big problems

Казалось, ещё немного и противное чавканье станет тем звуком, к которому можно уже и привыкнуть. Казалось, ещё немного и тошнотворный вкус сырого мяса на языке перестанет так сильно обжигать горло. Казалось, ещё немного и всё это вскоре закончится. Закончится... Что бы не происходило, всегда было лишь одно утешение — скоро всё закончится. Подобно чипу, выжженому в черепе, постоянно напоминающему о том, что рано или поздно столь ужасная рутина подойдёт к концу. Хару ненавидел это. Аки знал, что для него подобная повседневная жизнь равна пытке, но также он знал, что ничего более с этим поделать не может. Он знал, что когда-нибудь всё это подойдёт к своему собственному концу; знал, что рано или поздно это наступит. Однако для него и так было очевидным то, что этот конец не понравится Хару. Из раза в раз каждый подобный кусочек свежего "лакомства" доводил его до изнеможения. Если остановиться сейчас, то всё будет напрасно. Возможно, не будь Аки идиотом, всё могло бы обернуться не так. Но какой в этом теперь смысл, раз он самовольно запустил таймер самоуничтожения? И лишь иногда, стоя перед зеркалом, глядя на более потрёпанную версию себя, он мог задаваться явно несуразным в подобном положении вопросом: „Почему всё сложилось именно так?” В этот раз всё зашло слишком далеко настолько, что отменять что-либо будет равно самоубийству. Финал не обязан быть хорошим, не обязан быть и плохим, ведь всё-таки, как не погляди, мир никогда не следовал чёрно-белым правилам. Только почему на душе до сих пор так тоскливо? Почему сожаление, скапливаемое на протяжении такого долгого времени так и не может уйти вместе с тем противным куском мяса, в который превратилась его собственная нога? И хотелось бы снова и снова повторять „Мне жаль” или „Прости меня”, вот только теперь это не имеет смысла. В глубине души он знает, каков будет конец. Он по-настоящему сожалеет о содеянном, но ничего не способен с этим сделать. И даже тогда, лежа посреди дороги подобно тряпичной кукле, сломя голову и пытаясь протянуть единственную руку вперёд, он будет думать лишь о спасении второго. Содрогаясь от боли и горечи сожалений, глотая солёные капли и задыхаясь от собственных криков, он будет считать, что всё это время был слишком эгоистичен. Ведь его тело всегда двигается к тем, кто всегда был близок ему, но оно замрёт, если ему самому будет угрожать мучительная смерть. Ведь после стольких ошибок, стольких провалов и вреда, принесённого им, Маэно никогда не сможет простить себя.