Та самая

И вот ты снова здесь. Можешь даже не стучаться – здесь почти всегда открыто, и ты это знаешь. Внутри ждёт бабушка, что никогда не против тебя принять, быть может, кто-то ещё, но главное – она (не бабушка). Вернее, она тебя не ждала, даже не знала, когда ты придёшь в следующий раз. И ты не можешь её винить. Но где же? Ты ходишь по комнатам и наконец-то находишь её. Лежать на полу под окном, конечно, не самое ординарное занятие, но разве ты за этим её искал, чтобы думать о таком? Ты знаешь её с далёкого детства. В её некогда чисто угольно-чёрные, но теперь наполовину выгоревшие на солнце волосы уже прокрались первые редкие локоны седины. А её зелёные, всегда ясные глаза... Быть может, из-за этого всего когда-то давно ты стал очарован ею. Кто знает, ты уже и не помнишь, да и важно ли это сейчас? Ты подсаживаешься рядом, гладишь её по голове. Она открывает глаза и поворачивается к тебе. Вы снова вместе. Ты нежно трогаешь её за носик – она не против, лишь немного прищуривается, всё так же глядя на тебя. Ты тоже ложишься, смотришь в её глубокие глаза, зеленеющие так же, как и всё вокруг на улице. Продолжаешь гладить её, но она внезапно, как и всегда, обнимает твою руку и утыкается тебе в ладошку. Ты чувствуешь её мерное тёплое дыхание, проводишь пальцем по щеке, а она лишь ещё больше закрывает глаза и возвращается в сон. Ты тоже следуешь её примеру, и вот твоя голова уже опирается на вторую руку, а вы оба лежите, не проронив ни звука, сливаясь во что-то единое и умиротворённое... Но счастье не может длиться вечно – тебе нужно идти. Ты медленно убираешь руку из-под её головы, уже хочешь незаметно уйти, но она слишком чутка. На половине твоего пути из комнаты она открывает глаза и смотрит на тебя – даже не оборачиваясь, ты знаешь об этом. Она не хочет, чтобы ты уходил, да и ты, признаться, тоже. Ты последний раз подходишь к ней, нежно поглаживаешь её, легонько дуешь на неё и всё же нехотя уходишь. Ты видишь, как она провожает тебя взглядом, как вновь опускает голову на пол и возвращается в сон... Бабушка предлагает чай, и ты, быть может, соглашаешься выпить его. Но тебе надо идти. Ты последний раз украдкой заглядываешь в комнату к ней, прощаешься с бабушкой и уходишь. Ты делаешь вдох полной грудью, а на улице всё так же тепло, по небу гуляют облака, и ты уверен только в одном – ты ещё вернёшься. К ней. К той самой, чьё доверие ты заслужил. К той самой кошке.