Узник

      Разбив решетки металлической двери, которая преграждала путь в подземелья зиндана, группа воинов зашла в темный коридор. Спустя некоторое время из коридора потянулась вереница узников. Все они были сильно истощены и годами не видели солнечного света. Узники шли медленно, жмурясь от палящего солнца. На многих из них, помимо лохмотьев грязной одежды, висели цепи и кандалы.       Колонна живых мертвецов медленно двигалась по обезлюдевшей узкой улице. В этой колонне, звеня кандалами, волочился юноша, сильно исхудавший. Он был небольшого роста и его бледное лицо с впавшими щеками с усталым безразличием наблюдало молчаливую картину смерти и упадка.       «Почему они не убили нас? Куда они нас ведут?» — эти мысли не давали ему покоя.       Выйдя за городскую стену, уцелевшие изнеможденные узники узрели полную картину случившегося. Десятки тысяч людей заполнили равнину. Каменные стены города были сильно повреждены, а неподалеку от них, в вырытых ямах, лежали многочисленные трупы.       Только теперь юноша понял, почему город опустел. Теперь он, как и многие другие жители, закончит свою жизнь здесь. Эта мысль успокоила его, и он смиренно двигался туда, куда приказывали новые хозяева города – монголы.       Юноша, находясь в полузабытье, не заметил, как очередь в колонне дошла до него. Два монгола, громко выругавшись на непонятном языке, толкнули его вперед. Третий грубо подхватил его за хилые руки.       — Что уметь делать? — строго спросил чужак у юноши на неродном для себя языке, внимательно рассматривая его ладони.       Юноша, не в силах что-либо ответить, упал на колени и пальцем стал медленно чертить линии на песке — сначала квадрат, затем внутри него справа налево прямые линии. К монголам, склонившимся над юношей, подошел еще один – с кисточкой конских волос на шлеме. Он что-то объяснил подчиненным и те, громко смеясь, подняли юношу и повели его в противоположную сторону от ям, где людей забивали насмерть…       Открыв глаза, мужчина с седеющей аккуратной бородой повернулся на спину. Мельком осмотрев потолок юрты, он поднялся с ковра. Наскоро затянув пояс на своем длинном пестром халате и на ходу поправляя белый тюрбан на голове, мужчина вышел из юрты.       Солнце едва начинало подниматься над горизонтом, но в лагере уже кипела жизнь. Не обращая внимания на шум, который раздавался с разных сторон, мужчина, ускоряя шаг, направлялся к желтой юрте. Получив знак от караульных, днем и ночью охранявших территорию вокруг желтой юрты, он, не наступая на порог своими бархатными сапогами из верблюжьей кожи, зашел внутрь. Оказавшись внутри, мужчина мигом опустился на колени, уткнувшись лбом в медвежью шкуру, лежавшую у входа.       — Прости, что заставил тебя ждать, повелитель, под утро я немного задремал, больше такого не повторится — проговорил мужчина.       — Встань, Халид. Есть разговор — спокойно ответил голос.       Отозвавшийся на имя Халид поднял взгляд. Перед ним стоял Батый — хан Золотой Орды. Он был в парадном военном одеянии из яркой узорчатой ткани с многочисленными заклепками и металлическим нагрудником. Халид медленно поднялся. Батый отошел от низкого деревянного столика, на котором лежала карта, и присел на свой импровизированный походный трон.       — Как продвигается перевод тех рукописей, которые доставили в лагерь? — поинтересовался Батый.       — Я закончил с ними сегодня ночью, повелитель. Сведения в этих текстах поражают. Эти знания приумножат твои богатства.       — Замечательно, — довольно произнес Батый. — Тебе нужно закончить книгу о походе. Как ты умеешь — складно, красиво, и чтобы потомки гордились моими достижениями. Даю тебе два дня.       Батый был в приподнятом расположении духа.       — Позволь мне возразить, повелитель. Ты разрушил неприступные замки, десятки европейских племен пали под яростью твоих конных отрядов! Почему в час твоего триумфа я должен закончить книгу о твоих славных деяниях?       Батый поднялся и вновь направился к столу с картой.       — Сегодня ночью я получил весть, которая изменит все, — Батый бегло рассматривал карту. — Гонец из Каракорума сообщил, что два месяца назад скончался великий хан Угэдэй, поэтому придется прервать поход.       Халид неподвижно стоял напротив Батыя. Монгольский хан продолжал:       — Мои соперники сильны и влиятельны, они не отдадут власть в Каракоруме. Кроме того, они втайне желают присвоить земли, которые по праву рождения принадлежат мне. Едва ли в мире найдется войско, которое сможет противостоять единству потомков Угэдэя и Чагатая. Это единство нужно разрушить изнутри, но на это потребуется некоторое время, — загадочно произнес Батый и впился глазами в Халида. — Ты десять лет верно служил мне. Твой ум и навыки очень пригодятся мне в этом непростом деле. Вскоре ты отправишься на свою родину — в земли Улуса Чагатая.  Там ты будешь моими глазами и ушами. Я хочу знать все: чем живут, с кем общаются и что замышляют потомки Чагатая. Ты говорил мне, что там, откуда ты родом, старейшины завистливы и жестоки, а купцы продажны и беспринципны — что ж, я даю тебе полную свободу действий. Мне нужен хаос и недоверие в этих землях, — закончил свою речь Батый.       — Как прикажешь, повелитель, — ответил Халид.             Его темные глаза наполнились торжествующей жестокостью.