Скажи, волче, ответь, отче

Фролов задал ритм. Пара ударов палочками, и раздались, разлились первые звуки песни. Нежно запела флейта, и одновременно Сергей ударил по струнам. Движения выверенные, точные. Но не автоматические, ни в коем случае. Сергей никогда не исполнял свою партию механически и заучено, как робот. Особенно сейчас, особенно на сцене. Флейта мягко уступила место вокалу Натальи. Глубоким мягким альтом зазвучали строки: — «Не по руке крыло, не по делам слова. Сказочно повезло — я тебя позвала…» Сергей полностью растворился в её голосе и своей игре. Они исполняли «Царевича» много раз, и он ещё ни разу не успел надоесть. Да и как, когда в песне слышишь самого себя? — «Скажи, волче, ответь, отче, чего злого она хочет? Зачем гонит меня зверем, ах как я верил ей — а больше не верю.» Чего ты хочешь, моя королевна? Сам бы рад спросить, хоть у волка серого, хоть у царя-отца. А тебе я верю уже давно. Всегда верил. Проигрыш звучит птичьими трелями в лесной чаще. Сергей отдается музыке без остатка. Она и так поёт в его голове, и собственный голос кажется ему осторожным отголоском голоса Натальи. Так правильно, так они дополняют друг друга. Ведь не может же Царевич затмить Жар-Птицу? — «Не по руке крыло, слышится волчий вой. Сказочно повезло, — я говорю с тобой». Голос идет прямо из её груди, глубже сердца. Она готова делиться песнями со всем миром и мир слушает её взахлёб. Сергей смотрит и видит себя. Он в алом кафтане, расшитом золотом и каменьями, светлые волосы выбиваются из-под такой же богато украшенной шапки. Наталья же птица небывалой красоты, золотом сверкает её оперение. — «Нет никаких преград, хочешь, летим с тобой? Только, смотрю не рад счастью Царевич мой…» Полетел бы я с ней и в ненастье, и за тридевять земель, да только какое же это счастье? Несбыточное, будто сон. — «Скажи, волче, ответь, отче, чего злого она хочет?» — собственный голос на бэк-вокале зазвучал громче и эмоциональнее чем обычно, будто и впрямь желая услышать ответ. Ничего. В зале никто не заметит. — «Скажи, небо, гроза с градом, куда рваться и что мне надо?! — казалось, все невысказанные чувства вылились в этом вопросе. Пальцы сильнее ударили по струнам, отчего их сразило короткой вспышкой боли. — «Зачем я открыл клети, ответь, потому что она… Она не ответит…» Сергей украдкой бросает взгляд на женщину. Едва заметная улыбка трогает его губы, и в этот момент переход к куплету получается особенно виртуозным. Повезло мне сказочно, моя королевна. Даже если не по руке мне крыло, и не по делам слова. Позови меня, я обернусь соколом и серым волком, вмиг окажусь рядом. — «Не удержать никак, мудрый Царевич мой. Что ж ты такой дурной… Что ж не позвал с собой…?» Сергею чудится скрытое сожаление в этом вопросе. И теперь говорит уже не он, а Наталья. Неужто спрашивает о том, о чем спрашивал сам себя музыкант? Отчего не сказал, не подал руки? Улетела Жар-Птица, оставив Царевича ни с чем. Наталья оборачивается на последних словах припева. Взгляд тёплый, лучистый. Сергей вернул ей эту теплоту, слегка качнув головой. Последние аккорды самые болезненные, их уговариваешь длиться подольше, но и они, как назло, со временем затихают. Царевич не отпустил Жар-Птицу. Она осталась с ним по доброй воле, и вела за собой, указывая Царевичу путь светом своего оперения.