглушается поцелуем. Метод радикальный, но при том действенный. Возможно, в будущем его придётся использовать ещё не раз. Что-то дикое, звериное скребётся изнутри Фэйсяо, и она даёт этому нечто внутри себя чуть больше свободы. Фэйсяо слегка царапает щёку Цзяоцю когтями и прикусывает его губу, с жадностью ловя болезненный вздох. Ей мало, ей хочется большего, но она держит себя в руках, пока нечто внутри отчаянно рычит. Фэйсяо отлично чувствует грань, которую нельзя переступать. Она не должна полностью поддаваться своим звериным желаниям, иначе это может плохо кончиться. С неохотой отстраняясь, Фэйсяо любуется проделанной работой. – Желаете добавить немного перца, генерал? Несмотря на саднящую боль, Цзяоцю не выглядит недовольным. Напротив, он только шире улыбается и расстёгивает воротник рубашки, безмолвно приглашая продолжить. И если до этого Фэйсяо ещё могла списать всё на неудачную шутку, то теперь отступать уже поздно – она откидывает все сомнения, получая одобрение со стороны Цзяоцю. Недолго думая, Фэйсяо припадает к чужой шее, проводя клыками по нежной коже. Один укус, и она с лёгкостью могла бы перекусить шею Цзяоцю, но тому, кажется, ничуть не страшно. Он знает, что Фэйсяо не причинит ему вреда и не боится вверить свою жизнь в её руки. Доверяет. И сам не медлит. Цзяоцю пальцами скользит под накидку Фэйсяо и касается оголённой спины; ведёт выше и прикосновениями обводит контур причудливой татуировки, которую Фэйсяо всегда прятала от чужих взоров. Сама Фэйсяо от этих действий не может сдержать стона и утыкается лицом в плечо Цзяоцю. Она едва заметно дрожит – это место у неё и вправду крайне чувствительное, и Цзяоцю об этом прекрасно знает. Он беззлобно смеётся, надавливая кончиками пальцев на спину в том же месте, и Фэйсяо стонет вновь, чувствуя, как её щёки с каждой секундой краснеют всё сильнее. – Цю, ты… Она запинается. – Не смей останавливаться. – Как прикажете, мой генерал. Фэйсяо кажется, что она с треском проиграла в несуществующем сражении. Нечто звериное внутри неё негодует, требуя перестать так легко поддаваться чужим ласкам. Она ведь в первую очередь охотник. Стараясь контролировать силу, Фэйсяо довольно грубо сдёргивает с Цзяоцю мешающуюся одежду (она клянётся, что обязательно отдаст кредиты за причинённый ущерб завтра) – и оставляет следы когтей везде, куда только дотягиваются её руки. Жар внутри всё нарастает, а голос разума, говорящий о том, что всё это неправильно, остаётся неуслышанным. Цзяоцю нравится, и он выразительно смотрит на Фэйсяо, прищурив глаза – остальное уже не имеет никакого значения. Фэйсяо обещает самой себе, что обязательно победит, что бы это ни значило. Сначала она прижимает Цзяоцю к койке, а потом вдруг замечает, что прижимают уже её саму; она чувствует поцелуи и сама не остаётся в стороне, оставляя царапины на спине в ответ. Ощущений слишком много, чтобы запомнить их все, но Фэйсяо наверняка знает одну вещь – им обоим было очень хорошо. … На утро Фэйсяо чувствует себя невероятно уставшей, но усталость эта кажется приятной. Где-то сбоку раздаётся шипение, и она поворачивает голову, натыкаясь взглядом на Цзяоцю, втирающего лечебную мазь в свежие раны. Фэйсяо не может сдержать смешка, и тут же чувствует на себе недовольный взгляд. – Вы расцарапали мне всю спину, генерал. Разве это не жестоко с вашей стороны? От притворно обиженного выражения лица Цзяоцю Фэйсяо не может сдержать улыбки. – О, но разве ты не сделал со мной в ответ почти то же самое? Цзяоцю ничего не отвечает, но Фэйсяо видит, что он ничуть не сожалеет о содеянном. Она пододвигается к Цзяоцю, кладя голову на его колени. Тихо и спокойно. Редко когда у Фэйсяо выдаётся такое приятное утро. – Это, наверно, прозвучит глупо, но отчего-то мне правда стало гораздо легче. Я больше не чувствую присутствия луны. Я с самого детства не верила ни в какие сказки, но… Фэйсяо аккуратно берёт чужую руку в свою и сжимает. – Я надеюсь, что как бы ни был сложен путь, ты останешься рядом. Наступает тишина. Цзяоцю погружается в раздумья, а после вдруг сжимает руку Фэйсяо в ответ. – Я уже говорил: моя жизнь полностью принадлежит тебе, Фэйсяо.