Ты мне не враг

После прихода и победы путешественницы в Ли Юэ многое переменилось: люди и их устои, отношения к адептам, система управления и даже здешняя архитектура, так как смелость путешественницы смогла побудить юных мастеров своего дела наконец проявить себя и внести свою пользу в благоустройство города. Ли Юэ в очередной раз укрепило себя на торговой и мировой площадке, даже стало первым поставщиком важной продукции в другие региона Тейвата, в общем развитие было на лицо… Гань Юй частенько была занята множественными встречами, в частности со своими знакомыми из других регионов. Как-то свезло познакомиться с магистром из Мондштадта, кажется… Её звали Джинн? У цилини уж слишком плохая память на имена… На следующей неделе же ожидалась встреча с её давней подругой-знакомой, кицунэ-жрицей Яэ Мико. Ах, не передать словами в каком предвкушении была Гань Юй… И как бы лицемерно это не звучало, всему вина — морские грибы, которые она привозит! Впрочем… До следующей недели ещё бы дотерпеть. В общих чертах жизнь стала только лучше, словно засияла яркими красками. Гань Юй, к слову, была безумно влюблена уже не первое столетие, вместе разделяя общий досуг с адептом, каждый прекрасно знал его имя — единственный выживший Якса, верный воин Ли Юэ, в народе Сяо, а в комнатах их дома “любимый”. Однако со временем парнишу стали волновать ночные кошмары, которые постоянно не давали ему спокойного сна. Адепт то и дело вскрикивал каждую ночь, поднимая за собой и обеспокоенную цилинь, которая каждый раз разрывалась от душевной боли, пытаясь ему помочь. Сначала “лечила”, используя собственные силы цилиня, затем обращалась к адептам, даже созывала совет, на что получала грозные фырканья, мол совсем много себе возомнила. Из раза в раз она обещала возлюбленному, что кошмары прекратятся, девушка обязательно решит эту проблему любым способом, ей доступным. И всё же Сяо опасался всё сильнее и сильнее. После очередного такого раза, он нечетко и тихо пробормотал себе что-то под нос, Гань Юй даже и не услышала. Кажется… Он боялся за неё? Ох, какой бред…

***

Проснуться в холодной кровати было неожиданностью. Цилинь уныло оглядела вторую сторону кровати, зевая и прикрывая свой рот ладонями. Как странно… Обыкновенно он, если уходил рано, целовал её в лоб, в нос и в губы, тряс совсем чуть-чуть, а затем шептал о том, что ему нужно уйти пораньше. В таких случаях Гань Юй даже переживать не нужно было, они всегда были честны друг с другом. Но в этот раз… Волнение имело место быть. Времени на поспешные сборы не оставалось, от чего-то её привлекли странные звуки с улицы, которые только становились громче. Кажется, это детвора бесится, как им и полагает… Но от чего так громко? Сяо специально подыскал для них домик подальше от города, чтобы Гань Юй могла компенсировать свой тысячелетний недосып. Вновь их планам мешают… Как бы не так. Что это? Девушка потеряла счет времени. Что чёрт возьми происходило? В глазах даже слегка помутнело, стоило ей запечатлеть всё происходящее за окном. Гань Юй была готова поклясться, что только что увидела всех знакомых ей адептов, стоящих вместе, яростно что-то обсуждающих, постоянно бегая из стороны в сторону, словно уклоняясь… Дети кричали не от счастья и смеха, а от страха, убегая вглубь региона, далеко за её дом. Сгущались тучи, в толпе она даже разглядела путешественницу, но какой это имело смысл? — Архонты… Сяо? Сяо! — она пыталась позвать его, но он так и не появлялся, что заметно заставило её насторожиться, нет, даже конкретно ощутить страх, падая на колени. Явно не время сдавать обороты… Ей необходимо найти его. Нет смысла вдаваться в те беспокойные минуты, которые она потратила на бег по всем окрестностям города, падая и стирая себе коленки в кровь. Гань Юй то и дело продолжала беспомощно выкрикивать его имя, стараясь найти, но правда стала более острой. Адепт был совсем рядом. По другую сторону, с той, где и должен был быть враг. Бросилась бы к нему, обняла и защитила от этого врага, цилинь бы всё ради него сделала! Если бы адепты, словно заодно, не стали бы оттаскивать её от стороны, где он был. Они все говорили о чём-то, но в её ушах постоянно звучало одно слово. Карма… Карма… Да что они знают о его карме? Он никогда не поддавался её действию… Наверняка его нужно просто хорошенько встряхнуть! От этого она и бросилась в его объятия, пытаясь взглянуть на него чётче, оглядеть на предмет ран… И всё ради того, чтобы быть окликнутой путешественницей? Нет… На неё злиться не хотелось. — Гань Юй, отойди от него! Он может навредить тебе, если не отойдешь! — блондинка пыталась докричаться, однако цилинь лишь поджимала свои губы. Кто ей может навредить? Этот парень? Да он ни за что в жизни и пальчиком её не тронет, если она не хочет… — Оставь нас наедине, путешественница, — уголки губ цилини лишь слегка приподнялись, стоило ей зарыться костяшками пальцев в волосы адепта, словно лаская его, успокаивая. Он здесь... Жив и здоров. Сердце Люмин ушло в пятки, а в голове две воображаемые девушки продолжали биться на мечах, чтобы выбрать один единственно-верный путь — позволить ей остаться с возлюбленным, несмотря на все риски. Правильно ли это? Адепт явно не в себе, он уже успел перебить с десяток смертных, но об этом Гань Юй никто не сказал. Тем не менее, взвесив все происходящее, Люмин решилась поддаться желанию лани и тут же развернулась, собираясь помочь всем остальным, — Вы оба будете в безопасности? Я найду Бай Чжу, — повернув свою голову вбок, она хотела убедиться в их целостности, но окунулась в мрачную пучину страха. *** Тем временем девушка словно окунулась в сладкую пелену воспоминаний. То место, где их никто не тронет. Они часто сбегали сюда, когда наставница надоедала им обоим. Гань Юй молчаливо сложила свои плечи, приподнимая его подбородок, чтобы он посмотрел на неё. Словно… Они попали в некий мираж, который позволил девушке вновь заговорить со своим возлюбленным, — Поговори со мной… — она тихо прошептала, вглядываясь в его глаза. Горят от любви, виден блик… Словно ничего и не случилось, а она всего лишь разбудила его от очередного кошмара. Взгляд адепта наполнялся болью с каждой секундой, которую девушка уделяла ему. Он не мог контролировать своё тело, карма продолжала прогрессировать с неимоверной скоростью, а её лечебные силы лишь ухудшали его состояние, его рассудок, — Я говорил тебе. Говорил, что ничем хорошим это не закончится. Он не винил её, под тенью этих слов скрывалось его же отражение, тот груз прошлого, который не давал покоя даже тогда, когда всё было тихо и славно, — Совсем недавно я смог поверить в то, что мои муки закончились, что я наконец счастлив… И я правда счастлив, — адепт удерживал её за запястья, — Счастлив, что смог погреться в твоей любви… Что смог полюбить сам. И вот вновь… Я предупреждал тебя. — голос Сяо прервался озлобленным рыком, отсылаясь на времена, когда так яростно умолял девушку перестать оказывать ему милость, любить его… Он страдал и будет страдать, даже если Гань Юй будет из ночи в ночь склоняться над ним и использовать свои лечебные силы. — Ты злишься на меня? — она надула свои губы, словно только сейчас осознавая весь груз, свалившейся на её плечи. — Я зол на тебя, потому что ты сама виновата в том, что будешь страдать, — он не выбирал выражений, так как старался высказать девушке всю правду, все переживания, которые скопились в его душе, казалось, что на уголках глаз даже формировались слезы, — Я бы хотел вернуться всё назад, лишь бы тебе не страдать из-за меня сейчас… Его слова имели смысл, но как же тяжело было принять это… Неужели им суждено расстаться, а ей и вправду всю оставшуюся жизнь останется лишь страдать и лить слезы по той сладкой жизни, которую удалось удержать в руках хотя бы на мгновениях, — Ты… Ты не умрешь. — Ты правда думаешь… Гань Юй поспешила его перебить, совсем не давая вставить слово, — Будем нежиться под теплым солнцем на ватных облаках… И никто нас не достанет. Я ведь права? Твои кошмары не смогут отобрать жизни, я уверена… Хоть нам и придется совсем немного подраться для вида. Но ты ведь когда-то был моим наставником, помнишь? Каждый гордый наставник должен испытать силу своего ученика в честном поединке! Сяо заткнулся на мгновение, совсем не понимая, что ей бы стоило ответить. Если же он разговаривает с ней в последний раз… Он был бы рад согласиться с любым её словом, — Конечно. — А помнишь… Как ты впервые позвал меня на свидание? — девушка улыбнулась, — Помню ты написал мне длинное стихотворение, такое красивое, кажется оно лежало у меня в тумбочке… Моракс рассказал, что в тот день ты отказался от всех обязанностей впервые в жизни, весь день собирался, а на свидании нелепо разговаривал красивыми фразочками из любовных романов моих смертных подруг… — Гань Юй засмеялась, нежно поглаживая его щеку, — Ах да… Было славно… Давай повторим когда-нибудь? Мысленно Якса умолял её простить его в последний раз. *** В реальности же всё обстояло совсем иначе. Люмин лишь могла лицезреть, как челюсти цилини невольно дрожали, а глаза обращались к копью, которое без всякого сожаления было погребено прямо в её чреве. Якса изогнулся над её телом отчасти всем нутром, словно стараясь укрыть от чего-то, рыча и издавая непонятные звуки. Перед любой другой жертвой он не стал бы даже церемониться… Но что-то явно пробивалось в ещё живой рассудок. Может её глаза, наполненные болью, несмотря на то, что он обещал оберегать цилинь? Омерзительное зрелище… Девушке нельзя было здесь оставаться. Она ринулась прочь, утирая слезы по своим друзьям. Плачь с того времени стал доноситься ото всюду, стоило агонии прекратиться. Толпы людей, адептов — всех, столпились на той горе, молча лелея каждую слезинку о былой паре адептов, совсем не понимая, что могло пробудить корни кармы в душе Яксы и нагнать на них такое несчастье. Пожалуй… Память о двух влюбленных адептах навсегда останется в сердцах каждого, кто был знаком с ними. Они были чем-то особенным.