Māyā rājñe

Вступление Здравствуйте. Перед вами сейчас чистейший «Плод досуга», при этом, пожалуй, совсем не «Поделка литературного Ремесла», как выражался автор одноименного «Дела». От праздности попробовала я недавно сочинить какие-нибудь безделицы. Ну и как-то так получилось, что одна из них случайно попала в открытый доступ, и кто-то ее неким таинственным образом заметил. Это обстоятельство меня несколько удивило и породило желание выложить что-нибудь на суровый, так сказать, суд общественности. Ну, надеюсь, что читатели все-таки найдут в этом сочинении какие-нибудь занимательные мотивы, а не только его осудят. Хотелось бы высказаться касательно некоторых моментов. В первую очередь следующее: если вам увидятся какие-то сексистские мотивы, то примите, пожалуйста, к сведению, что автор просто-напросто хотел вложить в уста героев то, что, как ему казалось, соответствовало задумке и времени. Не казните его за это. Теперь же несколько слов о самой сути написаного: Изначально хотелось мне разыграть многоизвестный мотив с точки зрения, отражающей жизненный, а скорее реалистический, и не идеализированный вариант происходящего. Потом же внимание мое привлек центральный женский персонаж. Чистосердечно я пыталась выразить то впечатление, которое сложилось у меня от материалов с его участием. Однако же, фанона в нем, кажется, все-таки больше, чем канона. Надеюсь, на Фикбуке это не подсудно :). Я несколько сдвинула хронологическое его появление, да и, к тому же, начудила с возрастами. Важно то, что по получившейся хронологии эта героиня приходится радже по крайней мере второй женой. Для меня сие обстоятельство довольно значимо, оно же и одно из самых фанонных. Также хотелось бы сказать про язык: Он является подражанием советскому прозаическому переводу текста поэмы, со всеми вытекающими. В таких рамках мне казалось кощунством вкладывать в уста героев разный лексикон, ведь подобное совершенно не свойственно эпосу. Надеюсь, однако, что у меня все-таки получилось сделать их образы достаточно вхарактерными. Прошу простить также автора да всякого рода неточности и глупости. Ну что же? На этом и все, пожалуй. Действующие лица  Раджа - раджа куру, лет тридцати, богат, смугл, на украшения охотник.  Сута -  сорока двух лет, среди куру пользуется завидным влиянием, главный советник раджи, когда-то получил от него в подарок много всякого состояния.  Жена раджи - лет двадцати пяти, смуглая красавица с голубыми глазами и острыми чертами лица, всегда ухожена и умащена сандалом. Любопытна, резка на слово.  Акт l Сцена । Изящно украшеные женские покои. Кругом царит тишина, на ложе, покрытом цветастыми тканями и усыпанном подушками, сидит дэви с раздраженным лицом. Напротив нее, покачиваясь в нетерпении, стоит раджа. Дэви:  Опять томиться мне здесь в забвении чувств, денно и нощно слушая болтовню этих птичек, живущих со мной, что щебечут без умолку о всяческих пустяках? Я вижу тебя все реже и реже - будто стремишься ты совсем забыть обо мне, хотя не прошло и года с того, как я ступила сюда.  Раджа: Не рань меня стрелами слов, покрытых ядом. Пойми же, что настало важное время: с восхода до заката я выслушиваю сообщения шпионов и послов. Сейчас же появилась у меня возможность получить тысячи голов прекрасного скота. Дэви: Что за возможность? Раджа: (возмущенно топает ногой) Зачем удерживаешь ты меня, когда я тороплюсь? Отправился полководец Вираты на третье небо, и повелитель тригартов предлагает мне напасть на Матсьяпур. Дэви: Зачем тебе богатство матсьев? Неужто мало тебе того, что уже есть? Раджа: (отмахивается) А впрочем, зачем мне говорить с тобой? (разворачивается и уходит, но вскоре возвращается, ведя за руку красивого, богато одетого, человека с пышными черными волосами и медовой кожей. Человек беззаботно улыбается. Дэви беспокойно закрывается и отводит глаза. ) Этому другу своему я доверяю больше, чем себе. Проси его, о чем хочешь, и развлекайся с ним. (Уходит) Сута:  Благо тебе, красавица.  (дэви бросает на него ненавидящий взгляд)  Зачем смотришь на меня ты так злобно тогда, когда я покинул собрание, чтобы развлечь тебя?  (молчание)  Дэви: Что нужно тебе? Будто не помню я, как ты тащил меня за руку, вырывающуюся, среди повелителей людей, о сын суты, под взглядами дорогих моих братьев, слишком молодых, чтобы противостать тебе. Ударил ты мечом в шею юношу, милого мне, и, как я слышала, там же он истек кровью. Неужто думаешь ты, что не помню я твоего смеха и бахвальных речей, о жалкий нечестивец, не знакомый с обычаем сваямвары! Я никогда не смогу отмыть следы твоих грязных рук, измазанных кровью наших гостей! (гордо вздергивает подбородок) Однако же, по воле Богов я не досталась тебе, и разве сможешь ты теперь коснуться меня хотя бы пальцем, сута? (гость продолжает весело улыбаться)  Сута: Подобных слов я и ожидал от тебя. Впрочем, отбрось кручину. Зачем же предаваться ей теперь? Разве плох чем-нибудь раджа куру? Я слышал, он даже научил тебя нескольким приемам рукопашного боя. Дэви: Нет, он не плох. Он, однако, не ты. Сута: К чему же все же эти обидные слова? Они не способны задеть меня, ведь право мое стоять с великими доказывают мои руки. Разве не показал я свое превосходство над всеми собравшимися там, увезя тебя у них на глазах? А то, что ты называешь волей Богов - то моя воля. Коснуться я тебя не смею - и в этом тоже она. Дэви: Сказать тебе нечего, и только хвалишься ты. Сута: С твоим отцом мы давно в мире, а кровь всегда проливается среди кшатриев. Впрочем, молодой раджа тот вовсе не умер, и благоденствует сейчас, как прежде, если тебя это беспокоит. Зачем же ты, всем вполне довольная, обижаешь меня за геройство мое, которое тебе должно быть в честь? Дэви: (смотрит на него уже не так озлобленно, но с определенным презрением) Много чести. Сута: Оставь пустые обиды и садись играть в кости. (разжимает руку и показывает кости) (садятся на пол)  Поставь же что-нибудь. Я ставлю это кольцо. (поднимает руку с кольцом)  Дэви: (закатывая глаза) Разве могу я поставить что-нибудь, если все, что здесь есть, наше только по воле твоей, о великий? Сута: Тогда поставь свое расположение - и если я выиграю, то ты улыбнешься без злобы. Дэви: (в сторону) Какое лицедейство! Сута: Однако же, где твои служанки? Разве не дал тебе господин многочисленных подружек? Дэви:  Эти птички боятся пищать громче мышек. Их болтовня и веселые лица выводят меня из себя.  Сута: И не скучно тебе одной? Дэви: Конечно скучно. Но я, бывает, придаюсь размышлениям и учению. Сута: Что же тебя занимает? Дэви: Мало ли чего есть на свете: мироустройство, политика, боевые искусства. Муж рассказывает мне многое, а еще приглашает мудрых и брахманов. Впрочем, мало кто хочет заниматься с девушкой. Сута: (Улыбается) Ты серьезная девица. Веды не воспрещают женщинам приобретать знания. Говорят, что жена Яджнявалкьи избрала их вместо богатств. Впрочем, я знал такую: она отвернулась от Вед и предалась разврату.  Дэви:  (смотря на него с нескрываемой злобой) Знала я много порочных сут. И что же?  Сута:  Разве браню я тебя, дэви? Нет в учении ничего низкого. Я и сам искусен во многих науках, занимался с разными учителями и даже жил в ашраме великого Парашурамы.  Дэви:  Слышала я, что принимал он только брахманов. Так как же тебе, сута, получилось к нему попасть?  Сута:  Сложно бывает в жизни: благо, что есть у человека способный ум. Всегда помогает он страждущим, хоть и осуждается это. Так и мне пришлось пойти на хитрость. Впрочем, это чревато проклятием. Дэви:  Что же, тебе повезло, полагаю. К некоторым судьба благосклонна.  Сута:  Ничуть! Проклят я за это, за то и за много чего еще!  Дэви:  Казалось мне, что проклятия убивают живого. Как же ты, проклятый многократно, не мучаешься и не страдаешь?  Сута:  В мире много неприятностей и печалей, и каждый когда-нибудь обязательно умрет. Даже великие Боги не бессмертны. Так что же от того, что умру я раньше, подверженный проклятию или пролив кровь в битве? Или же от того, что прийдется мне наряду с другими горестями испытать мучения от проклятия? Сам Шакра получил не одно проклятие, и, однако же, царствует в высших мирах. Выделяют их излишне, никакого горя вовсе не являющих.  Дэви: (в некоторой нерешительности) Попроси ты мужа моего, чтобы дал он мне мужскую одежду и сказал обо мне мудрецам, как о мужчине. Давно мелькает во мне такое желание, но сама не решусь я сделать этого. Сута:  От чего же и не попросить?  (кидают кости) Сута: Я выиграл! (Дэви отводит глаза и улыбается с некоторой даже, впрочем, долей искренности) Дэви: Вот, получи свое. Я держу обещания. Сута: (снимая с пальца кольцо) Забирай его. Пока я служу твоему господину, все мое принадлежит тебе. Дэви: (улыбается ему исподлобья) А все мое - тебе? Сута: Что, если и так? Поставь что-нибудь снова. Я ставлю это жемчужное ожерелье (берется за нить жемчуга на своей шее) Дэви: А как же я могу ставить, если все общее? Сута: Поставь меня. Я дарю всего себя тебе, и теперь ты можешь меня ставить. Я знал человека, который так и поступил. Дэви: Все будет по твоему слову. (кидают кости)  Я выиграла! Сута: (снимает ожерелье и протягивает ей) Что же? Я тоже верен своему обету. Следующей моей ставкой будут эти звенящие браслеты. (Дэви кладет ожерелье на пол к кольцу) Дэви:  Что это за человек, о котором ты говорил? Сута: Неужто тебе не известен двоюродный брат твоего господина? Дэви: Я слышала о таком, но мне никто не хотел рассказывать. «Этот позор поглотило время» - так говорят. Сута: Он был великим раджей и подчинил себе мир, а потом проиграл в кости все свое состояние, свою семью и себя самого. Дэви: И где же он сейчас? Сута: А это хотелось бы знать нам всем. Во всяком случае, можно сказать, что он или скитается где-то или отправился в третий мир. Однако же, может быть, он вскоре вернется. Дэви: Это ведь он так беспокоит моего мужа в последнее время? И с ним будет великая война? Сута: Да, полагаю, что так. Он всех нас беспокоит. Дэви: Вот так вот! Иметь все и все в одночасье потерять! Жизнь подобна морской пучине: сияет зеркальная гладь воды, покрывающая собой бесконечные просторы, корабль, нагруженный товаром, несется вперед, не зная кручин, и вдруг небо темнеет, начинается страшный шторм - волны беспощадно крушат его и рвут на куски, будто тело нищего - собаки. Тонут люди в черной бездне вод, безнадежные. Я всегда хотела испить такую жизнь. Кажется, грешным было мое прошлое рождение, если приходится мне теперь томиться в этом теле.  Сута: Не гадай, что преподнесет судьба. Может, прийдется и тебе испить из этой чаши, но будет это чаша боли и скорби. Такова участь всех людей. Со мной такое было не раз. Я возвышался над всем миром, и никто не мог коснуться меня, но вот - одна шальная стрела, и мне приходилось кашлять кровью на дне колесницы, а глаза застилали слезы: и кони сами несли меня от лязга железа и звука тетивы. Однажды я все потерял: друзей, доброе имя и честь. Я удалялся от поля все дальше и дальше, и стало мне ясно, что лучше было потерять жизнь. Однако же, я не вернулся. Дэви: И что? Сута: Судьба была ко мне благосклонна. Все стало так же, как и было, но я выучил этот урок навсегда. Теперь же я без раздумий выберу смерть. Жизнь переходна: после этого тела будет другое. Умерев с почетом, человек избавляется от всех несчастий, а имя его продолжает бродить по свету. Сохранивший же жизнь, однако, погрязши в позоре, избирает мучения похуже пыток Нараки. И в нее он обрушивается потом.  Многие осуждают Майу, а я доволен ей и большего не хочу. Мне нравится эта буря страстей, сменяемая благоденствием - Майа рисует узоры ярче и искуснее любых мастеров по коврам. Дэви: Что же? Если и хлебну я боли, то надеюсь, что стерплю ее достойно. Боль же только для того и дается, чтобы достойно ее терпеть. Какие, однако, страдания могут меня поглотить? Велико это царство и власть его непоколебима. Благосклонны люди к Кауравье, и силы наши в предстоящей войне крайне велики. Выступят за нас многие влиятельные царства. Войско наше, наделённое ракшасами и превосходными слонами, будет насчитывать не меньше семи акшаухини. Большая часть мира на нашей стороне. Только если с неба польется огонь - тогда, может, сгорит в нем эта недостойная нега.  Сута:  Дух твой достоин кшатрия, и кажется мне, что стерпишь ты любые муки. Однако, кто же знает, что будет? Влияние сына Панду было велико, и многие вспомнят о нем вновь, если появится он. Я же, конечно, буду сражаться до последней капли крови, и думается мне, что это будет последняя капля крови наших врагов.  Дэви:  Пускай появлется. Ратные подвиги и подвиги верных жен будут воспеты в прекрасных поэмах. Разве это плохо? Суда:  Ничуть. Дэви: (Улыбаясь ему весело и открыто) Бросай же кости. (бросает кости) Дэви: Я выиграла! Сута: (Снимает браслеты) Забирай. Кажется, скоро и я останусь без нитки. Дэви: Но ты ведь не проиграешь меня? Сута: Никогда. (бросают кости)  Удача на моей стороне! Ты проиграла меня! (помолчав немного) Восстань же, красавица.  (Они оба встают. Вдруг сута склоняется к ногам дэви.) Не будет знать поражения славный сын Дхритараштры, пока проливаю я за него кровь врагов. Захвачу я для тебя тысячи и тысячи дивных коров, и много всякого прочего скота! Дэви: Зачем же все для меня? Неужто вовсе не нужен он тебе? Сута: Мои богатства в хвалебных речах, в моих руках и в моем имени. Мне не нужны ни эти коровы, ни все три мира. Дэви: Мой муж так бы никогда не сказал. Сута: Он происходит из царского рода и всегда смотрит на вещи иначе. Свое величие он считает в количестве данников и в размере казны.  Он любит гулять по белым дворцам Индрапура, в достижении которых, однако, нет никакой его заслуги. Дэви: Ты, кажется, вовсе его не любишь. Сута: (смеясь) Не говори таких обидных слов. Он всегда обожал меня, в сложный час я для него, как последнее спасение для утопающего - он возвеличил меня и простил мне все мои ошибки, и я доволен тем, что могу платить ему добром за добро. Он подарил мне эти 13 лет безмятежной жизни, а это гораздо ценнее любых коров. Я его данник до смерти. Дэви: Как же! Я точно знаю, что не любишь. Помнишь, что сказал ты на сваямваре?  Сута: Что же? Дэви: "Не нужна ты мне, дэви, ведь не бываю я влюблен в красавиц. Любить можно только великое: себя и Бога". Сута: Кажется мне, совсем не так было. Путаешь ты все в помутнении сознания, о красавица. Впрочем, твои речи, о апсара, меня не выживут из ума: я же, все-таки, не аскет. Дэви: (смеется) Есть у меня такое, что могу я поставить. Оно дорого мне, как жизнь. Это чудные украшения: их надевали на меня любимые руки в день моей сваямвары. (поднимается и готовится уйти) Сута: Зачем же? Оставь их себе. Дэви: (почти уже ушедши, улыбается суте) Но ты же подаришь мне новых, еще лучше! (Сцена темнеет)  Сцена ll По длинному коридору дворца разносится шум. Вскоре появляется раджа. Он идет походкой молодого льва, от чего его многочисленные украшения издают чудесный звон. Величественный лик его горит спесивой улыбкой.  Раджа: Какое чудное дело совершили гандхарвы! Тригарты вступят в бой первыми, но разве матсьи так слабы? Конечно, в надежде добыть больше богатств, они будут разбиты или, по крайней мере, сильно измотаны. Они рассчитывают на мою помощь: я же нападу на опустевшую Вирату. Обладая большой силой, мог бы я победить войска матсьев в лучшие их времена. Сейчас же это и подавно не трудно. Будут матсьи возвращаться с победой или бежать - для меня то не имеет значения.  Я получу их богатства, ничего не потеряв. Раджа тригартов же, обьединившись со мной, тоже, может, что-нибудь получит. (Раджа останавливается у входа в женские покои и замирает. Улыбка медленно спадает с его лица. Он стоит в смятении чувств, потерявши всякую уверенность, и созерцает следующую сцену: По ковру разбросаны украшения, его друг, полулежа, держит за плечо его жену и улыбается ей, одной рукой супруга игриво прикрывает грудь, другой - придерживает сползающую набедренную повязку. В стороны от нее разлетаются жемчужные бусы.  Раджа стоит бездыханно в ожидании объяснений, но в воздухе висит тишина.)  Сута:  Показалось мне, что она, проигравши, хочет уйти, не отдав поставленное: в шутку я схватил ее бусы, желая отнять их, и упал… Раджа:  (отводя взгляд от суты) Помочь ли мне нанизать жемчуг, или только собрать? Дэви: Я нанижу сама. (Раджа безмолвно ползает по полу, собирая жемчужины. Дэви с сутой одеваются. Одевшись и ни с кем не попрощавшись сута уходит. Дэви садится на ложе.) Дэви: Как же прошло собрание? Будешь ты нападать на матсьев? Раджа: (смотря в пол) Д-да. (постояв еще немного, он уходит, ничего не сказав.) Акт ll Сцена l Мир обволакивает черная ночь, раджа лежит на роскошном ложе со своей супругой и мучается от бессонницы. Раджа:  Наивным ребенком пустил я змею в свой дом: кормил ее, лелеял, а она росла, и вот - ползет вокруг моей шеи. Оглядываясь, вижу я глазами, свободными от майи. Что не зависит от него? Где нет у него права на слово в царстве куру? Я, окруженный богатствами, лежу, будто нищий.  (Дэви во сне касается его рукой. Раджа убирает руку)  Не виню я ни тебя, ни его: ведь можно ли винить тигров в том, что мучимые голодом, они растерзали ребенка? Только легкомысленность моя может быть тому причиной. Однако, закон полагает тиграм смерть.  (раджа пытается успокоиться и уснуть. Некоторое время в его голове царит тишина)  Право, зачем мне эти коровы?! Разве свое я увеличу богатство? Есть ли что-нибудь мое в этом мире?! Нужно мне немедля покончить с этим.  (встает, находит кинжал и достает его из ножн. Смотрит на себя, на жену, снова на себя. Замахивается, готовясь рассечь ей горло, но отвращается от этого и садится на ложе, обхватив голову руками. Сидит он так долго, иногда всхлипывая и вытирая лицо. Наконец он приходит в себя и идет убрать кинжал.)  Раджа: Зачем же сгорать в муках ночью, когда сознание затуманено и выводы глупы?  (он снова ложится спать. Проходит некоторое время.) Раджа: Даже брахманы не получают даяния безвозмездно. Одаривая их, надеемся мы стяжать благие заслуги. Почему же полагал я, что могу получить безвозмездно эти богатства? Мне казалось, что я - их владыка: однако же, был я подобен шудре, отправленному в новые владения раджи. Не имея никаких заслуг, я думал, что могу пользоваться благами этой земли, добытой не мной. Что же такого здесь? Все существа получают на время даже свои тела. Чего уж говорить о достоянии? И если я, охваченный исключительной глупостью, этого не понимал, то нет в этом чужой вины.  (тянет руку к жене, желая ее разбудить. Не коснувшись ее, отвращается)  Зачем же беспокоить мне ее ночью? И разве можно вопрошать о чем-то чужую добычу? Дождусь утра.  (раджа снова пытается заснуть, и ближе к утру у него это все-таки получается)  Сцена || Над горами брезжит рассвет. Солнце нежно изливает свои лучи на цветы, растущие в саду. Они улыбаются ему в ответ. Заспанный раджа подходит к суте. Тот красив и весел, как всегда. Лицо его озаряет улыбка.  Сута: Благо тебе, друг. Сегодня тригарты выступают в поход. Не пройдет и трех дней, как будешь ты радоваться новым богатствам. Раджа: Почему же я? Сута:  (смотрит на него в недоумении) Кто же, если не ты? Неужто случилось нечто плохое этой ночью? Брат твой объявил себя и собрал сторонников у нас за спиной?  Раджа:  Зачем же он? Он вовсе не нужен. За моей спиной стоишь ты.  (лицо суты искажается детской обидой. Он, будто маленький мальчик, смотрит другу в глаза, кривя брови, губы его дрожат.) Сута:  Вчера я по глупости своей принял тебя за мудрого человека. Мне подумалось, будто не будешь ты цепляться за свои ложные впечатления, плетя для меня сеть из обиды. Ведь с кем на свете не бывает ошибок? Разве называл я тебя слепцом за то, что упал ты в пруд во дворце Индрапура? Ты, однако же, хочешь припоминать мне, что я, отказавшись от участия в собрании, по доброте душевной пожелавший помочь тебе, случайно коснулся рукой твоей жены, будто есть в этом великое преступление! Неужто я не доказал тебе преданности своей многочисленными бескорыстными деяниями и добрыми словами, что сейчас захотелось тебе мучать меня жестокими укорами? Разве не готов я, рискуя жизнью, добыть для тебя все, что угодно?  Всегда ты был корыстен и жесток: ты изводил друзей, внушая им страх за свою жизнь. Не спал я до утра, боясь, как бы не наложил ты на себя руки, но теперь вижу, что зря.  (сута отворачивается и уходит. Раджа, ошарашенный и безмолвный, застыв с поднятой рукой, смотрит ему вслед)  Сцена ||| Раджа тригартов умер, их войско потерпело сокрушительное поражение. Матсьи были сильно измотаны и ушли довольно далеко от города. Войско куру готово выдвигаться в поход. Шумят лошади и слоны, гремят колеса, солдаты громко переговариваются и кричат. Раджа, стоя у колесницы, смотрит снизу вверх на своего друга: его панцирь блестит на широких плечах, из под шлема его выбиваются непослушные, кудрявые волосы, над ним развивается прекрасный стяг, под ним суетятся люди и колышется ветром трава, а он взирает в даль победоносным взглядом и, как всегда, улыбается.  Раджа: Разве будет такой, как он, посягать на чужое? Все и еще больше он мог бы получить, если бы только захотел. Нет, не может за ним быть никакого греха. Конец.  🥳