Да не умер он в конце "Игры"!

Игорь Гром, полицейский. Теперь уже бывший полицейский. После суда его не посадили, но лишили всех званий, запретили занимать должности в полиции и на государственной службе в принципе, и, как вишенка на торте, назначили исправительные работы на полгода, которые пришлось отрабатывать в клининговой компании. Оставаться работать дворником после окончания работ Игорю не хотелось, ему удалось устроиться охранником на автостоянку. Та ещё престижная должность, конечно, но выбора у него особого не было. Все было бы не так паршиво, если бы у него не начала ехать крыша. От Разумовского заразился, что ли? Рубинштейн, к которому Игорь неофициально ходил на сеансы, говорил, что это невозможно, но Гром не был в этом так уверен. Жёлтый цвет глаз, опять же, сначала у Разумовского, а теперь и у Грома, явно это все неспроста. И спросить не у кого, сколько ни пытался, он так ничего и не нашёл похожего в сети. Грома порой накрывало, и его охватывали приступы ярости, как тогда, в больнице, с Разумовским. Точнее, не как тогда, такого беспредела он больше не творил, но злиться по пустякам, наорать, ударить в стену, напугав Юлю, вошло у Грома практически в привычку. Такого ни одна женщина не выдержит, и не должна. Они не расстались, нет, но Юля пока переехала обратно к себе. Пожили-то вместе всего пару месяцев, а потом пришлось разъехаться и записаться к Рубинштейну на первый сеанс. Прошёл уже примерно год после событий, круто изменивших жизнь Игоря Грома. Сегодня он вернулся со смены на стоянке, выпил вечернюю порцию лекарств, и заснул на диване в гостиной. Среди ночи его разбудили. — Просыпайся, Игорь, — протянул кто-то. Игорь с трудом продрал глаза и вскочил. — Не дёргаемся, сядь на диван, — сказали ему, неприветливо направив на Игоря пистолет. Гром с трудом продрал глаза и принялся разглядывать гостей в полутьме. Прямо перед ним на стуле сидел Разумовский. Игорь не сразу его узнал, он перекрасил волосы в тёмно-каштановый, почти как у Игоря, цвет, подстригся коротко. Под него косит что ли? Непривычно было видеть его не рыжим, и не с длинными волосами. Рядом с Сергеем стоял Волков, наставив на Игоря пистолет. Он тоже покрасился, в более светлый цвет, сбрил бороду и немного изменил прическу, но его узнать все еще было легко, даже спросонья. Оба были одеты в спортивные костюмы, у Разумовского серый, у Волкова черный. Спортсмены выискались. Они появились прямо у Грома в гостиной, в квартире, которую он между прочим запер на ночь, и оба улыбались как будто пришли к старому другу поздравить его с чем-то радостным. Ах, если бы. — Ну, здравствуй, Игорь, — снова раздался в тишине голос Разумовского. — Как ты?.. Ты же умер! Я видел! — на повышенных тонах удивлённо сказал Гром. — Что ты видел, Игорь? Кровь? Дронов? Игорь, да я же все подстроил. Неужто ты думал, что я, Сергей Разумовский, могу умереть от дронов, которыми сам же управлял? Это же глупо. Это слишком глупо было бы даже для тебя... — усмехнулся Сергей. — Но я вкратце расскажу, как все было. — Ещё один монолог злодея? — уточнил Волков. — Да. И не дай бог ты меня перебьешь... — повернулся к нему Разумовский. — Ещё пять пуль, Серёж? Снова повторяешься. — Ты же броник надел? — Надел. Но пять пуль это все равно больно. — Так и быть, сегодня обойдемся без стрельбы, — махнул рукой Сергей. — Вы долго будете трепаться не по делу? Мне на работу вставать завтра, — хмуро спросил Игорь. — Ты же охранником на стоянке работаешь, отоспишься на работе, — ехидно заметил Разумовский. — Ну так вот. Как я заставил тебя поверить в свою смерть, инсценировав ее прямо у тебя на руках? Как же это было трогательно, я часто возвращаюсь к этому дню... Если вкратце, вместо пуль у дронов были капсулы с кровью и микровзрывчаткой, которые сдетонировали при столкновении с поверхностью. Впервые Волков мастерил такие маленькие бомбы. Прям не его уровня работа была, но что поделать. Заряды получились немного сильнее, чем нужно. — Нанял бы ювелира, — буркнул Волков. — Да уж... В общем, это все равно было больно, у меня даже остались шрамы, но раны были только на коже, в рубашке остались дырки, кровь текла, и моя, и та что была для пущего эффекта в этих пулях, но я не получил серьёзных повреждений. Изо рта кровь потекла, стоило мне раскусить капсулу с кровью. Она конечно большая, зараза, и здорово мешала, но это был здоровский спецэффект, согласись. Ещё знакомый врач подобрал лекарства и дозировку, рассчитал примерное время и снабдил меня препаратом, замедляющим пульс и дыхание, нечто вроде общего наркоза, введение осуществлялось автоматически, с этим устройством тоже пришлось повозиться. Если бы мы немного сбились с графика, я бы упал в обморок ещё до ранения, но все получилось как надо. А ты, видимо, так сильно жаждал моей смерти, что не стал ничего толком проверять. — Да не хотел я твоей смерти, не выдумывай, — сказал Игорь. — Не перебивай, ты же знаешь, чем это чревато. Так или иначе, Игорь, черт возьми, ты даже не проверил мой пульс! Я возмущен, зачем я тратился на лекарства, просил подобрать препарат, замедляющий сердце, рисковал своим здоровьем, если ты даже не пощупал пульс! Это позор, Игорь! — возмущенно жестикулировал Разумовский. — Я тебе очень сочувствую, — пробурчал Гром. — А дальше дело техники. Волков договорился с труповозкой, патологоанатомом, экспертами, похоронным бюро. Всех в этом мире можно купить. Кроме, наверное, тебя, Игорь... Мою могилу можно найти на Волковском православном кладбище. Разумовского кладбища я не нашел, к сожалению, если бы оно было, я бы конечно похоронил себя там. Могила скромная, ведь у меня нет родственников, и меня хоронили за счет государства. И кстати, Игорь, ты не пришёл на мои похороны, даже не поинтересовался, как же так? — Ну ты уж не серчай, занят был, суд, все дела, да ты сам знаешь, — ответил Гром. — Да, только это тебя и оправдывает. В общем, все формальности соблюдены, все документы в порядке, свидетельство о смерти есть, справку о захоронении можешь запросить в любой момент. Но вот он я! Ах, ты бы знал, как хлопотно скрываться от всех. Фальшивые документы, фальшивые имена, на одну краску для волос сколько денег уходит... Но что поделать, не мы такие, жизнь такая. Все, Олег, можешь перебивать, я закончил, — выдохнул Разумовский. — Да я в целом ничего не хотел сказать, — пожал плечами Волков. — Так зачем вы пришли? У твоего дружка по-прежнему фляга свистит, ему бы в ПНД наведаться, а вы шляетесь по квартирам и докапываетесь до бывших полицейских, — сказал Игорь, обращаясь к Волкову. — Не переживай за нас. Свистим флягами вместе, в ПНД даже не собираемся. Плавали, знаем, ничего там хорошего. Впрочем, кто бы говорил про фляги, Игорь. Галлюцинации, вспышки ярости, не так ли? — усмехнулся Волков. — И глаза какие-то подозрительные, да? — Что? Вы откуда знаете? — удивился Гром. — Игорь, мы с тобой теперь оба особенные, — хищно улыбнулся Разумовский. — Точнее, вы с этим бедолагой. Он видит Птицу, а у тебя что? Собака какая-нибудь? Что ты видишь? — Ну... У меня нет таких чётких галлюцинаций. У меня... Да вы же сами всё знаете. — У врачей, даже у психиатров, даже у Рубинштейна, к которому ты ходишь на приемы, очень плохой почерк. Я половину не разобрал. Поделись, по старой дружбе, — склонил голову чуть на бок Сергей. Какие же у них с Волковым безумные сейчас рожи, кто бы знал... — У меня бывают вспышки ярости. Видения, какая-то большая черная тварь, похожая на... Игорь хотел сказать, что на собаку, но решил не доставлять Разумовскому радости от того, что тот угадал его видения. — Я не знаю, на животное какое-то. Иногда слышу голос. — И он говорит, что грядет война, что ты должен готовиться, что скоро настанет время, когда всё изменится? — уточнил Разумовский. — Что? Да. Откуда знаешь? — У меня такая же ерунда в голове крутится целыми днями. Игорь на пару секунд задумался. — Постой, если сейчас со мной говорит Птица, то ты и есть галлюцинация, ты и крутишь голоса у Разумовского в голове, — сказал Игорь. — Раньше действительно диджеем на этой вечеринке был только я, — согласился Разумовский. — Но со временем что-то изменилось, и галлюцинации начались у всех личностей. — Печально, когда ты сбрендил, но когда сбрендила твоя вторая личность... — усмехнулся Гром. — И как ты думаешь, что это всё значит? Не догадываешься? — слегка прищурившись, спросил Разумовский. — И что это значит? — Да я вот у тебя хотел спросить, вдруг мысли какие есть на этот счет. Я вообще без понятия, — ответил Сергей. — Так, а приперся ты ко мне зачем? — спросил Игорь. — Да я же говорю, думал, вдруг ты что-то интересное, новое знаешь, но я так понимаю, здесь глухо. Ладно, мы пойдём значит. Если понадобится помощь, мы тебя найдём. Они собрались уходить, Игорь было дернулся. — Не вставай Игорь, досыпай спокойно, тебе на работу завтра, — предупредил Волков, снова направив на Грома пистолет. — Может, прикончить его? — спросил Олег, только сейчас снимая оружие с предохранителя. — Нет, не надо. У человека вон карьера в гору пошла, его стоянка без него загнется, — усмехнулся Разумовский. — Мы тихо мирно уйдем, а Игорь тихо мирно будет досыпать. Они ушли, Игорь не стал их преследовать. Да и что он мог один, без оружия? Это явно бы плохо кончилось. Он конечно отчаянный, но не самоубийца. И сообщать не сообщишь. У виска покрутят, да и только. И что это вообще было? Приход от новых успокоительных, которые ему на днях выписал Рубинштейн? Нет, конечно ему это все не привиделось. Разумовский жив. Игорь только не знал, чем ему может помочь эта информация.