affaires judiciaires

Вот уже который год подряд в самых разных районах французской столицы льют проливные дожди, пока в это время в главном Дворце правосудия слушаются разные по тяжести и длительности дела подсудимых, чьи адвокаты так яростно пытаются отстоять интересы своих клиентов, которые было готовы отдать любые деньги, лишь бы не оказаться за железной решёткой. Холодный, и, непрекращающийся по несколько часов, ливень стал неотъемлемой частью каждого судебного заседания ‐ тем самым придавая им ещё большую мрачность, в большинстве случаев "оплакивая" тех, чьим местом, в итоге, была суждена стать тюремная камера на долгие недели, месяцы или годы. Стороны защиты и обвинения стоят в одинаковом напряжении - от работы каждого зависит судьба подсудимого, который спустя уже несколько часов после начала слушания потерял всякую надежду на светлое будущее на ближайшие годы, утыкаясь лицом во взмокшие ладони. Слышится голос молодого адвоката. —...votre Honneur*, прошу, все снимки, предоставленные стороной обвинения являются самой настоящей подделкой. У них нет никаких доказа- Не успевает юноша договорить, перебирая множество бумаг в руках, как его тут же перебивает звонкий удар деревянного и тяжёлого молотка, оглушая всех сидящих в зале, а после слышится статный и громкий, по сравнению с его собственным, мужской голос, который невольно переманивает к себе внимание каждого. — Je demanderai le silence dans la salle d'audience.* В силу недостатка аргументов со стороны защиты, а также неоспоримых фактов и доказательств со стороны обвинения, месье Поль-Анри признаётся виновным и приговаривается к тюремному сроку до 5 лет без права на условно-досрочное освобождение. Дело закрыто. Сторона защиты не успевает даже открыть своего рта, попросту растерянный из-за внезапно вынесенного вердикта, как верховный судья, поднявшись со своего места, уже скрылся за массивной дверью судебного зала, в котором ещё долгое время слышится удивлённый и несмолкаемый гул всех присутствующих - кто-то радуется восторжествовавшей в эту минуту справедливости, кто-то уже захлёбывается в слезах как счастья, так и ужаса, а кто-то не испытывает и каплю эмоций, воспринимая это за очередное представление сродни театру. --- Вскоре захлопнулась дверь кабинета самого судьи, чей стол до сих пор был завален всеми возможными папками, документами и всей остальной макулатурой, необходимой для изучения каждого проводимого им заседания ‐ в скором времени стоит снова его разобрать и оставить только то, над чем ему предстоит работать в ближайшее время, не отвлекаясь и не мешая себе самому лишними бумагами. Мужчина грузно опустился в свое личное большое кресло, которое даже по своему внешнему виду показывало статус сидящего на нём человека. Скрестив перед собой пальцы собственных напряженных рук ‐ даже через слои одежды можно было прощупать вздувшиеся вены ‐ Нёвиллет уткнулся в них, промокшим от волнения и усталости, лбом. Он испускает еле слышный, но такой тяжелый и измученный вздох, что его почти можно было ощутить на физическом уровне витающим в повисшем этого кабинета воздухе. Сиреневого цвета глаза закрываются под натиском бледных век, пока их обладатель прислушивается к, нескончаемому за широким окном, ливню, бьющему прямо по стеклу, тем самым заглушая собой все посторонние звуки, блуждающие по зданию. Последнее на сегодняшний рабочий день слушание не отличалось от сотни прошлых повышенной сложностью или длительностью по времени, но усталость француза можно было сравнить лишь с заседанием длиною в больше, чем 20 часов, которое не имеет даже малейшего перерыва И пусть его работа, которая некоторым могла показаться сухим пустяком, и заключалась в вынесении вердикта, выслушивании сторон защиты, обвинения, а также и свидетелей вместе с подсудимым, и тщательном изучении всех необходимых для судебного процесса документов — верховный судья чувствовал себя каждый раз полностью выжатым, словно спелый лимон под натиском чужих взглядов, криков, обвинений и слёз. Но даже это, физическое его состояние, нельзя было сравнить с его болью душевной, которую испытывает мужчина уже на протяжении долгих лет, стоит ему только начать очередное заседание, и посмотреть в глаза очередного подсудимого — иногда благодарящего судьбу и господа Бога за помилование, иногда — проклиная всё живое и неживое, что есть на Земле, а особенно его, судью, за несправедливо вынесенное, по его мнению, решение. Мысленно отмахиваясь от внезапно нахлынувших в голову воспоминаний, что заставляли поёжиться каждый раз, судья поднимается со своего места, снова прислушиваясь ко звукам снаружи — дождь только больше усилился, не оставляя после своих капель на дорогах, тротуарах и крышах домов ни одного сухого места, а также и шанса добраться до собственного дома в тепле и сухости. Точно. Уже пора собираться домой. Кресло отодвигается в сторону с характерным скрипом, царапая напольное покрытие, но его владельцу до этого нет никакого дела, он лишь собирает все принесенные с собой из дома вещи - синее плотное пальто сразу же оказывается накинутым на его плечи, в одной руке мужчина крепко сжимает зонт и кожаный портфель, и тот набитый почти вплотную документами, а в другой - ключ от кабинета. Судья осматривает сам кабинет на предмет забытых вещей уже стоя у входной двери, но не замечает ничего, что уже должно было лежать у него в карманах или в сумке. Перед уходом не забывает выключить свет, оставляя комнату в кромешной тьме, а после запирает её на ключ, сразу же убирая его во внутренний карман пальто. --- Дорога не предвещает ничего хорошего — даже после выхода Нёвиллета на улицу ливень и не думает прекращаться, тарабаня по тёмной ткани зонта, укрывавшего высокую фигуру со светлыми, практически белоснежными, волосами от надоедливых и холодных капель. Изначально, мужчина планировал жить в обычном доме, с множеством интересных по соседству людей — как самый обычный человек. Но, даже при таком огромном желании, многие факты шли против него, подставляя под сильную опасность — уж больно большое количество людей точило на него зуб, лишь выжидая подходящего момента для, если не покушения на жизнь судьи, то на слежки и угрозы точно. По спине мужчины вновь пробежался холодок, и вовсе не от сильного ветра, что успел подняться за считанные минуты, заставляя Нёвиллета тем самым лишь быстрее идти в сторону своего частного двухэтажного дома, укрытого за кронами могучих и высоких деревьев, а также высоким белым забором, уберегая его от посторонних глаз и обеспечивая какую-никакую, но безопасность. Путь продолжается через один из городских парков, ветер действительно поднялся пуще прежнего, терзая верхушки пышных деревьев. Правда, там же мужчина и останавливается — какой-то бурный, и, явно не предвещающий ничего хорошего, конфликт притягивает внимание сиреневых глаз и бледных ушей, вынуждая остановиться прямо на середине дороги, невольно вслушиваясь в чужую словесную перепалку. Его слух улавливает немногое — он явно пропустил большую часть этого неприятного диалога, но слышит очевидное: — ...Недолго тебе бегать осталось, мерзавка. В следующий раз с тобой мирно беседовать уже никто не будет. Ещё раз спрашиваю, когда ты уже выплатишь долг?! – мужчина, явно не боясь чужих глаз и ушей, чуть ли не кричал на одновременно перепуганную и обозлённую, на вид молодую, девушку. — Не моя проблема, что твой папаша сейчас сидит в следственном изоляторе , если уж он не способен вернуть деньги, значит за него это будешь делать ты. — Сэр, я ведь уже несколько раз вам сказала, что сейчас у меня денег нет, но я постараюсь всё вернуть как можно скорее-ох! — блондинку под конец обрывают, грубым движением хватают девушку за бледные предплечья, на которых наверняка останутся синяки, — Что вы себе позволяете?! Отпустите меня, иначе я начну кричать так, что нас услышит и набежит весь Париж! Ветер дует ещё сильнее, заставляя деревья покачиваться, а листья развиваться с безумным шумом, срывая особенно слабые с самых ветвей. Дождь меняет своё направление чуть ли не каждую минуту, и в какой-то момент зонт становится уж совсем бесполезным ‐ мокнет не только судья, как остальные редкие прохожие, так и пара стоящих напротив него людей. Для мужчины это стало последней каплей, пусть он и понимал, что встревать в чужой конфликт, особенно у всех на виду, и особенно в такую погоду ‐ далеко не лучший вариант, но и смотреть на то, как издеваются над бедной незнакомкой сил у него уже не оставалось. Сильнее сжимая рукоять зонта, Нёвиллет стремительно сокращает дистанцию между собой и двумя участниками ссоры, в какой-то момент оказываясь позади темноволосого, среднего роста мужчины, в предупреждающем жесте укладывая руку ему на плечо. Взгляд сам по себе переходит на потрёпанную как морально, так и физически, девушку, у которой даже с наличием зонта промокла вся одежда и волосы, а она сама казалась безумно уставшей. Осмотрев её внимательно, но не пристально, месье вновь возвращает своё внимание к обидчику, а его лицо невольно грубеет и брови сводятся ближе к переносице. — Милая, кто этот мужчина, и почему он с такой грубостью к тебе пристаёт? Разве мы не договорились перенести встречу в более сухое место из-за непогоды? Первое что приходит судье на ум. Возможно, он пожалеет о своих словах, стоит им только разлететься по столице, как с него ещё больше не будут спускать глаз и пытаться навредить не только ему самому, но и, не дай Бог, ни в чем неповинной девушке. Но сейчас, кажется, только эта рискованная фраза и стала спасением для неё самой. Блондинка почти сразу же понимает, что от неё требуется, подключает своё максимальное актёрское мастерство, и на место растерянности на её лице проступает облегчение, а после - нежность. Она обходит коллектора, соблюдая безопасную дистанцию на случай, если он надумает вырваться из чужой хватки и кинуться на неё с ножом, а после встаёт за чужую спину, вмиг ощущая себя как за каменной стеной, — Дорогой, ты сегодня задержался дольше обычного, поэтому я и вышла встретить тебя, но этот мужчина не дал мне и шагу пройти, начал требовать с меня деньги, которых у меня и так нет. Прошу, сделай с ним что-нибудь, а потом пошли домой, — француженка робко, едва ощутимо обняла месье Нёвиллета, не сводя с него благодарного взгляда ‐ неизвестно сколько ещё её бы донимали посреди парка, не факт, что оставив бы её напоследок без каких-либо травм. Судья кивнул, понимающе улыбнувшись незнакомке, на что она заметно расслабилась, а он сам продолжил диалог с застывшим в недоумении вымогателем. — Предполагаю, что ваш диалог закончен? В таком случае, будьте любезны и позвольте мне с моей женой дойти до дома в целости и сохранности, и, желательно, без лишней простуды. Напоследок, француз, вновь в предупреждающем жесте, чуть сильнее сдавил ладонью узкое плечо, и вместе с пострадавшей направился дальше по дороге, на всякий случай оглянувшись, если вдруг на них захотят напасть уже со спины. Благо, сегодня им попался довольно трусливый старик. — Спасибо, – смущённо прошептала блондинка, идя под чужую руку, до последнего сохраняя вид влюблённой пары со стороны, — Я не знаю, что бы без вас сделала, я перед вами в большом долгу. Прошу, скажите, как я могу вас отблагодарить? Нёвиллет, убедившись что им точно ничего не угрожает, перевёл взгляд на девушку, с понимаем кивая на её слова. — Позвольте, на моём месте каждый уважающий себя мужчина поступил бы ровным счётом точно также, не стоит благодарности. Лучше скажите, как я могу к вам обращаться? – судья старался вести себя мягче, чем пару минут назад, даже ослабив хватку, с которой держал зонт, также замедлив шаг, стоило ему только засетить, что незнакомка, пусть и была несильно ниже него, всё равно не успевала с его шагом. — И будет неплохо, если вы покажете мне дорогу до вашего дома, чтобы я смог вас провести без происшествий. Как часто с вами случается подобное? Под "подобным" Нёвиллет имел ввиду ничто иное, как постоянное преследование и слежка коллекторов, чувство страха, обычно не покидающее их жертв всё время, и, конечно же, угрозы с их стороны, которые, в какой-то момент и вовсе могут перетечь в расправу. Ему не хотелось думать о том, что с этой, что уж спорить, красивой и молодой девушкой могли поступить подобным образом. По телу вновь пробежали мурашки. Блондинка заметно замялась, не желая отвечать на последний вопрос, в итоге ответив только на предыдущие два, — Можете звать меня Навия. Навия де-Росула. Я буду вам благодарна ещё больше, если вас и правда не затруднит меня проводить, пойдёмте скорее, и, позвольте узнать и ваше имя тоже. Мужчина одарил Навию благодарной, пусть и еле заметной улыбкой, кивая на обе её просьбы. — Называйте меня Нёвиллетом. --- Беспокойство не покидало её ещё долгое время, вынуждая лишний раз осматриваться по сторонам и оборачиваться, в надежде не увидеть знакомые или незнакомые лица, преследующие её практически каждый день чуть ли не по пятам. Навия сглотнула накопившуюся во рту слюну, продолжая дорогу по знакомым улочкам, лишний раз ускоряя темп настолько, что в какой-то момент уже французу приходится её догонять, продолжая держать девушку за руку даже после того, как обидчик остался далеко за спиной. Осознание приходит вместе со смущением, но мужчина только сильнее сжимает женскую ладошку, продолжая путь до чужого дома. Из парка они попадают в не самый благополучный район с пятиэтажными обшарпанными домиками, крыша которых держалась на добром слове - ветер всё ещё не думал утихать, обдувая их ,и без того продрогших и промокших, до самых костей. Блондинка позволяет себе снизить темп собственного шага, в какой-то момент заворачивая в один из бедных и неухоженных двориков. Забор в некоторых местах выглядел до безумия обшарпанным, готовый в любой момент рухнуть, и такой внешний вид собственного жилища смущал его владелицу, что остановилась под козырьком подъезда, за руку притянув в сухую зону и Нёвиллета. — Огромное вам спасибо, месье, за вашу помощь. Прошу, подождите пару минут, я знаю как можно вас отблагодарить, — девушка мигом скрывается за железной дверью, оставляя судью на улице в полном одиночестве, но через пару минут возвращается, явно запыханная, с чем-то блестящим, и, явно дорогим, в своих руках. — Прошу, примите от меня в знак благодарности эту брошь. Денег, к сожалению, у меня нет, даже угостить чаем вас не могу, поэтому это единственное что я могу вам отдать. Возражения не принимаются, ведь я, как никак, потратила ваше время, и отпустить с пустыми руками вас не могу. Навия протянула мужчине брошь, вкладывая её прямо в чужую раскрытую ладонь. Сама брошь явно была золотой, это хорошо бросалось в глаза даже тому, кто в металлах не разбирался вовсе, а она сама представляла собой по форме роскошную розочку с рельефными лепестками. Нёвиллет на такой подарок..попросту не знал как реагировать, ведь прекрасно понимал, что его помощь не стоит даже и половины от такого дорогого украшения. Ладонь неуверенно сжалась, пальцами закрывая брошь. — Я всё понимаю, мисс Навия. Но я и правда не сделал ничего, что может быть так высоко вознаграждено. – верховный судья протянул ладонь обратно девушке, желая, чтобы она обратно забрала то, что принадлежит ей. ди-Росула на это покачала головой, но одарила мужчину понимающей улыбкой, ей и самой, в какой-то степени, было слишком тяжело расстаться с тем, что досталось ей от мамы, но и отдать что-то другое ей не предоставлялось возможным. — В таком случае, месье Нёвиллет, позвольте ещё кое о чём вас попросить. — девушка закрыла мужскую ладонь двумя своими ладонями, прижимая руку Нёвиллета к его же груди. — И о чём же, мисс? – он не сопротивлялся чужим прикосновениям, доверял выбору блондинки, но всё ещё не понимал, чем мог заслужить такую благодарность. — Я постараюсь сделать всё, что будет в моих силах. — Спасите меня ещё раз, когда придёт время. Я верю, что судьба сведёт нас снова. – её улыбка казалась ещё более смущенной, а её щеки заметно зарумянились, выдавая все эмоции с головой, – Я буду вас ждать, месье.