Легче пера, тверже стали

      В Марсель они все же не поехали. Как бы Французик не хотел вернуться домой, туда, где все началось, где еще жили теплые воспоминания о детстве с матерью, это все — прошлое. А им с Кимико надо двигаться в будущее, значит…       — Летим в Париж, mon coeur?       В ответ она сначала неверящие подняла на него глаза, словно боялась, что ослышалась, и, получив в ответ обаятельную и абсолютно не оставляющую сомнений улыбку, бросилась Французику на шею. Он охнул, не удержав равновесие и плашмя упав на диван, пока Кимико едва не душила его в своих объятиях. Да черт бы с ним — даже если б она когда-нибудь и сломала пару-тройку костей, он ни за что бы не пожелал ей зла. Потому что ей можно, ей все можно. Но даже так, даже с сверхчеловеческой силой ее объятий Кимико всегда безумно острожна: боится причинить ему боль, какую он уже испытал в своей потрепанной жизни, а прибавить к ней еще хоть грамм… Французик знал, что Кимико легче было бы умереть, хоть это и практически невозможно.       — Спасибо, — горячо прошептала Кимико ему на ухо, коснувшись губами. — Спасибо.       Ей все еще непривычно говорить: спустя столько времени молчания и борьбы с самой собой, иногда голос у нее срывается, а Французик машинально смотрит на ее руки, готовый в любой момент прочитать язык жестов. У нее безумно красивый голос: звонкий, тонкий, с небольшим акцентом, — и ему нравится его слушать. Сколько раз он мечтал когда-нибудь его услышать, сколько раз воображал, какой он, как Кимико назовет его по имени, о котором он и сам забыл.       Теперь и это, и их новый, общий мир на двоих — реален.

***

      Небольшая квартирка с мансардой недалеко от Мулен Руж — внешне скромный, но уютный вариант. По сравнению с дешевыми мотелями, в которых Пацанам вечно приходилось ютиться — просто сказка.       Впрочем, как и все, что произошло за последние несколько лет. Хоумлендера побежден, Райан начал новую эру настоящих супергероев, сами Пацаны теперь — элитный сплоченный отряд или как его там, который подчиняется правительству на случай, если к власти придет очередной супер-псих. И Французик решил, что пора бы уже им с Кимико пожить и для себя.       Быстренько побросав вещи, первым делом Французик повел ее на небольшую экскурсию. Пусть полюбуется видами, поулыбается — она так заразительно, искренне и по-девчачьи улыбалась, что казалось, сам лопнешь сейчас от счастья, ловя ее взгляд.

And I don't want to sleep in the dark

И я не хочу засыпать в темноте.

We'll get the drinks and I'll get to thinking I'm fine

Мы пойдём выпьем и я буду думать, что со мной всё будет хорошо

      На набережной Сены уличные музыканты под вечер устроили небольшое представление. Пели, играли, а вокруг собралась уже внушительная толпа туристов, парами танцующих под музыку.       — Красиво… — выдохнула Кимико, зачарованно застыв и смотря то на музыкантов, то на парочки.       — Mon coeur, хочешь показать городу любви, чему ты научилась? — Французик подмигнул ей. Она любила танцевать, пусть и только наедине с ним одним, когда были лишь они, комнатка в отеле и старая музыка, льющаяся из телевизора или проигрывателя. Возможно, стушуется, не захочет. Французик поймёт, если что, — ему это даже говорить вслух не нужно, Кимико по глазам все читает. O mon Dieu, если бы ему кто-то сказал несколько лет назад, что действительно влюбится с первого взгляда, что будет понимать любимую женщину, хотя она даже и слова не сказала — Французик бы не поверил.

You sunshine, you temptress

Ты солнечный свет, ты соблазнительница.

My hand's at risk, I fold

Я рискую, я сдаюсь.

Crisp trepidation

Хрупкая дрожь,

I'll try to shake this soon

Я попытаюсь избавиться от неё

      Но Кимико одарила его той самой улыбкой, которая буквально запускала искры по ее коже.       — У меня очень хороший учитель.       Приобняв ее, Французик закружил Кимико в медленном танце. Практически бессмертная, бесстрашная — она казалась такой невероятно нежной и хрупкой в его руках, как перышко. Какой бы смертоносной она ни была, как бы ни прорывались сквозь движения танца ее сверхбыстрые инстинкты, когда она сама резко перехватывала инициативу, предугадывая его движения, — Французик-то знал, что внутри она именно такая: очень и очень ранимая. Раньше ее могли бы задеть неосторожное прикосновение или острый взгляд — и она бы обратилась в смертоносное оружие, закрылась бы щитом из агрессии. Только вот мало кто понимал: она и вредить-то никому не хотела изначально.       Легче пера, тверже стали — так двигалась Кимико, и звезды в ее широко распахнутых глазах сияли ярче, чем в небе над Парижем. И не поцеловать ее сейчас — преступление.

We'll be a fine line

Мы найдём баланс.

We'll be alright

У нас всё будет хорошо,

We'll be alright

У нас всё будет хорошо.

We'll be a fine line

Мы найдём баланс.

We'll be a fine line

Мы найдём баланс.

We'll be alright (Alright, alright, alright)

У нас всё будет хорошо (Хорошо, хорошо, хорошо)