Провинившийся.

Он снова, снова бормочет, тихо, почти бессвязно, словно обезумевший. Вкладывает себя в каждое слово, отдаётся с каждым звуком, слетающим с бледных губ. Обращает взор в небеса, пытаясь сквозь грязный потолок хоть на секунду увидеть их синеву. Он провинился. Он провинился, он провинился. Его бледное тело начинает дрожать, в голос закрадывается отчаяние. Но не безнадёжность. Нет. Никогда. Он верит. С верой есть надежда. Всегда. А он верный. И будет верить до конца. Хочет кричать, плакать, но он лишь молит. Он не помнит. Ничего не помнит. Не думает. Нельзя. Он молит. О пощаде. Прощении. Он будет молить. Пока не заслужит прощение. Он обязательно заслужит прощение. Он просто делал то, что должен был. И вот он возвращается. Снова и снова. И снова, и снова, и снова. Его хватают, больно, больно. Темно. Забвение. Он едва жив. За что, за что, за что, за что. Почему, почему, почему, почему. Ответь же, милосердный, ответь же, пока он всё же кричит, лёгкие словно наполняются горячим песком, а он кричит, бьётся раненым, испуганным животным, молит, нет, умоляет, умоляет простить, пока голос не срывается, пока он не теряет возможность дышать, пока он не теряется сам, снова, снова погружаюсь в тишину безразличия. Только шелест, шипение. Словно смех. Неискренний, холодный, краткий. Надменный. Давящий сильнее тишины. И, не выдержав, он снова бормочет. Не терять веры. Змей над ним смеётся, упивается его отчаянием и горем. Нет никакой веры. Она пропала, вместе с Габриэлем в тот же час, что имя его перестало ему принадлежать. В тот же час, что лицо его перестало являться его собственным. “Ты мёртв, ты мёртв для Него” - шепчет змея, обвиваясь вокруг шеи, и яд сочится, сочится с его уст, и архангел поглощает, парализует себя, наконец затихая, теряя блеск очей, давясь, давясь, но поглощая предложенную отраву, ведь ему большего не остаётся. Ведь его не слышит никто, кроме соблазнителя. Ты знаешь, в чём провинился. Ты знаешь, чем заслужил. Мои ноги закованы в цепи которые с каждым шагом всё тяжелее. Бескрайние пески станут моей могилой. И наследием моим станет моя глупость. Если есть Господь… Прошу, спаси меня.