Узел контроля

Мои руки внимательными, уверенными движениями орудуют сложенной вдвое красной верёвкой. Накладывают путы под грудью и под ключицей, стягивая плечи, затем продевают её под мышками, соединяя получившиеся линии крепкими, крупными узлами на груди. Тяжело вздымающейся то ли от сковывающих движений верёвки, то ли от переживания непростых эмоций. — Что, непривычно тебе? — задаю риторический вопрос с беззлобной усмешкой, слегка сжав плечо мужа. Уголки его губ едва заметно устремляются вверх. — До последнего не верил, что окажусь на этом месте, — в голосе сквозит самоирония. Значит, не так уж всё плохо. Конечно. Ведь изначально эта верёвка, как и прочие атрибуты для разнообразия сексуальной жизни, покупалась для меня. Хотя по натуре меня однозначно не причислить ни к сабмиссивам, ни к доминантам, сами БДСМ-практики всегда были мне интересны, а Кирилл быстро и с жаром разделил мои пристрастия, ещё на заре наших отношений. Вот уж кому не пришлось метаться в определении своей роли — прирождённый лидер, держит ситуацию под контролем везде, где только можно. И где нельзя. Собственно, поэтому я и решилась на кардинальные меры. И дело даже не в том, что за два года брака мой любимый муж ни разу не изъявил желания передать мне активную роль в БДСМ, пресловутый контроль, который он не отдает никому, будто ребенок – любимую игрушку. Как только мы начали практиковать эти вещи, я сразу сказала, что для меня роль домины не необходимость, хотя проявить себя в этом ключе было бы интересно. К тому же, работа психологом волей-неволей расширяет мои потенциальные способности. Всё-таки немалая часть арсенала доминирующего партнёра основана на вербальном воздействии. Да и в телесно-ориентированной терапии опыт у меня имеется, а у неё, что иронично, нашлось с БДСМ-практиками несколько любопытных пересечений. Например, шибари. На правах жены я регулярно слушала жалобы Кирилла, что его коллегам ничего нельзя доверить, а он сам уже не справляется с объёмом работы, который увеличивается соразмерно росту преуспевающего пиар-агентства, где он, работая с основания ещё студентом журфака, теперь занимает пост менеджера. Поначалу пыталась достучаться, как это обычно у людей происходит, словами. Подходила к проблеме с разных сторон. Но я выбрала человека с манией контроля. И за свой выбор несу ответственность. Благо, при желании и владении разного рода инструментами можно помочь и не с таким. — Прижми руки к груди, вот так, — показываю на себе, сложив их в форме буквы W. Испустив глубокий вздох, мужчина повинуется. Присев на бёдра рядом с ним — ковёр тёплый, мягкий, идеален для подобного рода “развлечений”, — я продеваю верёвку через путы на обнажённой груди и фиксирую согнутую правую руку, привязывая её к телу. Взявшись за другой конец, повторяю то же со второй рукой. Посмотрев мужу в глаза, я замечаю в них глубокую, печальную задумчивость. Прекрасно, процесс пошёл. Но нужно, чтоб он сказал всё сам. — Ну, чего ты голову повесил? — спрашиваю в притворном недоумении, хотя с учётом эмпатии Кирилла велика вероятность, что он мои минимальные актёрские способности быстро раскусит. — Как будто я тебя принуждала. Сам же согласился… — Да не в том дело, — отрезает на полуслове. Видимо, так погружён в себя, что лёгкую фальшь не заметил. — Просто в этом не было б необходимости, если б я справлялся со всем, с чем должен. В голосе сквозит вина. Недовольство собой. Так недолго и до разочарования. Вовремя я спохватилась. — Ты справился с тем, что было тебе по силам, — говорю медленно, вкрадчиво. — Остальное возьмут другие. Затянув последние узлы на запястьях, соединённых под ключицей, я сажусь в кресло напротив него. Достаточно низкое, чтобы Кириллу не приходилось сильно наклонять голову назад, говоря со мной, но чтоб при этом он вынужден был глядеть на меня снизу вверх. — Посмотри мне в глаза, — мой голос звучит спокойно, но настойчиво. Кирилл неспешно, через силу, поднимает понуренную голову. Я сижу, расставив ноги, облачённые в короткие шёлковые шорты, откинувшись спиной назад и уложив руки на подлокотники. Я успеваю поймать меланхоличный взгляд мужа, пока он ещё не успел оценить мою нарочито властную позу. В следующий же миг в его глазах читается вызов, защитная реакция. Я выдерживаю это невербальное давление, более того, пытаюсь делать вид, что вовсе его не чувствую. — А теперь притяни ноги к груди, — приходится давить не только ответным взглядом, но и голосом. Через пару секунд, отведённых на волевое усилие, он подчиняется. — Максимально. Вот так, да. И обхвати ладонями колени. Одно действие для двух целей: не оставить ему произвольных решений в телодвижениях и закрепить позу, чтоб было легче её удерживать. — Молодец, — голос становится мягче лишь на мгновение, затем вновь приобретая авторитарный оттенок. — А сейчас скажи мне, — на удивление, он сам поднимает глаза, — владеешь ли ты этой ситуацией? Нервный смешок срывается с его губ. Уверена, в данный момент он воспринимает это так, будто выполняет мою прихоть. От которой не мог отказаться, во благо наших отношений. Хотя Кирилл достаточно умён, чтобы, по крайней мере в глубине души, осознавать мои истинные намерения. — Конечно, нет, — заявляет с нарочитым недовольством. — Я сижу с привязанными руками и смотрю на тебя снизу вверх. И правда, — думаю, в душе усмехаясь внезапной мысли, — когда ты ростом почти метр девяносто, невозможность смотреть на человека сверху звучит как ограничение возможностей, принадлежащих тебе по праву. Но вслух того не заявляю. Всё-таки у нас здесь не комедия. — Ты ведь в любой момент можешь сказать мне, чтобы я развязала тебя, я последую твоей просьбе сию же секунду. Но ты не делаешь этого. Согласен? Отсчитываю про себя. Молчание. Растерянный взгляд. Пять секунд. — Кирилл, ты согласен со мной? — повторяю более твёрдо. — Согласен, — молвит он на выдохе. Но ответ звучит взвешенно. — Ты опускаешь взгляд, — спокойно констатирую, без тени упрёка. — Тебе неловко смотреть в глаза человеку, когда ты отказываешься от контроля над ситуацией? Я не успеваю договорить, как он устремляет на меня взор, исполненный непонимания и ожидания подвоха. — Юля, ты себя слышишь? — не с претензией, но с искренним удивлением. — Чтобы я? отказался? от контроля? В чём не могу отказать себе я — так это в короткой, беззлобной усмешке. По крайней мере, свою проблему он осознаёт. Не без моих приложенных усилий. — Но ведь именно это сейчас и происходит. — Порой я и правда удивляюсь, как при всём интеллекте Кирилла некоторые очевидные мне вещи для него являются чем-то невообразимым. Наоборот тоже бывает.  — Ты находишься под моей ответственностью, делаешь то, что я прошу. Но мы ведь продолжаем до тех пор, пока ты сам видишь в этом ценность для себя, в чем бы она, на твой взгляд, ни заключалась. Поэтому я и сказала, что ты отказываешься от контроля. Добровольно. У тебя его никто не отнимал. Кирилл смотрит одновременно на меня и ещё на точку в каком-то его личном измерении, будто громом, поражённый моими аргументами. «Происходит процесс осознания», — иронизирую про себя. На это нужно время. Несколько минут я не нарушаю тишину, только любуюсь своим дорогим мужчиной, который так неповторимо красив и в этой уязвимой позе. — А теперь посмотри мне в глаза, — на сей раз голос наполнен мягкостью. Больше мне не нужно ничего доказывать. Его взгляд — спокоен и чист. Губы поневоле складываются в полуулыбку. — Легче? — задаю контрольный вопрос, хотя с моей эмпатией ответ уже очевиден. — Легче, — выдыхает он, в нотках голоса слышится благодарность. — Прекрасно, — произношу с довольной улыбкой. Грациозно поднявшись с кресла, обхожу диван, на угол которого Кирилл опирается спиной, и, забравшись с другой стороны, сажусь сзади него. Он пытается обернуться, но я кладу тёплые руки ему под голову, того не позволяя. — А ещё, когда ты отказываешься от контроля, — говорю почти на ухо, наклонившись к нему, вкрадчиво, но приторно-нежно, размывая границы между ролями мастера и любимой женщины, — результат зачастую может не только оправдать твои ожидания, но и превзойти их. Кому-то достаточно лишь показать своё доверие. Чуткие пальцы плавно проскальзывают по мужской шее, опускаются на плечи, разминают слегка затёкшие мышцы, двигаясь от ключицы к предплечьям. Целительная тишина ненадолго снова окутывает нас. Мои голые ноги прижимаются к его поджарому телу, касаясь рёбер. Верёвки, продетые под грудью, задевают нежную кожу. В то время как мои пальцы ещё какое-то время продолжают гладить и разминать широкие плечи, обретя в этом свою медитацию. Утомившись, я опускаю голову мужу на плечо, уткнувшись ему в шею. Мои приоткрытые губы невольно примыкают к коже в недвижном поцелуе. Кирилл резко поворачивает голову, ловя своими губами мои, претворив наш поцелуй в долгий, нежный, с неумолимо нарастающей страстью. Но стоит мне испустить первый, пока ещё сдержанный стон, как он отстраняется и заявляет с добродушной, игривой улыбкой: — Ну и кто из нас теперь владеет ситуацией?