***
В ожидании своей спутницы на этот вечер, Киллиан стоял у входа, разглядывая богатеев, стекающихся к загородному дому. Дорогие машины останавливались у входа, и мужчины старомодных сюртуках и фраках помогали выходить своим леди в платьях с затянутыми корсетами и широкими пышными юбками. Киллиан улыбнулся, представив лицо Свон, когда она осознала, что ей предстояло надеть. Он почти не сомневался, что она пожалела о том, что не согласилась, чтобы он заехал за ней, и когда среди всех роскошных лимузинов показалось редкое такси, Джонс почти наверняка знал, что в нём окажется она. Он был на полпути к машине, когда открылась дверь и показалась изящная обнажённая женская ножка в красной туфле-лодочке на высоком каблуке. А затем Эмма, опираясь на неё, неуклюже вывалилась из машины и опустила юбки, позволив им с шелестом соскользнуть по ногам почти до асфальта. Закрыв дверь, она развернулась к Киллиану, и он застыл, уставившись на неё широкими глазами. На ней было надето платье из красного атласа, не перегруженное кружевами и рюшами, но элегантное в своей простоте. Не в пример её курткам и джемперам, что она носила в повседневной жизни, корсет подчёркивал её точёную фигуру и был затянут так плотно, что верх её груди соблазнительно выступал по линии декольте. Передние пряди волос были забраны назад в косу, позволяя остальным локонам свободно струиться по её плечам, и Киллиана охватило желание дотронуться до них и нежно перекинуть ей за плечо, обнажая ключицы. Вместо этого, подобрав челюсть с пола, он подошёл к ней и театрально поприветствовал её. — Свон, — произнёс он и поклонился, не сводя с неё взгляд, его голубые глаза излучали лукавство. Он заметил, как приоткрылись её губы и прерывисто колыхнулась её грудь в нервном вздохе, когда она растерялась, не зная, как себя вести. — Те, кто придумал моду восемнадцатого века, знали толк в пытках. Я чувствую, как этот корсет отпечатывается у меня на селезёнке, — предпочла отшутиться Эмма, желая сгладить неловкость. — Твой дискомфорт — услада для моих глаз, — пропел Джонс. В ответ Эмма закатила глаза, но не смогла сдержать ухмылку. Киллиан предложил ей взять его под руку, и она с готовностью приняла этот жест, убеждая себя, что он был идеальным прикрытием на сегодня, несмотря на то, как внезапно много взглядов они привлекали. Зал встретил их ярким убранством, цветами и музыкой, что исполнял струнный оркестр с небольшой сцены. Посреди зала на танцполе в вальсе кружились пары, создавая разноцветный вихрь яркими цветами помпезных платьев, и Эмма, застыв, засмотрелась на них. Она видела все это лишь в исторических фильмах, наполненных романтизмом и высокопарностью, и никогда на представляла, что сможет быть частью чего-то подобного. Киллиан же не выказывал никакого удивления и восхищения увиденным. — Ты ведёшь себя так, словно подобные мероприятия для тебя — это обычное дело, — отметила Эмма, пока они передвигались по залу. — Поверь мне, дорогая, с десяток балов — и тебя уже ничем не удивишь, — произнёс Киллиан и, остановившись у стола с закусками, подцепил пальцами канапе с креветкой. — Вампиры едят человеческую еду? — недоверчиво сказала Эмма, приподняв одну бровь, пока скептично наблюдала за тем, как Киллиан жевал закуску. — Ради вкуса — да, — ответил он. — И алкоголь мы тоже пьём, — добавил он, подхватив два бокала с подноса проходящего мимо официанта. — Но нам нужно гораздо больше, чтобы почувствовать опьянение. Шампанского? — предложил он, протягивая один из бокалов Эмме. — Нет, спасибо, я здесь по делу, — напомнила она ему. А затем ворчливо добавила: — К тому же мне лучше ничего не пить. С ужасом представляю момент, когда во всех этих слоях юбок мне захочется писать. Киллиан прыснул в бокал, отчего шампанское брызгами разлетелось в стороны и оросило его лицо. Достав из кармана платок, он стёр капли алкоголя с губ и бороды и насмешливо произнёс: — Люблю прямолинейных женщин. Эмма улыбнулась одним уголком губ, отворачиваясь от него, и оглядела присутствующих внимательным взглядом. Она почти не сомневалась, что Голда среди них нет. Влиятельные люди обычно собирали гостей вокруг себя, а те, кто держался в стороне вероятнее всего шептались бы, обсуждая его. Но все в этом зале просто наслаждались праздником, получая от него всё: танцы, веселье и возможность покрасоваться друг перед другом своими одеждами. — Мы должны потанцевать, — вдруг заявил Киллиан. — Что? — переспросила Эмма, возвращая к нему своё внимание. Под её пристальным взором Джонс залпом выпил свой бокал, а затем, взяв со стола тот, что предлагал ей, осушил и его. После чего он взял Эмму за руку и потянул на танцпол. — Подожди, а как же Голд? — опешила Эмма, неохотно поддаваясь ему. — Пока его нет, мы можем развлечься, — решил Киллиан, подтверждая её догадки. — К тому же, мы слишком выделяемся, стоя там вот так и разглядывая всех. Они остановились среди танцующих, и Джонс развернулся к ней лицом, его губы растянулись в игривой улыбке. — Я не умею танцевать… этот танец, — растерянно призналась Эмма. — Это называется вальс, — сказал он, приближаясь к ней. — Есть только одно правило — выбрать партнёра, который знает, что делать. С этими словами, он положил её левую руку себе на плечо, а свою правую — ей на талию. Свободной рукой он обхватил её вторую ладонь, и рассеянный взгляд Эммы проскользил по их вытянутым предплечьям туда, где переплетались их пальцы. Когда она осмелилась посмотреть на него, их взгляды встретились, и на мгновение они просто застыли, утопая в глубине глаз друг друга. Улыбка, которой он одарил её, была обворожительна, и Свон показалось, что она уловила в ней нечто, чего раньше не было. Или она просто не замечала. Восторг. Киллиан начал движение по залу, увлекая её за собой, и он был абсолютно прав. Движения, о которых она даже не подозревала, давались ей с поразительной лёгкостью, и она позволила себе полностью отдаться в его власть, признавая его опыт. По крайней мере в этом. Взгляд его лазурных глаз гипнотизировал её, завораживал. И Эмма не могла перестать смотреть на него, когда она впервые позволила себе подумать, как, чёрт возьми, он был непозволительно красив. Это его утончённый фрак и освещение зала так меняли его образ? Или она просто не разрешала себе замечать это раньше? — Ты быстро учишься, Свон, — мягко прохрипел он. Дьявол. Слишком мягко. По всему её телу пробежали мурашки и Эмма едва сдержала дрожь, не желая выдать своё внезапное наваждение и продемонстрировать ему, что за эффект он на неё оказывал. Умышленно или нет. И как бы ей ни хотелось, чтобы этот танец продолжался, когда она услышала, что распорядитель вечера объявил о прибытии мистера Голда, Эмма и Киллиан одновременно остановились и устремили взгляды в сторону входа. Неуловимый мистер Голд оказался мужчиной лет за пятьдесят с тёмными волосами до плеч, присыпанными сединой. Его глаза вскользь обежали публику, а на губах застыла сдержанная улыбка. Его спутница была более щедра на эмоции, и её лицо искрилось радостью, когда она разглядывала убранство зала, пока он вёл её вглубь, и её шикарное ярко-жёлтое платье словно отливало золотом. Продолжение вечера уже не было таким спокойным, когда Эмма и Киллиан напряжённо вились поодаль от Голда, стараясь выкроить подходящее время, чтобы подойти к нему, когда он не окружён целой толпой, желающей пообщаться с ним и обсудить дела. Каждый раз, когда им казалось, что он открыт, одни собеседники сменялись новыми, и они снова ждали. Пока в один момент спутница Голда не шепнула ему что-то на ухо. Мужчина улыбнулся ей, и они вместе направились к выходу на балкон. И убедившись, что за ними никто не следует, Свон потянула Киллиана следом за ними. Их обдало вечерней прохладой, когда они оказались на просторной террасе, выходящей в сад. Девушка Голда стояла лицом к перилам, глядя вдаль, а сам он, он опёрся о них локтем и любовался ей. Идиллия, которую даже неловко было прервать. Но они должны были. — Мистер Голд, я детектив Свон, полиция Нью Йорка, — сказала Эмма, подходя к ним. — А это наш внештатный консультант мистер Джонс. Мы хотели бы задать вам пару вопросов. — Могу я увидеть ваш значок, детектив? — сдержанно спросил Голд. — Значок… да, конечно, — обронила Эмма и вдруг отвернулась от него. Брови Киллиана взмыли вверх, когда он пронаблюдал за тем, как Эмма отогнула декольте платья в области плеча и отцепила значок, прикрепленный булавкой к подкладу. Она продемонстрировала его Голду, и он, скользнув взглядом по его номеру, холодно произнёс: — Не припоминаю, чтобы отправлял приглашение в полицейский департамент. — И тем не менее, оно у нас есть, — вставил Киллиан, демонстрируя ему карточку. — Интересно, кто вам его достал. Сам капитан? — едко спросил Голд, и переключил своё внимание на Эмму. — Что вам нужно? — Вам знакомо имя Томас Миллер? — спросила Эмма. — У нас есть основания полагать, что… — Он работал на меня, — признался Голд, чем привёл Эмму в замешательство. Она ожидала, что он как и все будет отрицать свою связь с убитым, но он этого не сделал. — Мы расследуем убийство мистера Миллера. Вы не знаете, кто мог бы желать ему смерти? — Любой из его клиентов, в том числе я, — ответил Голд. Это был бы следующий вопрос Эммы, но она чувствовала, как он играет с ней, упиваясь своей… безнаказанностью? Мощью? Влиянием? Чем-то, что определенно помогло бы ему выйти победителем из любой передряги. — Мистер Миллер был не слишком честным человеком, знаете ли, и умел наживать врагов. Но давайте посмотрим правде в глаза. Я читал о его убийстве газете, и, думаю, вы согласитесь со мной, что способ убийства слишком сложный, чтобы использовать его лишь для того, чтобы поквитаться. Мне и в голову не приходит, как это можно было бы совершить. А вам, детектив? — Есть некоторые мысли, — уклончиво отозвалась Эмма. — Не поделитесь? — выдавив из себя наигранную улыбку, спросил Голд. Киллиан тем временем бросил взгляд на девушку и заметил, как она покосилась на них, но, обнаружив его внимание, тут же отвернулась. — Насколько я понимаю, у вас нет никаких улик против меня, поэтому не тратьте, пожалуйста, моё время и не портьте нам вечер, — подытожил их разговор Голд. — Я не буду вас выгонять. Наслаждайтесь балом. Он взял свою спутницу за руку и повёл обратно в зал, оставив Эмму и Киллиана в полнейшем замешательстве.***
Когда Киллиан любезно предложил ей подвезти её до дома, Эмма не стала отказываться. Ей не понравился опыт проезда на такси в этом платье, и салон автомобиля Киллиана был более просторным, позволяя ей легко развернуться и разместиться с кучей подъюбников между передним и задним сидением. Как Голд и обещал, он позволил им остаться, но в этом не было никакого смысла. Лишь добавляло раздражение и погружало в чувство безысходности. Всю дорогу они ехали молча, и Эмма видела в зеркале заднего вида, как напряжённо шевелились желваки на лице Киллиана. Он затормозил у её дома и, заглушив двигатель, шумно вздохнул. — Это он, не так ли? — осторожно спросила Эмма. — Он, — кивнул Джонс. — И его колкость про капитана не была случайно. Он меня помнит. Повисло напряжение, настолько тяжелое, что, казалось, если нарушить тишину, оно лопнет с ошеломляющим грохотом. Но Эмма осмелилась это сделать. — Что теперь? — Закрой дело, — потребовал Киллиан. — О, да? И как я это объясню? Я закрываю дело, потому что Джонс так сказал? — возмутилась она. — Нет, потому что Румпельштильцхен слишком силён. У тебя нет ничего против него, как человека. А как вампир, он просто… Эмма, он не будет церемониться, — обеспокоенно сказал он, посмотрев на неё через плечо. И она оценила, как вдруг он назвал её просто по имени. Не детектив, не Свон, не его многочисленные фамильярные обращения. Он смотрел на неё с неподдельным волнением и страхом в глазах. Его маска веселья и беззаботности спала, и Эмма понимала, что это действительно серьёзно. Но она так же серьёзно относилась к своей работе и не могла отступить. — Погиб человек. Кем бы он ни был, никто не заслужил такой смерти, — сказала она. — Если вы продолжите, погибнут ещё люди. Ты, Хамберт… да Голд не пожалеет и целый полицейский участок. И никто ничего не узнает, потому что вы со своим скепсисом не верите в вампиров. — А ты бы поверил?! — повысив голос, возмутилась Эмма. — До того, как ты встретил его? До того, как, по твоим словам, ты им стал? — в ответ Киллиан лишь нахмурился брови и промолчал, и это стало для неё красноречивым ответом. — Так я и думала. Бросив эти слова, Эмма открыла дверь машины и, путаясь в юбках, принялась выбираться. Киллиан поспешно вышел из машины и предложил ей руку. Но она лишь злобно сверкнула на него взглядом и полностью проигнорировала его жест. С раздражением на лице он наблюдал за тем, как она неуклюже нащупала ногами асфальт — слишком гордая, чтобы принять его помощь. Стоя рядом на случай, если она всё-таки передумает, он наблюдал за ней, когда она зацепилась подолом платья за что-то внутри машины и пыталась освободиться, всё ещё не признавая поражение. Наконец преуспев, она бросила на него недовольный взгляд и направилась к дому, не произнеся ни слова. Проводив её глазами, Киллиан дождался, пока за ней закроется дверь, и, сев в машину, уехал прочь.***
Эмма с силой захлопнула за собой дверь квартиры. Внутри неё всё кипело. Кем этот Джонс себя возомнил вообще? Решать дела полиции было не его заботой, и его причины для отступления были смехотворны. Магия, вампиры — чушь. Но ещё больше, чем Киллиан, сейчас её раздражало это дурацкое платье, в которое он заставил её вырядиться, и она мечтала поскорее снять его и вздохнуть полной грудью. Заведя руки за спину, Эмма нащупала концы завязок, собранных в бант сверху выреза и потянула за них, но внезапно встретила сопротивление. — Что за чертовщина? — выругалась она и прошла в спальню, где стояло высокое зеркало. Повернувшись к нему спиной, она обернулась через плечо и увидела, как ленты корсета затянулись в крепкий узел из-за того, что один из краёв попал в петлю другого. — Нет-нет-нет, — забормотала Свон, стараясь сделать что-то с этим узлом. Было отвратительно неудобно, руки ныли, а пальцам совершенно не удавалось разобраться с лентами, когда их направление было искажено для неё зеркальным разворотом. Эмма раздражённо заскулила. Этот вечер словно умышленно становился всё хуже и хуже и решил добить её мелочами. Отвернувшись от зеркала, она спрятала лицо в ладонях и сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться и мыслить рационально. Спать в плену корсета ей совершенно не хотелось, а сама она не могла с ним справиться, не разрезав шнуровку. И она бы незамедлительно так и сделала, если бы ей не нужно было возвращать это платье в прокат. Платить неустойку за его порчу не представлялось привлекательной идеей, и этот план она оставила на крайний случай. В голову пришла мысль обратиться к кому-то за помощью, но она никогда не думала выстраивать отношения с соседями и не имела ни малейшего представления, к кому она могла бы обратиться. Её друзья жили не близко. Если только… Она нерешительно взяла телефон и нашла номер Киллиана в контактах. Занеся палец над зеленой кнопкой, она на мгновение замерла, представляя его насмешки, но всё же нажала и напряжённо слушала гудки, борясь с желанием отключиться. — Свон? — раздался удивлённый голос Джонса на другом конце. — Я… ммм… ты ещё недалеко уехал? — спросила Эмма. — Застрял всего в квартале от тебя. Тут какая-то авария, очень медленный траффик, — объяснил он. — Что-то случилось? — Случшай… не выдумывай себе ничего, но… мне нужно, чтобы ты мне помог, — начала Эмма. — Мне нужно… чтобы ты избавил меня от платья. — Ого, Свон, так сразу? Может, сначала сходим на свидание? — насмешливо проворковал он. — Забудь, — зло буркнула Эмма и уже собиралась сбросить звонок. — Подожди! Подожди! — громко заговорил Джонс, и она вновь поднесла телефон к уху. — Я сейчас буду.***
Киллиану потребовалось всего пять минут, чтобы добраться до её дома. Ещё пять — для того, чтобы решить, что было неприлично приходить с пустыми руками после того, на какой ноте они расстались, и забежать в кофейню неподалёку. И, когда Эмма открыла ему дверь, её взгляд оценивающе скользнул по коробке в его руках. — Пончики. В знак примирения, — сообщил Киллиан, мило улыбнувшись. — С чем? — серьёзно спросила Эмма, словно от этого зависело, впустит она его или нет. — С шоколадом и клубничным джемом, — ответил Джонс. — Годится, — кивнула детектив и пропустила его внутрь. Пройдя в гостиную, Киллиан огляделся по сторонам, оценивая простую обстановку. Никаких излишеств, никакого декора. Лишь максимально функциональные предметы мебели. Поставив коробку на кофейный столик у дивана, он обернулся к Эмме. — Что ж, давай взглянем на твою проблему, — решил он. Подойдя ближе, Эмма развернулась к нему спиной и перекинула волосы через плечо, обнажая вырез на спине. И её тело словно пронзила молния, когда он невзначай коснулся её кожи костяшками пальцев, принявшись разбираться с узлом. Её щёки моментально вспыхнули, и она радовалась, что он не может видеть её смущение. — Не представляю, как женщины в восемнадцатом веке разбирались с этими адскими шнуровками, — пространно пробормотала она. — Кто-то предпочитал шнуровку спереди, и с этим они справлялись сами, — ответил Киллиан. — Другим помогали матери, служанки или сильные мужские руки. Ей показалось, словно последние слова он произнёс низким тоном. Слишком низким, слишком соблазнительным, пропитанным томной хрипотцой. И она опасалась превратиться в растекающуюся лужицу рядом с ним, тая даже от его простого присутствия и осознания, что прямо сейчас он раздевал её. Их танец на балу определённо сыграл с ней коварную шутку, и она больше не могла думать о нём лишь как о назойливом безумце. — Вот и всё, — произнёс Киллиан, разобравшись с узлом. Пропустив пальцы между перекрестьями шнуровки, он ослабил её, и Эмма, ощутив, как платье начало сползать, подхватила его на груди. — Ты свободна, Свон, — провозгласил Киллиан, ослабляя последнее перекрестие. — Мой герой, — насмешливо хихикнула Эмма и развернулась к нему. И Джонсу показалось, что он забыл, как дышать. Её вид был ошеломляющим: с озорным блеском в глазах, игривой улыбкой на пленительных губах и лёгким румянцем. Платье сползло, обнажая плечи, и её локоны спадали по её ключице ниже, скрываясь под тканью и будоража любопытство увидеть всё, что было спрятано от его глаз. Словно зачарованный, он сделал шаг к ней, и губы Эммы приоткрылись в изумлении, но она не шевельнулась, не попыталась отстраниться. Он медленно поднял руку, обуреваемый желанием коснуться её, но, цепляясь за остатки разума, передумал и лишь неловко почесал за ухом. — Мне пора, — произнёс Киллиан. И он готов был поклясться, что огонёк в её глазах тут же потускнел. — Да, пора, — согласилась Эмма. — Спокойной ночи, — натянуто улыбнулся Джонс. — Спокойной ночи, — отозвалась она. Пройдя к выходу, Киллиан на мгновение застыл, словно в ожидании, но затем всё же покинул её квартиру. И Эмма облегченно выдохнула. Задержись он всего лишь ещё на мгновение, она бы не смогла его отпустить.