***
Она снова и снова пробегается по расплывчатым строчкам текста на листе бумаги. Буквы сливаются в одну, картина двоится. Всё из-за слёз, стоящих в глазах, бегущих по щекам. Её рука прижата ко рту в попытке заглушить её боль, заглушить страдание. Заглушить крик, который так и норовится вырваться со рта. Быть не может. Это всё злая шутка. Он сейчас войдёт в её палату, весело поприветствует, ярко улыбаясь, и поцелует в лоб. Но часы тикают, а его всё нет и нет. Она щипает себя за руку, чувствует неприятную боль, но не просыпается. Она надеялась, что это сон. Она плачет, прижимая руку к груди. Чувствует биение сердца. Это действительно его сердце? Он не мог так поступить. Это всё ошибка. Он действительно не мог сделать этого. Дверь палаты открывается и она в надежде увидеть его поднимает глаза. Но видит лишь его маму. Улыбающуюся самой мягкой и нежной улыбкой. Материнской. У них одинаковые улыбки и сверкающие щенячьи глаза. Это его черты лица, но это не он. И это говорит о многом. Она начинает плакать ещё сильнее, со всех сил прижимая руку ко рту. — Тише-тише, детка. — женщина тут же оказывается возле неё, садится на постель и прижимает к своему телу. Сонми хватается руками за заднюю часть её кофты, утыкаясь носом в её плечо. — Тебе нельзя много двигаться. Со швами нужно быть осторожной. — она гладит Сонми по спине, успокаивает. Девушка и слова сказать не может, потому что воздуха не хватает. Она пытается дышать, но выходит только бесконечно захлёбываться слезами, пока в руке со всей силы сжимает его письмо. — Ну-ну... Тише, всё хорошо. — Не хорошо. — она кусает нижнюю губу, в попытке успокоиться. Почему его мама такая спокойная? Её сына больше нет, а она говорит, что всё хорошо. Это бред! Чхве отодвигается, вытирает слёзы, но те не прекращаются. Она пытается дышать ровно, потому что многое нужно узнать. Нужно понять, почему так произошло. Какие основания, какие весомые аргументы и оправдания. Почему он так поступил. Почему не сказал. Почему родители не остановили его — своего любимого младшего сына? Кое-как выходит прийти в чувство, вдохнуть полной грудью. — Почему не остановили? Ты ведь это хочешь спросить? — женщина улыбается горько. В ответ Сонми смотрит заплаканными, красными глазами и молчит. Её взгляд пустой. Холодный. И света в нём больше нет. Её глаза больше не сияют, потому что именно Джейк был причиной её счастья и яркости. Теперь всё кажется тусклым, холодным и бессмысленным. — Потому что есть что-то выше наших родительских чувств. Все попытки были бы тщетны. Именно поэтому мы не препятствовали. Он — мой сын. И я принимаю все его желания. Он хотел спасти тебя — он это сделал. Он был счастлив, отдавая тебе своё сердце. Кто я такая, чтобы препятствовать? — Мама! Вы — его мама! Вы должны были отговорить его! Я не имею права на его сердце! Его сердце должно было биться в его груди, а не моей. — глаза снова щиплет от подступающих слез. Женщина на это лишь мягко улыбается, гладит Сонми по щеке, вытирая мокрые дорожки. — Именно потому, что я мама, я дала ему то, что он хотел — право выбора. И его выбор был один. — Нет, так не должно было быть! — она закрывает лицо руками. — Он слишком сильно любил тебя. Больше, чем себя. Он хотел, чтобы ты жила. — женщина гладит её по голове. — Почему... — Потому что любовь и есть тем самым высшим чувством. Как его мать, я горжусь тем, что он мой сын. Что я родила такого человека, воспитала. Я горжусь тем, что он отдал тебе свое сердце, дал ещё один шанс на жизнь. Я считаю, это прекрасно. Чхве ощущает жгучее чувство в груди. Сердце. Сердце, которое билось до этого в груди Шим Джейка, её возлюбленного, теперь отчётливо бьётся в её груди, качает кровь, согревает тело. Она хватается одной рукой за грудь, сердце стучит сильно, быстро. Она чувствует это своей ладонью, пальцами. Это одновременно самое прекрасное и ужасное чувство на свете. Она хотела жить. Но не такой ценой. Не ценой его жизни. Что теперь? Как теперь жить дальше? — Сонми, послушай. — мама Джейка касается её плеча, заставляя посмотреть на неё. — С этим просто придётся смириться. Принять. — Вы не должны это говорить так легко и просто... — Но я говорю. — Почему? — Потому что мой сын будет жить, пока жива я, его брат и папа, пока живы его друзья. Пока жива ты. Человек живёт, пока о нём помнят. И мы будем помнить, потому что он пустил свои корни в наши сердца и головы. В наши души. Воспоминания — всё, что у нас осталось. Он хотел всем нам счастья. Особенно тебе, Сонми. Прими это. Это было последним его желанием. — женщина мягко улыбается. — Наша семья всегда будет поддерживать тебя, потому что ты стала её частью после того, как Джеюн связал свою жизнь с тобой. Сонми отворачивает голову в сторону окна, сдерживает слёзы. — Скоро придут твои родители и Ёнджун. Отдыхай. — она целует Чхве в лоб, как это делал Джейк, и уходит. От теплого поцелуя её губ остаётся след на лбу. Это так похоже на Джейка. Сонми касается влажного следа кончиками пальцев и прижимает руку с письмом к сердцу, снова плача. В это не хочется верить. Она аккуратно ложится на постель, пока слёзы скатываются по вискам. Вскоре действительно приходит её семья, окутывая любовью и заботой. Сонми плачет в объятиях матери, уткнувшись в её волосы, чувствуя запах дома, пока женщина плачет вместе с ней, а сзади сидит отец и гладит по спине. — Ма-ам.. — Я знаю, родная, я знаю. Тебе больно, очень больно. Моя маленькая. — женщина гладит её по волосам. Ёнджун, стоящий поодаль, сдерживает слёзы, смотря на младшую сестру в объятиях родителей. Он на ментальном уровне чувствует всю боль Сонми, и его сердце разрывается на части. Вскоре родители оставили детей наедине, потому что знали, что им обоим это нужно. Сонми вдыхает воздух полной грудью, голова разболелась. Ёнджун садится у ног, гладит по ним через больничную простынь. — Почему всё сложилось именно так? — Наверное, такова судьба? Девушка не смотрит в сторону брата, она вытирает мокрые щёки руками. — Вы ведь все знали об этом? Давали своё согласие? — Да, Сонми. Об этом знал каждый. Он сказал это всем. — И никто из вас мне ничего не сказал. — Да, никто не сказал. Потому что он просил. — Он просил... И как мне теперь быть? — она посмотрела на старшего брата. — Жить дальше. Это должно быть не только его желание, но и твоё. Поначалу будет сложно, больно. И, поверь, боль от утраты никогда не уйдёт. — Успокоил. Ёнджун подсаживается ближе, берёт в свои руки ладони Сонми, гладит по костяшкам, разминает пальцы, согревает. — Она утихнет. Боль. Потому что наш организм имеет такое свойство. Раны, в конечном итоге, заживают. Но шрамы остаются напоминанием. И телесные, и душевные. Ты, как и я, как и все остальные, ничего не можем изменить, кроме того, как жить дальше. Чхве кусает нижнюю губу, смотря на то, как пальцы брата гладят её руки. — Ради себя, Ми. Прожить эту жизнь за себя и за Джейка, но ради себя. Тебе все говорят, что он хотел бы этого, а я тебе скажу, что ты должна хотеть этого. Если ты будешь счастлива — счастлив был бы и он. Она поднимает взгляд на Ёнджуна. Слёз больше не осталось, но жгучая боль не пошла. И не пройдёт никогда. — Как я могу быть счастлива, когда его больше не будет рядом? Ёнджун дарит мягкую улыбку и прижимает сестру к своей широкой, тёплой груди. Его руки, словно ветви дерева, окутывают её со всех сторон в надеждой кокон. Прячут. Оберегают. Он — опора. — Нужно время, чтобы научиться, привыкнуть. Твоя жизнь не закончилась, а только началась. Прекрасный повод начать всё с чистого листа. — его ладони тёплые, большие. Приятно ощущать его объятия всем своим телом. Возможно, именно Ёнджун является самым надёжным человеком в её жизни. Потому что он не бросает пыль в глаза, не говорит красивые слова, чтобы успокоить. Он говорит, что видит, что думает. Он всегда на её стороне. Прячет её за своей спиной, подставляя своё тело под пули, дабы спасти. Подставляет своё плечо, когда она нуждается в этом. Протягивает руку, когда падает. — Я говорю начать всё с чистого листа, но в твоей книге есть начало. Чистый лист — не новая жизнь, а лишь новая глава. Не забывай о прошлом, не избегай его. Потому что без него не было бы тебя здесь и сейчас. — Да. — её голова устало опускается на его плечо. Хочется уснуть длинным сном, а когда снова проснётся — увидеть живого Джейка, улыбающегося и весёлого. Но когда она проснётся — увидит лишь пустую палату, а на тумбе рядом будет лежать скомканный лист бумаги с зловещим текстом, подтверждающим то, что Джеюна больше не будет рядом.***
Она никогда не была так счастлива прежде. Прекрасные новости, которые сказал ей врач — нашёлся донор и она может готовиться к операции. — Джеюн-и! — она счастливо забегает в их общую квартиру, в попыхах снимает обувь, пока Шим заинтересовано выглядывает с их спальни. —Что стряслось? Сонми напрыгивет на него с объятиями, а он обнимает в ответ, улыбаясь. — Нашли! Нашли донора! Мне сделают операцию, представляешь? — она смотрит на него, немного отодвигаясь, чтобы встретиться глазами и улыбнуться. — Отличные новости! Я очень счастлив! — он выглядит приятно удивлённым. — Я представить себе этого не могу... Это просто замечательно! — И правда. И на когда запланирована операция? — В пятницу. — Через три дня. Отлично! Чем раньше — тем лучше, да? — он щипает за щеку и улыбается. Отличный из него актёр получился. Получился бы.***
Осознание, что Джейка нет в живых приходит тогда, когда он не навещает её в больнице. А подтверждением становится пустая квартира, встречающая её безжизненным запахом. Одеколон Джейка выветрился. Здесь не пахнет вообще никак. Она делает глубокий вдох, чтобы хоть чуточку почувствовать его запах, а в итоге пахнет только свежестью. Квартира на постоянной основе проветривалась: то родители Сонми зайдут, то родители Джейка. Когда-никогда заходил и Ёнджун со своей девушкой, протирали пыль, поливали вазоны. За квартирой ухаживали, пока законная хозяйка не выписалась с больницы и не вернулась. А законный хозяин больше не переступит порог. Она исследует квартиру, до последнего надеется найти здесь Шима. Который искусно прячется, поджидает её, а потом обнимет, поцелует, и улыбнётся своей улыбкой, которая осталась только в её голове воспоминанием. Её руки трясутся, когда она касается ручки двери в их спальню, и неуверенно, мучительно медленно открывает. Пусто. То есть совсем. Новая постель, на прикроватных тумбах нет ни его чашки с водой, ни книги, которую он читал перед сном. Она делает несколько шагов, останавливаясь посреди помещения, осматривается. На стуле возле окна не висит его рубашка, а на подоконнике нет его коробки с всякими безделушками, хранящими память. На рабочем столе нет его одеколона и ещё стопки книг. Он их покупал и покупал, но почти никогда не читал. Времени не было. Но она находит на столе кое-что другое. Лист бумаги, на котором написано: «Для Сонми» Его почерк. Рядом лежит коробочка, Сонми не спешит её открывать, сначала читает записку. Она хватается за это письмо как за спасательный круг, чуть равновесие не теряет, когда раскрывает сложенный лист.***
Привет, любимая. Как добралась домой? Всё хорошо? О тебе хорошо позаботились, пока ты проходила реабилитацию? Ты хорошо себя чувствуешь? Как***
Она прекращает читать и тут же заглядывает в шкаф, роется в нём, вытаскивает одежду. Но ни одной футболки Шима не нашла. Ни штанов, ни кофт. Ни забавных разноцветных носков и разными мультяшными персонажами, которые он любил таскать постоянно. — Он издевается... — она прижимает свободную руку ко рту, приглушая свой плачь. Не верит. — Как ты мог... Джейк... —она закрывает глаза, пока по её щекам бегут слёзы, садится на кровать. Она пробегается заплывшим от слёз взглядом по комнате, пытается ухватиться глазами хоть за что-то, что принадлежало бы парню. Но ничего. Его друзья постарались. Наверно, это был Сонхун, который знает его как свои все двадцать пальцев. Который знал обо всём. И был в этой квартире чуть ли не каждый день. Сонхун, который был их общим другом. От Джейка ничего не осталось. Ни одежды, ни пледа, в который он постоянно укутывался, заходя ночью на балкон. Ни запаха. Она подрывается и спешит в гостиную, останавливается перед диваном. Плюшевой выдры тоже нет. Игрушка, которую он подарил ей на первом свидании. Когда они были ещё юными и незрелыми. Всё, что олицетворяло Шим Джеюна испарилось, словно этих вещей и его самого никогда не существовало. Словно она придумала его себе и сошла с ума. Она снова смотрит в письмо, продолжая читать.***
Сонми, любимая, не ставь крест. На своей жизни. На себе. У тебя вся жизнь впереди. Такая длинная, переполненная эмоциями и яркими моментами. Не останавливайся. Иди вперёд. Изучай, узнавай, учись, набирайся опыта, делай ошибки, поступай, как говорит сердце. И разум. Всё важно. Ты слишком рациональная, всегда взвешиваешь, анализируешь. Это не плохо, но про сердце не забывай. Его желания тоже важны. Я люблю тебя, милая. Настолько сильно, что положил бы горы к своим ногам, что изучил неизведанный остров и назвал бы в твою честь. Что сам бы поклонился перед тобой, как перед Богиней. Был бы твоим верным щенком. Я бы хотел когда-то сделать тебя своей женой, сделать тебя счастливой и любимой. Но сама понимаешь... Возможно, если теория квантового бессмертия действительна, а Вселенная бесконечна, то где-то в параллельной Вселенной мы всё таки сыграли свадьбу и я лично надел на тебя это кольцо. Не носи это кольцо на безымянном пальце, думаю, это принесёт несчастье. Но можешь носить его на любом другом, как украшение. Пожалуйста, живи счастливо и ярко. Долго, до самой старости. Это моё последнее письмо. Избавься от него, как только прочтёшь. Не храни. Потому что я тебя знаю. Я люблю тебя. Навеки твой Джеюн-и~***
Сонми улыбается сквозь слёзы. Его слова, написанные не очень аккуратным почерком, переполнены теплом. Письмо заставляет плакать и улыбаться одновременно. А в коробочке действительно лежит кольцо. Красивое, нежное, аккуратное. С переливающимися на свету камнями. Она кусает нижнюю губу, прячет кольцо обратно в коробочку и сглатывает вязкую слюну. Ей бы хотелось, чтобы в один прекрасный день он сделал ей предложение руки и сердца и она, конечно же, ответила бы заветное, четкое и ясное «Да». Но этому не суждено случиться больше. В дверь звонят и она идёт туда на ватных ногах, вся заплаканная, сжимающая письмо в руке. Стоит ей открыть дверь, как перед ней стоит Сонхун, улыбается мягкой и тоскливой улыбкой, а потом протягивает ей изо спины ту самую плюшевую выдру. — Привет. Он просил меня избавиться от игрушки, но рука не поднялась, зная, как она дорога тебе. Сонми берёт мягкую выдру в руки, рассматривает её. Принюхивается. Но она не пахнет Джеюном больше. Лишь стиральным порошком. — Я постирал её. Прости. Она мотает головой в стороны, а потом улыбается краешками губ, смотря на игрушку. — Как ты себя чувствуешь? Сонми отходит в сторону, пропуская Сонхуна внутрь квартиры. Негостеприимно держать его в пороге. — Мне лучше. Он разувается, хмурится. — Не ври, пожалуйста. Я пришёл сюда, чтобы поддержать тебя и выслушать, а не для того, чтобы ты говорила заученную фразу. — он проходит вперёд на кухню. — В больнице, когда тебя навестили все друзья и ты ответила, что всё не так уж и плохо, я промолчал. Но теперь здесь нет никого лишнего. — он ставит чайник, достаёт чай и поворачивается к ней. Он орудует на кухне, словно он хозяин, а она гостья. Но это привычно. Пак никогда не стеснялся и вёл себя открыто и свободно в их с Джейком квартире. Делал, что хотел. Хотел есть — пошёл сам себе приготовил или нагрел. Хотел чая — пошёл и сделал его, перед этим спросив будет ли кто-то ещё. Был период, когда он жил у них почти месяц. Поругался с родителями. В знак благодарности всегда старался принести какие-то продукты в дом к друзьям или убирался в квартире. Сонми вздыхает и опускает голову, смотрит на свою руку, в которой сжимает письмо. Выдру она положила на её законное место на диване в гостиной, перед тем как следом зайти за Сонхуном на кухню. — Я не знаю, Хун. Парень подходит ближе, аккуратно берет из руки Сонми листок. Не читает, но знает, что там написано и от кого письмо. — Я не нашла письмо Джейка, которое мне отдали в больнице. — она смотрит на письмо в руках Сонхуна. — Я знаю. Прости, это я его забрал, а потом выбросил. — Сонми поднимает на него пустой взгляд. — Я знаю, что ты бы не решилась избавиться от него. Хранила бы. Перечитывала. Это делало бы тебе больно. Она смотрит ему в глаза, а потом отводит взгляд, поджимая губы. — Это я тоже заберу. Ладно? — он прячет листок в свой карман джинсов. Чхве неуверенно кивает и Пак обнимает её, кладёт её голову себе на плечо, а сам гладит её по спине. Сонми сжимает его футболку в руках и сильнее прижимается к нему, чувствуя такую сильную необходимость просто положиться на него. Почувствовать опору и поддержку. Почувствовать, что она может расслабиться и довериться. Сонхун — олицетворение понимания, спокойствия, надёжности и силы. Человек, который до конца будет на её стороне. Который будет рядом в самые тёмные времена и не побоится взять её на руки, отнести в надёжное и укромное место, если у неё не останется больше сил. — Как ты держишься? — шепчет ему в шею, сдерживая слёзы. — На последней тонкой ниточке. — он гладит её по голове. — Всем тяжело и больно. Всем тем, кто был с ним знаком. Особенно тяжело его семье и тебе. И я прекрасно понимаю. Но какой у нас выбор, кроме как стараться идти дальше? Ты знаешь его. Он бы ругался и злился, если бы увидел что мы унываем и поддаёмся желанию сдаться. Он такой страшный, когда злой, поэтому гневать его не очень хочу. Сонми тихо смеётся, пока Сонхун улыбается. А потом по её щекам бегут слёзы. Горячие, обжигающие, щиплющие кожу и глаза. Болезненные и неприятные. Горькие. Сонхун не успокаивает. Не говорит не плакать. Пак даёт ей выплакаться. То, что все пытались до этого в ней утихомирить, он этому даёт волю и свободу. Даёт ей возможность чувствовать. Как сердце бьётся, как боль разливается в груди, словно вино из разбитого бокала. Как голова болит, а к горлу подступает ком. Такой неприятный, словно из острых иголок. Он понимает и принимает. Не останавливает.***
Сердце Джейка было действительно большим, искренним, добрым и здоровым. Сонми больше не мучали боли. Его сердце хорошо справлялась с качанием крови, поэтому тело тоже больше не было холодным. Из-за своего сердца она страдала: её руки и ноги всегда были холодными и согреть их было сложно, в груди болело и кололо. Теперь тепло, словно это Джейк её согревает. Джеюн отдал своё сердце, не жалея и не беспокоясь ни о чём, — оно в надёжных руках, ведь Сонми не предаст, сохранит его сердце навсегда, будет оберегать и охранять. Шим был миролюбивым и человечным. Искренним и добрым. Всегда помогал чем мог и вызывал улыбки на лице у окружающих. Излучал позитивную энергию. Он написал ей, что оно способно любить. Это так. Сонми любит. Свою жизнь, животных, природу, хобби, свою семью и друзей. Она любит его. Она не может полюбить кого-то другого. Предана ему. Идёт время, проходят года. А она не любит никого, кроме него. Помнит его, словно он всё ещё рядом. Помнит его поцелуи и прикосновения, помнит объятья и щенячьи глаза. Помнит самую тёплую и искреннюю улыбку. Помнит, как он обнимал её во сне, целовал в шею. Он, кажется, завладел всем её телом. Исследовал каждый сантиметр своими руками и губами. Каждый участок кожи принадлежал ему — а он касался, целовал, любил. Она не может забыть и не хочет. Она завела себе щенка. Ей хочется дарить любовь и получать в ответ, но не с парнем. Животного ей хватает. Она взяла золотистого ретривера с приюта, который был уж очень сильно похож на Джейка. Он оказался там, потому что прошлые хозяева не смогли о нём позаботиться. Теперь Сонми дарит ему любовь, и получает её от него взамен, когда он утыкается своим мокрым носом в её ладонь, или когда будит, облизывая лицо, или когда лает, когда она возвращается домой с работы.