Забудь свой ад

Кристин разбудил резкий всхрап мужа. Вздрогнув, она открыла глаза и быстро села на кровати. Потом оглянулась. Чертов виконт продолжал храпеть, как ни в чем не бывало, хоть подушку ему на голову надень. Молодая женщина повернулась на кровати и наклонилась к мужу ближе. Чувствительный носик уловил алкогольные пары из полуоткрытого рта, и от этого к горлу подкатил резкий порыв тошноты. Даже несмотря на свое деликатное положение и немаленький уже живот, Кристин проворно слетела с кровати и побежала в ванную. Там ее вывернуло. Молодая женщина открыла кран, смывая нечистоты в раковине, а потом плеснула в лицо холодной воды. Подняла голову. В зеркале напротив отражалось бледное, измученное лицо. Беременность давалась ей нелегко, а постоянные пьянки виконта только усугубляли ее состояние. И подумать только, это она, Кристин Даэ, которой некогда рукоплескали концертные залы Парижа, Вены и Милана! Тем не менее, муж отпускал ее с трудом на каждое из выступлений. Тогда Кристин объясняла это сидевшим в нем страхом потерять ее после истории с Призраком Оперы. Но потом поняла: под предлогом заботы о будущем ребенке (она тогда была впервые беременна) виконт д’Уайлдер просто хотел подчинить ее себе. Отрезать от всего мира. Общения с публикой. От пения… Ангел музыки… и я ли это? Кристин грустно усмехнулась самой себе в зеркале, вспоминая те дни, когда счастливая и влюбленная, она пела в Гранд Опера. Потом на лучших сценах Европы под рукоплескания, крики «браво» и «бис». Слезы обожгли щеки некогда блистательной певицы. Если Рауль постепенно терял свой человеческий облик, превращаясь из лучшего во Франции журналиста, аристократа и эстета в завсегдатая кабаков и притонов, то она, Кристин, потерять себя просто не могла. Хотя бы ради старшего сынишки, сопевшего в маленькой детской, хотя бы ради комочка, сидевшего в ее животе. Мальчик ли, девочка ли? Неважно. С одной стороны, у Кристин замирало сердце, когда она думала о крошечных пальчиках, о ручках и ножках новорожденного, которого она должна была встретить через месяцы. А с другой — накатывало отвращение при мысли, что если она увидит в сморщенном нежном комочке черты Рауля, некогда любимого ею. Он отнял у нее пение, которое было ее жизнью. Он перевез ее из просторного дома в душную огромную Высотку, поглотившую их, как ненасытный серый зверь, в свое бетонное чрево. И теперь ее удел что?.. Грязные пеленки, алкогольный смрад и небытие? Сердце молодой женщины забилось сильнее и чаще, когда она при свете ночника кралась обратно к кровати. Кристин даже ненадолго пришлось остановиться, прижимая руку к налитой и непривычно большой груди. В этот момент она услышала стук закрывающейся входной двери и все тело окатила волна липкого страха. Неужели Рауль опять забыл закрыть дверь? Кристин вроде бы и не боялась такого, ведь Высотка была весьма культурным обществом, где было комфортно существовать каждому. А может, так только казалось ей — Ангелу музыки, запертому в бетонной клетке. Однако, жили они на двадцатом этаже, который считался не таким привилегированным, как например 31 или 35. А потому всякое могло быть… На всякий случай схватив со стола перочинный нож мужа, лежавший вместе с его ключами от квартиры (похрюкивавший в кровати д’Уайлдер даже не проснулся от звона), Кристин метнулась в прихожую. Тишина. — Кто здесь? — прошептала на всякий случай бедняжка, храбро сжимая рукоятку ножа и даже не удосужившись вытянуть хотя бы одно из откидных его лезвий. Тем не менее, никто не отозвался. Молодая женщина включила свет и заметила сразу же на пуфе у двери свежую алую розу. Вокруг колючего стебля был аккуратно обвит бумажный лист и все это было перевязано ленточкой. Кристин захлопала глазами и прикрыла рот рукой, стараясь не слушать то, что говорило ей сердце. Вместо того, чтобы слушать это самое сердце, она воровато оглянулась, подхватила розу (благо, с большим животом не надо было сильно наклоняться), выключила свет и уже наощупь осторожно направилась обратно в ванную. Там она развернула записку. «Сейчас, 35. Не опаздывай» — было написано убористым летящим почерком, уже знакомым молодой женщине. Вместо подписи прилагался какой-то странный вензель, похожий чем-то на маску. Кристин покусывала костяшку пальца в задумчивости. Как он ее нашел? Она все эти годы считала, что он сгорел в пламени Гранд Опера. Сгорел, как все ее воспоминания, страшные и прекрасные, как ее жизнь, как… Она выглянула из ванной в спальню и поняла, что на нее накатил очередной приступ омерзения и отвращения. Она здесь не останется! Боже, как тут душно, на гребаном двадцатом этаже! Кристин метнулась к платяному шкафу. Вытащила первое попавшееся платье — хлопковое белое, в цветочек, — в тусклом луче света, падавшего из ванной. Конечно, оно не было и близко похоже на ее роскошные концертные наряды, но оно уютное и в нынешнем ее деликатном положении нигде не давило. Быстро приведя себя в порядок, молодая женщина попыталась накраситься, но руки ее не слушались и дрожали. Тогда она умылась, прикрепила розу к корсажу. А потом, прихватив записку, выключила свет, крадучись прочь из квартиры. Вот и лифт. Когда бы так летели прочь ее огорчения и тоска, как этажи с двадцатого до тридцать пятого!.. Двери лифта открылись с мелодичным звяком и Кристин вышла. Пока она стояла растерянная в коридоре, одна из дверей отворилась: — Кристин?.. Молодая женщина повернулась. Встреча с Призраком была не такой, как она ее себе представляла. Вместо черного фрака на нем была только белая рубашка с подвернутыми рукавами, вся измазанная серой краской. Спортивные штаны также подвернуты были до колен, обнажая стройные плотные ноги, знакомые, по-видимому, с долгой ходьбой и физическими нагрузками. Лишь одна белая маска была прежней, а рыжеватые кудри не были гладко зачесаны, но наоборот, взъерошены, точно развенчивая образ сумасшедшего гения и придавая ему наоборот, вид мальчишеский и непослушный. — Прошу. — Призрак по-джентльменски галантно посторонился, стоило молодой женщине подойти к нему ближе. Та зашла. Было странно осознавать после роскоши Гранд Опера, что Призрак живет теперь гораздо более неприметно. Его просторные апартаменты напоминали скорее, скромно обставленную мастерскую художника, чем богатое убранное жилье чудака, помешанного на музыке. Это было не менее интригующе, чем прежде. Кристин прекратила осматриваться и снова перевела взгляд на своего визави. Тот неловко потупился и обычно бледные его щеки окрасились румянцем. — Прости, я не успел переодеться. Этот румянец заставлял сердце Кристин почему-то биться чаще. — Ничего страшного. — молодая женщина покачала головой, складывая руки на животе — я тоже не в лучшей своей поре. Она при этом втянула носом воздух. Аромат ее розы перемешивался с легким запахом краски и… какой-то стерильной чистоты. Это было так странно и необычно. Но не мерзко. Вместе с тем, Кристин понимала, что человек, стоящий перед ней, был ею когда-то одержим и, судя по всему, продолжает таковым быть. Раз отыскал ее в Высотке. Раз он снова перед ней. — Ты прекрасна, — Призрак прервал ее раздумия тоном, не терпящим возражений. — говорю тебе это, как врач. Он шагнул к ней ближе. Кристин не сводила с него взгляда. Дышать почему-то стало так тесно, когда широкие теплые ладони с тонкими пальцами легли на ее живот. Она помнила эти пальцы, нервно бегавшие по клавиатуре рояля. А сейчас они прикасаются к ней. Какой звук извлекут? Ей казалось, что извлекут они сейчас не музыку, а стон… Желания? Жажды? Кристин замерла, не смея пошевелиться. Призрак гладил ее живот, нежно и ласково. Его прикосновения были так странны… Она ощущала тепло его рук, запах краски и лаванды, исходивший от него. В этот момент она забыла обо всем: о Рауле, о Высотке, о своей нелегкой жизни. Оставалась она, он и какая-то странная робкая надежда. И любопытство. Повинуясь последнему, Кристин аккуратно подцепила маску с лица Призрака и потянула ее. Под ней не оказалось звериной шерсти, страшных шрамов или ожогов. Напротив, открывшееся ей лицо было привлекательным и симпатичным, освещенным светом серо-зеленых глаз. Четко очерченные скулы и подбородок привлекали внимание, как и точеная шея. При этом, ранее скрывавшаяся под маской часть лица была вымазана той же серой краской, что и его рубашка. Кристин невольно улыбнулась, проведя пальцами по пятну, почти повторявшему очертания маски, на лице своего визави. Теперь пришла очередь Призрака замереть. — Я скучал по тебе… — приятный баритон обрел легкую хрипотцу, а румянец на щеках зарделся еще сильнее. — И я… — призналась Кристин, точно ныряя с головой в омут. Этого было достаточно, чтобы его губы нашли ее, целуя с какой-то первобытной жаждой, от которой молодая женщина чуть не задохнулась. Но быстро пришла в себя, отвечая на ласку гибкого чуткого языка, и удивляясь, как этот язык чувствует ее собственный до таких мельчайших движений. Рауль давно так не целовал ее, более того, — как только стало известно о ее второй беременности, он вообще перестал прикасаться к жене. Этому Кристин была и рада, и в то же время, ощущала пустоту. Сейчас эта пустота так стремительно заполнялась горячими жадными губами человека, которого она знала, боялась, и который в тот же самый момент так и оставался для нее неведомым. И тем не менее, пальчики Кристин нашли пуговицы его рубашки, расстегивая их. Но Призрак тут же перехватил ее руки за запястья и подтолкнул к подоконнику, поворачивая к себе спиной. Она податливо шевельнулась, опираясь локтями о мраморную плиту подоконника и чувствуя, как его сильное тело прижалось сзади к ее спине. Молодую женщину волновало в этом моменте все, ощущения ее обострились, и этому было много причин… Тонкие губы жадно коснулись шеи Кристин… еще и еще… еще раз, заставляя ее терять последние остатки самообладания. Она ощущала его большие ласковые руки то на своем животе, то на груди. Но эти руки были до слез нежны и чутки, точно он ощущал тяготы ее положения и играл на клавишах ее тела так, чтобы это было приятно им обоим… Призрак еще раз поцеловал ее в шею, но потом отстранился. После щемяще нежной прелюдии Кристин изнемогала от желания вновь почувствовать его ласки. Но вместо этого услышала звук расстегиваемой молнии… шелест ткани. Потом ощутила его руку на своих бедрах. Он снова играл с ней очень тонко и осторожно, с такой деликатностью и опытом, которые она не могла в нем заподозрить. Поглощенная этими чувствами, она не заметила, как он мягко обнажил ее. Ладони Призрака легли на ее бедра, поглаживая их, потом касаясь ласково нежной кожи ягодиц, потом… Потом Кристин сжалась от окатившего чувства стыда, но тут же услышала за спиной успокаивающий голос: — Позволь, chérie… Дыши глубже и не думай ни о чем кроме любви… я же чувствую, что не так я тебе и неприятен… Его пальцы сзади заменил его член. Уже жаждущий, готовый к любви. Кристин никогда не думала, что он такой большой… она не думала… не думала о нем никогда, как о привлекательном мужчине, имеющем свои нужды, свою жажду и страсть… Крепкое естество постепенно входило в нее, и молодая женщина прикусила губу, издав легкий стон. — Шшш… — послышалось тепло на ушко вместе с чувственным поцелуем. Призрак ненадолго замер, позволяя своей партнерше привыкнуть к ощущениям нового для нее страстного танца. — тебе хорошо? Кристин и было хорошо. Сейчас она себя чувствовала впервые за несколько лет желанной и прекрасной. Поглощенная чувствами, она лишь кивнула. Бархатистый смешок, от которого побежали мурашки по всему телу, был ей ответом. Движения его стали чаще, срывая с губ Кристин стоны желания. А руки, эти руки, музыкально чуткие, прикасались нежно к ее телу, то обласкивая округлый живот, то спускаясь ниже, чтобы игриво потеребить клитор, то… Он сам, уже не стесняясь, горячо стонал ей на ухо, и это заводило похлеще любого порно, которое порой любил смотреть Рауль. Но мысли Кристин на этом не остановились. Она таяла и сгорала от удовольствия в руках потрясающего мужчины, ей было не жалко этих мгновений и в них она точно освободилась от бремени прошлой жизни. Он брал ее еще и еще, всегда внимательный и чуткий к любому проявлению дискомфорта с ее стороны. С подоконника они переместились на его ложе. Теперь он уже лежал за ее спиной на боку, надежно обнимая молодую женщину, вдыхая запах ее жаркого тела, смешанного с ароматом розы, по-прежнему приколотой к лифу ее платья. И наконец, когда на обоих накатил очередной оргазм, Призрак не разжал объятий, уютно зарывшись носом в ямку между шеей и плечом Кристин. Та вздохнула, постепенно приходя в себя. — Значит, не было никакого пожара, Робер? — спросила она тихо. — Не было. — Призрак поднял голову. — вернее, он был, но к счастью, я оказался не там. Потом Рауль помог распустить слух о том, что я погиб… — Он много какие слухи распускал. — Кристин передернулась и сглотнула. — например, о том, что ты неизлечимо болен психически, и… — Напротив, я так нормален, что даже сам себе удивляюсь, — в голосе Робера послышались кокетливые нотки. Он слегка расстегнул лиф платья на груди Кристин и приспустил ткань с ее плечика, нежно целуя. — я ездил по разным странам и учился медицинскому делу. Потом вернулся сюда, узнать о вас. Долго рассказывать сейчас, но если захочешь, я расскажу тебе все это позже… Кристин пораженно молчала, прижимаясь к Призраку. Выходит, пока Рауль постепенно падал со своего блестящего пьедестала, обеспеченного происхождением и образованием, Робер постепенно на него выбирался? И кто после этого последний психопат и губитель жизней? — Я скучал по тебе, Кристин. — нарушил ее мысли Робер, — Пожалуйста, уходи от Рауля. Забирай детей и мы уедем отсюда, уедем из Высотки… — Ты уверен? — Более чем. Мой Ангел музыки, я нуждаюсь в тебе. Ты мое вдохновение. Без тебя я больше не смог написать ни одной пьесы. Ты так нужна мне.