Eye to eye ( I see you)

— Это место небезопасно, — говорит Тиреа'кип, наблюдая за большими голограммами, проецируемыми в воздух. Она выходит вперед из укрытия в углу, медленно поднимает руку в воздух и указывает пальцем на небольшой, обведенный кружочком участок голографической карты. — Даже tsamsiyu знают, что лучше не соваться туда. Там собираются tarnioang, особенно в это время сезона. Генеральша Ардмор смотрит на нее из другого конца комнаты, камуфляжная одежда освещена синей голограммой, разделяющей их. Майлз наблюдает за ними с легким интересом и явным раздражением. Тиреа игнорирует их обоих, хотя она чувствует на себе взгляды небесных людей, завороженная голограммой еще на мгновение, прежде чем опустить руку в сторону. С минуту она осматривает комнату, дабы убедиться, где стоит каждый небесный человек. — По-английски, пожалуйста, — требует генеральша, обходя проекцию и вставая рядом с Тиреей — так близко они стоят впервые с тех пор, как Тиреа прибыла сюда. Уши Тиреи вздрагивают, прижимаясь к ее голове. Она делает небольшой шаг в сторону от женщины, чувствуя, как ее ожоги автоматически начинают зудеть. — Хищники. Их привлекают миграционные пути их добычи. Если ты отправишь своих воинов туда, то они погибнут, — пытается несколько терпеливо объяснить она, как будто все небесные люди смотрят не только на клыки, торчащие из ее пасти. Правда в том, что Тиреа не заинтересована в благополучии uniltìrantokx, за исключением, пожалуй, одного, и ее весьма беспокоит мысль о разрушении великой экосистемы здесь. Она и все кланы в этом районе осознают, насколько важна миграция, насколько важно, чтобы она не была нарушена. Вся энергия заимствована, и ее необходимо вернуть. Сновидцы, несущие в лес тяжелое оружие, являются худшим разрушением из всех. — Вот почему мы используем пули вместо стрел, — отвечает Ардмор, тоже отходя от Тиреи. —Этот район нужно обыскать, так и будет. Два дня, одна ночь. — Твои солдаты погибнут, — более серьезно повторяет Тиреа, проходя через голограмму. Полковник вздыхает, готовясь к предстоящему спору. Он задается вопросом, почему она не понимает, что сражается в заведомо проигрышной битве. — Вы просили меня учить, и я учу. Это место нельзя трогать. — Закрой рот, — рявкает на нее Майлз, опасно покачивая хвостом, а в глазах пылает ярость. Голова Тиреи поворачивается к нему, яростно тряся хвостом от гнева, но она ничего не говорит в ответ. — Мы справимся, мэм. Не о чем беспокоиться. — . . . хорошо, — отвечает Ардмор, еще раз изучая женщину На'ви. Тиреа не спускает глаз с Куоритча, обнажая клыки и нервно шевеля уши. Небесные люди в данный момент беспокоят ее меньше всего. — На выход. Позже, уже снаружи, Тиреа продолжает идти быстрым шагом, запрыгивая на Хуфве, не сказав ни слова ни Полковнику, ни даже Пауку. Спустя мгновение она сдвигается назад в седле, замечая, что Паук не хочет кататься на Кексике и стоит перед ее икраном. Она протягивает руку, помогая мальчику забраться впереди нее. Опуская свой ионар, она бросает гневный взгляд на Куоритча и издает трель, подавая Хуфве команду взлететь. Тиреа'кип не будет делать вид, что отношение Майлза к ней не действует ей на нервы. Она обхватывает Паука за талию, уводя Хуфве от Кексика, пока икраны уносятся вглубь леса. Она думала, что после трех месяцев он, по крайней мере, попытается защитить ее, особенно когда она всего лишь пыталась помочь его солдатам. Хотя, если честно, она вовсе не пыталась помочь его солдатам, но косвенно могла бы спасти их жизни, если бы они туда не пошли. Даже величайшие воины и охотники знают, что в это время года в это место нельзя заходить. Большинство Оло'эйктанов в этом районе полностью запрещают своим людям даже приближаться к этому месту ради их же безопасности. Но не это для нее важно. Даже если Великая Мать поручила ей выполнить задачу, прежде всего она должна продолжать защищать баланс энергии и свой дом. Даже Эйва должна это понять. Если на животных чрезмерно охотятся, убивают без всякой жалости и безо всякой причины, энергия не будет распределена равномерно – лес придет в упадок. Хищники столь же важны, поскольку они сдерживают численность добычи и используют свои дары по-своему, чтобы поддерживать баланс. Тиреа знает, что если сновидцы встретят огромного зверя, а они обязательно столкнуться, то пули полетят, а оружие не опустится. Это последнее, что ей нужно, и последнее, что она хочет видеть. Она думала, что полковник стал по крайней мере спокойнее по отношению к ней. Прошло около трех месяцев с тех пор, как ее забрали из дома, и с каждым днем ​​она, казалось, все больше находила общий язык с Куоритчем. Он позволял ей называть себя по имени, и они часто летали на икранах вместе, хотя это было больше заслугой их икранов, чем их самих. Майлз показывал ей видеозаписи с Земли – не видео того, какой она была сейчас, а какой она была сотни лет назад, когда здесь еще была зелень, открытое пространство и свежий воздух. В свою очередь, она продолжала вести его и его отряд аватаров через дебри Пандоры. Паук даже говорил ей, что иногда видел, как полковник пристально смотрел на нее. Когда Тиреа спросила, почему он смотрел, Паук лишь пожимал плечами, скрывая улыбку, и переводил разговор на другую тему. Раньше она слышала, как Майлз выступал в спорах ее пользу против генеральши, но сегодня он, похоже, был ею особенно недоволен. Она знает, что это как-то связано с его военным прошлым, с тем фактом, что он «морской пехотинец». Почему-то она чувствует себя виноватой, как будто ее отчитали. Оскалив зубы в безмолвном рыке, она толкает Хуфве вперед. Ее икран недовольно щебечет, но подчиняется. Отлично. Если он хочет вести себя таким образом, то пусть. Это будет не первый раз, когда он ее не слушает. И все же она все еще чувствует обиду. Густой лес поглощает их целиком, когда они приземляются на небольшой поляне, едва достаточную для того, чтобы разместить палатки и снаряжения, которые неизбежно установят uniltìrantokx. Она наблюдает, как Хуфве и Кексик образуют спирали друг вокруг друга в воздухе, взмывая в облака. Ей хотелось бы полететь туда с ними, но вместо этого она здесь. — Сегодня не должно быть огня, — говорит Тиреа'кип, когда сновидцы заканчивают подготовку позже в тот же день. — И ночью тоже не должно быть огня. Это привлечет tarnioang. — Думаю, мы справимся с несколькими дикими собаками, — отзывается один из uniltìrantokx, тот, которого они называют Манск, тот, которого она бы назвала одним из своих нелюбимых учеников. Он становится на колени перед костром, зажигая спичку над собранной в нем сухой листвой. Тиреа шипит на него, останавливаясь только тогда, когда чья-то рука хватает ее за плечо и утаскивает прочь. Она пытается сопротивляться, но хватка лишь крепчает. Это рука, с которой она хорошо знакома, хватка, которую она чувствовала, наверное, тысячу раз до этого. Но как только у нее появляется возможность, она вырывается от полковника и отступает от него на несколько шагов. — Тебе нужно успокоиться, — говорит он ей, уши прижаты так же, как и последние несколько часов. — Vonvä, — рычит Тиреа. — Вы пожалеете, что пришли сюда. Я пыталась вас предупредить. — Мы следуем приказам, — отвечает Майлз, — и не подвергаем их сомнению. Соберись, или я заставлю тебя пожалеть об этом. — Ты бы не поднял на меня руку, — огрызается она в ответ. Куоритч, похоже, воспринял это как вызов и с недобрыми намерениями шагнул к ней. В ее памяти вспыхивает воспоминание. "Ты моя". — Кип, — вмешивается Паук, возможно, в самый удачный момент, который Тиреа когда-либо видела. Она тут же успокаивается, как и Куоритч, отворачиваясь от нее и вздыхая. — Ты в порядке? — Frawzo, — отвечает она, ее уши возвращаются в обычное положение. — Хотя я предлагаю полковнику потушить огонь. — Она karyu, — указывает Паук, заставляя Майлза снова поднять голову и посмотреть на них. Его челюсть сжимается, зубы скрежещут. — Серьезно, вы бы не справились с несколькими lanay’ka, если бы они решили пройти сюда, с оружием или без. — Она должна слушать приказы, — отвечает полковник, ведя себя так, как будто Тиреа решила стать солдатом. Паук закатывает глаза, глядя на нее. — Меня волнует не то, что твои солдаты могут погибнуть, Майлз, — говорит она. — Меня беспокоит, что вы поднимете свое оружие против созданий Эйвы. Эти животные здесь, чтобы кормиться и жить в мире. Мы те, кто им мешает. — Тогда тебе лучше надеяться, что они не появятся, — огрызается Куоритч, а затем разворачивается, оставляя Тирею наедине с Пауком. Они оба смотрят друг на друга, мышцы на ее лбу приподнялись, как и его брови. — Skxawng. Это их похороны, — пожимает плечами Паук. Они садятся на мягкую лесную подстилку и смотрят на заходящее солнце. — Кстати, с каких пор ты начала его так называть? — Называть как? — Тиреа'кип отвечает, корча из себя дурочку. Она чувствует, как ее щеки горят, и рада, что свет от заката скрывает это. — Майлз. Знаешь же, это имя практически запрещено в Высоком лагере, — говорит Паук. В его голосе чувствуется своего рода негодование. Тиреа хмурится, ощущая, как чувство вины оседает у нее на душе. — Я не буду называть его так, если тебе это не нравится, — утешает она, похлопывая его по руке. — Тебя это беспокоит? — Нет, — вздыхает Паук, откидываясь назад и глядя на небо. Последние лучи солнечного света отражаются на его дыхательной маске. — Я просто. . . хочу домой, понимаешь? — Мы вернемся, parultsyìp, — говорит она. — Oel pänu. Тиреа'кип держится подальше от костра, когда uniltìrantokx устраиваются на ночлег, беспокойно присев на корточки возле упавшего бревна. Сновидцы спят в «спальных мешках» возле своих палаток, держа оружие рядом с собой, готовое быть схваченным в любой момент. Паук пытался не заснуть вместе с ней и другими аватарами, но все равно заснул. Она видит оранжевые огни отражаются на его маске. Дым затрудняет ее дыханию. Она не позволяет себе погрузиться в старые воспоминания, быстро почесывая кожаный браслет на руке. Когда Тиреа совершила свое первое убийство, ей было пять лет, и она несла payoang, воткнутый в стрелу, своей koak’tsmuke и Джейку. Они гордо улыбнулись ей, и когда Тиреа преподнесла Мо'ат в подарок payoang, Tsahìk обхватила ее лицо и назвала ее прирожденной охотницей. Именно так Тиреа чувствует, как смещаются тени, и ее уши тут же дергаются назад. Дрожь пробегает по ее спине, а ее рука крепче сжимает лук. Другая рука касается трех стрел, оставленные Майлзом перед тем, как он ушел в палатку. Она знает, что он все еще не спит: из палатки время от времени доносятся тихие разговоры, а свет голограмм просвечивает темную ткань. Но последнее, что ей хочется сделать — это просить его о помощи. Вместо этого она бесшумно ускользает, ныряя за бревном, держась низко и сохраняя свою позицию, когда приближается к краю долины. Там в темноте притаилось существо, его зеленые глаза время от времени светятся в темноте, а белые зубы поблескивают, когда на них попадает свет от огня. Двадцать футов в длину, массивное, черное, покрытое броней тело — Тиреа сразу понимает, что перед ней palulukan, то самое существо, на котором Нейтири однажды ринулась в бой, убив человека Майлза Куоритча. Теперь кажется, что зверь вернулся, чтобы закончить начатое. Тиреа наполовину ожидает, что ее koak’tsmuke выпрыгнет из темноты с натянутой стрелой. Но перед ней стоит только palulukan. Тиреа зашипела и бросилась вперед, когда существо попыталось прыгнуть на нее. Оно отступает назад, сердито рыча на проявленную ею смелость. Она наложила стрелу, натягивая тетиву лука до щеки. Она не хочет убивать это существо, только прогнать его, прежде чем сновидцы поймут, что она ушла. Она действительно совсем недалеко от остальных, и биолюминесцентные растения, излучающие больше света, чем огонь, вскоре ее выдадут. — Kä, — рычит Тиреа’кип, держа palulukan в поле зрения, где бы он ни бродил. — Rutxe, Великая Мать, услышь меня. Твои создания здесь не в безопасности. Уши Тиреи дергаются назад, когда она услышала небольшой шум в лагере. Она слышит, как полковник зовет ее по имени, призывая ее вернуться к нему, но она остается на месте. Вскоре он подойдет со своими солдатами с оружием наготове. — Kä, — повторяет Тиреа, на этот раз громче. Palulukan отвечает, бросаясь вперед и ревя изо всех сил. Она морщится, пальцы сильнее сжимают насаженную стрелу. Звук поднимаемого снаряжения и встревоженные голоса наполняют воздух, еще больше приводя в ярость громадное существо. Аватары уже приближаются к ней, но она не оборачивается к ним. Она справится сама. — Hum fìtsenge! — кричит Тиреа, одновременно обращаясь к palulukan, который теперь изучает сноходцев позади нее. Она чувствует металл их пистолетов позади себя, пальцы на спусковом крючке. — Тиреа… — Уберите оружие! — прерывает Тиреа, оборачиваясь лишь на мгновение, чтобы взглянуть на говорящего. Майлз смотрит на нее в ответ с поджатой верхней губой в раздражении и враждебности. Тиреа вновь смотрит на palulukan, продолжающего их преследовать. — Я справлюсь сама. Как только слова слетают с ее губ, она переживает то, что Джейк однажды назвал как дежавю. Она помнит, как он объяснил ей, что это не английское слово, а французское, и оно описывает ощущение того, что происходящее в данный момент событие уже имело место в прошлом. Когда ее стрела вылетает навстречу palulukan, бросающегося с раскрытой пастью, за ее спиной начинают стрелять. Пули пролетают мимо нее, вонзаясь в тело великого зверя. Все закончилось за секунду, palulukan издал предсмертный рев и упал на бок. — Прекратить огонь, — командует полковник, и это первые слова, нарушающие нерушимую тишину. Тиреа приземляется на колени перед убитым существом, его тело усеяно отверстиями, из которых сочится кровь. Она сжимает лук, подхватывая стрелу, попавшую в шею palulukan. А ведь она могла бы убить его сама, как и полагается по отношению к Великой Матери. Так же быстро, как она натянула на него стрелу, когда они впервые были одни в лесу, стрела снова была направлена ​​на Майлза. Он поднимает руки, роняя оружие на грудь, готовясь что-то ей сказать. Слеза скатывается с глаз Тиреи, когда она выпускает стрелу, оставаясь глухой ко всему, что он может сказать. Стрела вонзается ему в правое плечо, не причиняя серьезного вреда для жизни. Выстрел из пистолета испугал ее. Она хотела было повернутся лицом к стрелявшему, но вместо этого ее подбородок падает на грудь, неведомая боль пронзает ее тело, хуже, чем все, что она когда-либо чувствовала в своей жизни, хуже, чем ожоги, разрушившие большую часть кожи на ее конечностях. Ее рука поднимается и находит новую рану у плеча. Подняв глаза, она слышит крики нескольких людей и наблюдает, как Майлз одним быстрым движением вырывает стрелу из собственного плеча. Ее глаза ищут Паука, но она не может сосредоточиться, чувствуя, как кровь пропитывает ее одежду. А затем глаза Тиреа'кип закрываются, напоминая об игле, которая однажды пронзил ее. Ее тело падает на palulukan, как если бы они были одним целым.