A Clash of Wills

      Сладкий и пьянящий. Густой и тёплый. Аромат вишни и пепла наполняет комнату. Она закрывает глаза и делает глубокий вдох, чувствуя, как стресс, депрессия и страх постепенно уходят. Она чувствует, как длинные сильные руки обхватывают её, притягивая к крепкой груди, чьё сердцебиение учащённо бьётся у её щеки, и удивляется, как ему удаётся сохранять такое спокойное выражение лица, когда он явно чувствует совсем другое.       И уже не в первый раз она с горечью подумала, что этот чёртов лысый всегда, всегда должен вести себя так спокойно.       Он зовёт её по имени своим глубоким, звучным, сексуальным голосом, и она удивляется, как смогла прожить в Токио без него.       Так много слов осталось непроизнесёнными между ними, потому что они прекрасно понимали, что это значит.       Она наблюдает за ним, стоя у дверей поезда, мысленно желая, чтобы он последовал за ней. Она знает, что за тёмными стёклами очков он наблюдает за ней, желая, чтобы она осталась.       Они оба знают, что её гордость победит. Но поскольку он хочет, чтобы она сама сделала выбор, он ждёт, когда она подчинится, зная, что это тщетная надежда.       Поезд вот-вот отправится, и он сдаётся.       — Не уходи, — говорит он ей. И понимает, что никогда прежде не поступал так смело. Он пытается компенсировать ущерб, который сам же и нанёс, и добавляет неубедительно. — Ты же знаешь, что это только сделает тебя одинокой.       Она понимает, что он наконец-то проявил слабость к ней и в кои-то веки позволяет своей гордости немного смириться.       — Тогда пойдём со мной! — кричит она в ответ. — В Токио есть много других юридических фирм!       И хотя она удивлена нотками отчаяния, прозвучавшими в её голосе, она сжимает кулаки, злясь на себя за то, что нуждается в нём, страдает по нему.       Но её слова лишь заставляют его ещё больше упрямиться. Потому что ему надоело постоянно подчиняться её прихотям. Это стало слишком утомительно — постоянно уступать.       Потому что ему нужно было, чтобы она выбрала его. Ему нужно было знать, что он достоин большего, чем её гордость. Дороже, чем бросивший её любовник. Ценнее, чем мечта, ради которой она готова пожертвовать всем.       Он знает, что лежит между ними. Так же, как и она.       И с убийственным спокойствием в голосе он отводит взгляд, словно разочарованный её словами:       — Здесь тоже есть места, где ты можешь петь.       Она смотрит на него с потрясённым, недоверчивым выражением на лице, когда дверь захлопывается. Он возвращает взгляд на неё, и его тёмные очки скрывают те эмоции, которые он не хотел, чтобы кто-то увидел за этими тёмными тонированными стёклами.       «Но в нашем родном городе нет Токио Доум, — думает она, оцепенев. — Нет Будокана».       Она прижимает руку к стеклянному окошку в дверях, глядя, как он наблюдает за ней, как поезд удаляется, пока она не выдерживает.       Она опускается на пол, не в силах остановить слёзы, которые начинают течь из её глаз, и она внутренне кричит от отчаяния.       Потому что, несмотря на свою зрелость, в конце концов, он так и не понял её.