* * *
Когда Гарри вернулся домой, дело Малдуна все еще не давало ему покоя. Он поделился своими мыслями с Джинни, когда они ложились спать. Она внимательно выслушала его и сказала: — Я понимаю, что тебе кажется, будто ты предаёшь его вдову и коллег, умалчивая об этом. Но ведь то давнее дело с пожаром тоже не давало тебе покоя. Думаю, в итоге хорошо, что вы как бы "расплатились" за это неудачное заклинание огня. — Не неудачное, а преступное! — Точно, преступное. Из-за него тебе пришлось отказаться от чего-то важного, и в каком-то смысле справедливость восторжествовала. Гарри уже собирался возразить, но Джинни продолжила: — Милый, если бы из-за этого пожара кто-то пострадал, Малдуна бы судили. Справедливость восторжествовала, так что спи спокойно.* * *
В начале следующей недели Гарри зашёл в штаб-квартиру, чтобы убедиться, что всё в порядке и на его столе не осталось бумаг, требующих подписи. Он поприветствовал двух дежурных авроров и ушёл до прихода дневной смены. Затем направился в кабинет Адриана Акерли, с которым ему предстояло отправиться во Францию на церемонию выбора чемпионов Турнира. Придя на несколько минут раньше, Гарри с радостью принял предложение выпить кофе. — Очень крепкий, — заметил он и быстро добавил, чтобы его замечание не было истолковано превратно: — Очень вкусно. — Моя мать была итальянка, — сказал Акерли. — То, что там называют "каффе", совсем не похоже на то, что подают здесь под этим же названием. — Но мы более щедрые, — возразил Гарри, указывая на крошечную чашку в своей руке. — Я могу сделать тройную дозу, но тогда вы будете скакать как ненормальный весь день, а это не очень хорошо выглядит. — Доброе утро, — сказала Флер, переступая порог кабинета. — Я ведь не опоздала? — Ты, как всегда, пришла вовремя, моя дорогая Флер, — ответил Акерли, направляясь к ней. — Как раз вовремя для твоего капучино. Он взял другую чашку, побольше, опустил в неё половину куска сахара, добавил молока и взбил палочкой, передав результат гостье. Гарри задумался, насколько Акерли понимает ум и остроумие, скрывавшиеся за улыбкой и лёгкими словами Флер. Это было бы весьма поучительно для будущего политика. Периодически поглядывая на часы, Акерли продолжал беседовать с Флер, пока та потягивала напиток. Когда настало время, он дал сигнал к выходу. Они направились в Атриум для перемещения. Акерли использовал свой личный портключ — богато украшенную серебряную брошь, прикрепленную к шляпе. Он держал шляпу перед собой, чтобы другие путешественники могли прикоснуться к броши. Первое, что ощутил Гарри, ступив на землю Франции, — это запах моря. Он успел лишь мельком взглянуть на голубые просторы через окно справа от себя, прежде чем его внимание привлекла мадам Максим. — Дорогой ‘Арри, дорогая Флёр, мистер Акерли, добро пожаловать! Она расцеловала Флер в обе щеки, легко коснулась пальцами щек Гарри и протянула руку Акерли, который, несмотря на свои размеры, умудрился элегантно раздать поцелуи обеим дамам. — Гарри! — позвали его хриплым голосом. Гарри обернулся и обнял Виктора Крама, радостно похлопав его по спине. Гарри был чуть выше, но Виктор, с его мощными мышцами и широкими плечами, неизменно вызывал уважение. — Какая трогательная сцена! — произнёс голос, от которого Гарри заскрежетал зубами. Вспышка колдокамеры предупредила его о том, что уже на следующий день его изображение во-первых окажется на страницах «Пророка», а во-вторых, он будет на нем в объятиях Крама! — Только не она! — едва слышно простонал он. — Мне нравится ваша шляпка, — сказала Флер журналистке. — Некоторые вещи никогда не меняются, — философски заметил Виктор. — И вот мы снова вместе, — сказала Рита с зубастой ухмылкой. — Навевает приятные воспоминания, не так ли? У Гарри не было времени на комментарии по поводу этого сомнительного утверждения. Мадам Максим взяла его за руку, другой рукой схватила Виктора и, прикрыв их собой, повела к двери. За ними последовали Флер и Акерли. Они вошли в огромное помещение с белыми стенами. Большие окна выходили на голубое море и ясное небо. Солнечный свет создавал впечатление лета, в то время как за пределами Лондона шёл унылый моросящий дождь. Они вышли на площадку, с которой открывался вид на школьную трапезную. Здесь стояло несколько круглых столов, за каждым из которых сидело по восемь учеников, что создавало более непринужденную атмосферу по сравнению с длинными столами Хогвартса. Английских учеников легко было узнать по черным школьным мантиям. Гарри с радостью заметил, что они уже нашли места среди новых одноклассников, несмотря на то, что прибыли лишь вчера. Французские студенты были в светло-голубых мантиях, которые он помнил в прошлого Турнира. Студенты Дурмстранга носили коричневые мантии, без теплых накидок с меховой подкладкой, которые они привезли в Англию много лет назад. Ученики заканчивали завтрак, с интересом рассматривая гостей и журналистов, делавших заметки. Гарри и Флер представили российскому министру спорта Давило Падирчке, чьи соотечественники учились в Дурмстранге вместе с болгарами. Гарри был приятно удивлен, узнав личность переводчика. Это была ни кто иная, как Йорданка, жена Виктора. Она тепло улыбнулась бывшему чемпиону, а затем перевела комплименты русского министра. Затем Гарри и Флёр были представлены директору Дурмстранга Бранимиру Разказвачу и министру спорта Франции Тьерри Монтелю. Наконец, они обменялись улыбками с профессором Броклхерстом, сопровождавшим своих учеников. Директор Хогвартса был членом жюри вместе с двумя другими директорами, двумя министрами спорта и Акерли. Пока Флер очаровывала представителей Восточной Европы, Гарри воспользовался моментом, чтобы рассмотреть Кубок Огня. Он казался менее внушительным, чем в его воспоминаниях, но всё равно выглядел величественно. Кубок, изготовленный из дерева, был увенчан голубыми языками пламени, напоминающими огонь костра. Мадам Максим хлопнула в ладоши, и шум в трапезной сразу стих. Большинство студентов внимательно смотрели на них, а другие спешили закончить завтрак. Примерно через десять секунд прозвенел колокольчик, и еда исчезла с каждого стола. Гарри стало интересно, есть ли в Шармбатоне эльфы на кухне и каково их положение. Мадам Максим произнесла короткую речь, переведенную Йорданкой на английский, а затем на русский и болгарский, в которой выразила гордость за проведение Турнира Трех Волшебников в ее школе и пожелала удачи чемпионам, имена которых скоро станут известны. Теперь настала очередь Гарри. Он прочистил горло и произнес подготовленный заранее текст, который передал Флер для ознакомления несколько дней назад. Он подчеркнул, что очень рад возглавить Турнир, познакомивший его когда-то с друзьями, которых он бы никогда не встретил без этой возможности, и рассказал о важности общения с иностранными студентами и обменов между школами. В завершение он сказал, что настало время узнать имена чемпионов. Мадам Максим встала рядом с Кубком так, чтобы магический артефакт был хорошо виден всем ученикам. После этого в зале воцарилась полная тишина. Гарри посмотрел в сторону прессы, заметив фотографов, готовых запечатлеть этот момент, и других журналистов, которые внимательно следили за событиями, чтобы потом рассказать о них в своих статьях. Большие окна за спинами гостей, а также окна, расположенные на стенах вдоль столов, стали непрозрачными. Они не находились в полной темноте, но самым главным источником света теперь был Кубок, который привлекал к себе все внимание. Синее пламя усилилось, заставив Гарри отвести взгляд, а затем красное свечение привлекло внимание. Кубок выбросил в воздух кусочек пергамента, который ловко поймала мадам Максим. Она передала его Гарри, и тот при свете синего пламени объявил: — Чемпион Хогвартса — Хоуп Кеттеридж! Это заявление было встречено аплодисментами. Юная англичанка поднялась и перешла к помосту, занимая место рядом с тремя прошлыми чемпионами, как было предусмотрено инструкцией, данной Гарри перед началом мероприятия. Троица успела поздравить нового чемпиона с избранием, прежде чем Кубок снова покраснел и изверг новое имя: — Чемпион Дурмстранга — Батура Утченик! Когда молодой человек подошел к ним, Гарри и Флер поздравили его по-английски, предоставив возможность Краму перевести. В третий раз вспыхнул Кубок и выплюнул кусочек пергамента. — Чемпион Шармбатона — Себастьен Лебо! Во время аплодисментов и встречи с третьим чемпионом Гарри сверлил Кубок напряженным взглядом. Он не мог отделаться от мысли, что, как и двадцать лет назад, он сейчас выбросит четвертое имя. Это было бы настоящим кошмаром, если его снова выберут! Он почувствовал, как Флер легко сжала его руку, и расслабился. Нет никаких причин, чтобы повторились старые события. Он улыбнулся и поприветствовал французского чемпиона. Окна снова наполнились светом, и зал оказался под палящим солнцем. Трех студентов попросили подойти к краю сцены и встретили бурными аплодисментами. — А тем, кто сидит сзади, не мешает видеть, что здесь происходит? — спросил Гарри у Флер. — Сосредоточись на столе вдалеке, — ответила Флер. Гарри послушал ее и через секунду увидел, как аплодируют все восемь студентов. Он понял, что это должно было быть какое-то заклинание, потому что он четко видел и слышал их. — Они видят и слышат нас так, будто сидят в первом ряду, — подтвердила Флер. — Что избавляет нас от необходимости выгибать шею, когда учитель произносит речь. Хорошая идея для Хогвартса, правда? — добавила она с язвительной улыбкой. — О нет, — сказал Гарри, включаясь в игру. — Места в задней части Большого зала — самые популярные, там гораздо тише. — Полагаю, они были твоими любимыми, — вмешался Крам с озорным огоньком в глазах. — Рон чувствовал себя там наиболее комфортно, — сказал Гарри, — но Гермиона хотела сидеть в первом ряду, поэтому мы сели посередине. Мадам Максим дождалась наступления тишины. — Первое испытание состоится двадцать шестого ноября. У чемпионов не будет подсказок, чтобы подготовиться к нему, и им придется столкнуться с неизвестностью, — решительно объявила она. — Если все будет как у нас, сюрприз, скорее всего, будет испорчен, — хмыкнула Флер. — В любом случае эти испытания больше направлены на проверку ума и знаний, а не магических способностей, — заметил Крам. — Шпионаж — это ведь разведка, не так ли? — Можно и так сказать, — согласился Гарри, который иногда посылал своих людей к информаторам или засылал с задачей проникнуть в группы, заигрывающие с темной магией. Пламя Кубка угасло. Студенты встали и направились к двери напротив сцены, обсуждая последние события. Профессор Броклхерст, видимо, дал знак, и не выбранные ученики Хогвартса подошли к нему. Гарри понял, что ему предстоит еще сыграть свою роль. Он подошел к ним, пожал руки и попытался утешить. — Понимаю ваше разочарование. Вы прошли долгий путь и были готовы ко всем испытаниям. Но победа мисс Кеттеридж — это победа всей школы, и вы можете сыграть свою роль, поддерживая ее и помогая найти те подсказки и знания, которые ей могут понадобиться. Аристот Броклхерст кашлянул у него за спиной. — Ах, да, она должна найти их сама, — вспомнил Гарри. — Но, думаю, я не ошибусь, если скажу, что все чемпионы получат небольшую помощь в поисках и решении головоломок. Я не советую вам жульничать, а советую держаться вместе. Англичане улыбнулись и заверили Гарри, что сделают все возможное, чтобы помочь Хогвартсу победить. — Также вы должны извлечь максимум пользы из этих месяцев обучения в иностранной школе. Это ценный опыт, который дается не каждому. Поздравляю вас с тем, что вас выбрали представлять Хогвартс. Не посрамите честь школы и страны! — Да, мистер Поттер, — ответили они почти в унисон. — Я не буду вас больше задерживать. Наверняка, уроки уже начались. Не опаздывайте! — заключил Гарри. Гарри присоединился к Краму и Флер, которые делали то же самое только со студентами своих школ. Когда все они ушли, Флер предложила: — Хотите я покажу вам школу?* * *
Журналисты скрылись в комнате, предназначенной для сбора воспоминаний и их дальнейшей передачи в Омуты Памяти. Остальные официальные лица уже успели осмотреться вместе с мадам Максим во время подготовки в предыдущие недели. Министры уже также вернулись домой, отпустив Йорданку, чтобы она могла присоединиться к троице прошлых чемпионов. Вслед за Флёр Гарри, Виктор и Йорданка покинули трапезную через ту же дверь, что и студенты. Гарри оценил размеры зала и заметил, что дверь закрывается очень эффективно. Они вышли в восьмиугольное помещение, скромное по сравнению с предыдущим, но достаточно просторное для приема около пятидесяти человек. Над восемью арками, ведущими из комнаты, висели таблички с указателями: трапезная, классы, общежитие для девочек, общежитие для мальчиков, администрация, залы собраний, Дом животных, терраса. Таблички, разумеется, были на французском, но Флер с радостью им переводила. Мимо пробегали ученики, заходя в одну арку и быстро выходя из другой — в основном из общежитий в классы. — Отсюда можно попасть в любую часть школы, — с гордостью сказала Флер. — Правда? — спросил Гарри. — А где же туалеты? Флер молча повела их к арке, ведущей в общежитие для мальчиков. — Для вас они здесь, — указала она. Они прошли через следующую, где было всего пять выходов. Они вошли из вестибюля и теперь могли выбрать между туалетами, гостиными, спортивными комнатами и общежитиями. — Туалеты здесь, а душевые дальше, — пояснила Флер. — Я просто хотел уточнить, — добавил Гарри. — Что, если я забуду, что туалет после душевых, а душевые после общежития для мальчиков? — Придется включать мозги, — сухо ответила Флер. — Ладно, не думаю, что у меня возникнут проблемы с поиском женских туалетов, — заверила Йорданка, когда они повторили свой путь. — Жду вас в холле через пять минут! — А Больничное Крыло? — спросил Крам. — Администрация, потом медицинская служба, — процитировала Флер. — Конечно, мы выдаем новым студентам путеводитель, чтобы они сразу же по прибытии знали, что к чему. Редко когда им приходится обращаться к нему на второй день обучения. Здесь все очень логично устроено, по крайней мере, для декартовых умов, — снисходительно добавила она. Гарри вспомнил, почему он считал Флер крайне раздражающей в тот год, который она провела в Хогвартсе. Что бы ни говорила Джинни, француженка всегда проявляла склонность к чрезмерно агрессивному патриотизму. Если только она не подозревала его в глубоком антифранцузском настроении и не пыталась утешить его в его заблуждениях. Что ж, если визит будет продолжаться в том же духе, то его предполагаемая антипатия к лягушатникам станет реальностью! — Хочешь сказать, что новые ученики не получат удовольствия от постепенного знакомства с этим местом, не заблудятся, не обнаружат таинственных комнат? — с настойчивым упорством продолжал спрашивать Крам, который, похоже, разделял чувства Гарри. — Если вы имеете в виду оказаться в грязных, опасных и бесполезных местах, то ответ однозначно «нет», — высокомерно отрезала Флер. — И нет шансов случайно оказаться в туалете для девочек, — с тоской подумал Гарри. — А ты часто оказывался там случайно? — с интересом спросил Крам. — Нет, вообще-то. У меня всегда было какое-то конкретное дело, — пояснил Гарри, чтобы прояснить ситуацию. — И вообще, это всегда вызывало у Плаксы Миртл особую радость. — Когда-нибудь ты должен будешь рассказать мне об этом, — сказал Виктор. — Ну, раз уж мы здесь, я покажу вам спортивный зал, — вмешалась Флер. Они обменялись понимающими взглядами за ее спиной и молча последовали за девушкой. Огромный спортивный зал, в который они вошли, вызвал восхищенный свист болгарина. — Вот это оборудование! — признал он. Гарри тоже подумал о том же, но предпочел не высказывать свои мысли вслух, чтобы не доставлять удовольствие и без того самодовольной француженке. — А как насчет стадиона для квиддича? — Туда можно попасть через террасы, как и во все другие места на открытом воздухе. Давайте найдем Йорданку и пойдем. Они прошли через средний зал и вышли в вестибюль одновременно с женой Крама. — Я позволила себе осмотреть гостиные, — сказала Йорданка. — Мебель великолепна. Какая хорошая идея — изменить стиль каждой комнаты. Должна признаться, что я в восторге от спальни в стиле Людовика XV. — Это и моя любимая, — восхищенно поддержала Флер. — А вы видели ткань из Жуи на стене камина? Это просто чудо! Она прошла под аркой, ведущей на террасу, и заговорила о шторах и подхватах с женой Виктора. Крам в ужасе посмотрел на Гарри, тот в ответ лишь закатил глаза и поинтересовался: — Как поживает ваше семейство? — Очень, очень хорошо, — заверил Крам. — Ирине сейчас исполняется десять лет, и она не дает нам покоя своей стихийной магией. В прямом смысле слова. Георгий более спокойный, но мы не сомневаемся в его способностях к волшебству. — А Йорданка может спокойно продолжать работать? — спросил Гарри, вспомнив, что Виктор говорил ему, что в Болгарии ведьмы с детьми должны сидеть дома. — Ее мать очень помогает нам, присматривая за малышами. С другой стороны, моя мама не совсем привыкла к такому, и Йорданке нелегко — она вынуждена терпеть ее неприятные замечания. — Не повезло, — вздохнул Гарри. — Моя тёща тоже очень помогает с детьми. Когда они вышли на свежий воздух, октябрьский климат оказался умеренным — было не слишком жарко благодаря солнцу, которое ласково согревало их. Гарри почувствовал себя как во время отпуска, слушая стрекот сверчков и наслаждаясь ароматом зонтичных сосен. С наслаждением вдохнув морской воздух, он удивленно огляделся по сторонам. Он ожидал, что выйдет из большого дома или небольшого замка, но усадьба за его спиной была довольно скромной. Вокруг были расположены фермерские дома с красной черепицей, спускавшиеся к лазурному морю, которое находилось в двухстах метрах под ними на крутом побережье. — Эти дома — все школьные? — спросил Виктор, предугадывая вопрос, который сам Гарри собирался задать. — Именно так, — с гордостью подтвердила Флер. — А здесь у нас стадион для квиддича, а вот здесь — для баскского пелота. До них можно дойти по пешеходной дорожке. Терраса была окружена невысокой стеной, выполнявшей роль ограждения, и выходила на небольшие тропинки. — А можно ли попасть из одной комнаты в другую снаружи? — спросила Йорданка. — Да, и это очень приятные прогулки. Нужно только следовать указателям, чтобы понять, по какой тропинке идти. — Ни малейшего риска заблудиться, — добавил Гарри сладким голосом. — Везде есть указатели. Флер даже не стала отвечать. Крам сдерживал смех, а его жена уставилась на обоих мужчин. Они начали свою экскурсию с полей для квиддича. Те выглядели вполне стандартно издалека, хотя никто этого не заметил. Затем последовал долгий и скучный урок о магическом пелоте, который, по словам Флер, был интереснее маггловского. Но даже Йорданке пришлось скрывать зевоту после пятнадцати минут технических объяснений. Потом Флер показала им, что скрывается за дверью в коридорах Дома животных: загоны для единорогов, бухта для плавания с русалками, конюшни для абраксанов — огромных крылатых лошадей, и, наконец, большой вольер, в котором казалось непрерывно двигались золотые молнии. Приблизившись, Гарри узнал в них по своему экземпляру книги «Квиддич сквозь века» золотых виверн — птиц, которые вдохновили создателя «Золотого Снитча». Он восхищенно следил за их изящными арабесками, заставившими его воскликнуть: — Это прекрасно! Даже улыбка Флер не смогла смягчить его изумление. Оба болгарина молча наблюдали за птицами, их руки сцепились, будто они хотели разделить свои впечатления друг с другом. Визит завершился на высокой ноте, когда они вернулись через арки администрации и кабинета директрисы в кабинет мадам Максим, которая вручила им портключи для возвращения домой. Покидая этот прекрасный замок, Гарри пообещал себе, что обязательно вернется сюда с Джинни, чтобы и она смогла насладиться этим великолепием.