Спасение от жары или рассвет над водой

Июль принёс с собой небывалую жару. Асфальт практически плавился, и коммунальная техника работала на износ, обливая дороги и не успевших отпрыгнуть людей мыльной водой. "Сочи с доставкой на дом", — шутил Игорь Гром. Мелкий утренний дождик, хоть и привел горожан в чувство и порадовал их недолгой радугой, не помог, и вскоре от маленькой тучки, принёсшей его, не осталось и следа. Такая погода была нечастым гостем в Петербурге. Солнце, нещадно выжигающее улицы, больше не пряталось даже за крохотными облачками, а белые ночи не оставляли надежды на вечернюю прохладу. Люди, и без того обычно неспешные, теперь и вовсе были похожи на сонных мух. И даже от воды перестало тянуть привычной прохладой. Сфинксы, которые всегда несколько ёжелись от попадающего на них невского ветра, словно вернулись обратно на родину и наконец-то могли вдоволь прогреться под непривычным солнцем. Многочисленные каналы словно пересохли, пытаясь отдать городу остатки влаги. Катера и лодки если и выходили в надежде покатать любопытных туристов, то шли по ним медленно, словно через силу. Город, который всегда почему-то напоминал Юле крем-брюле, теперь имел вкус подтаявшего мороженого, отчего ей хотелось устало хмуриться. Светлые глаза, которые так любил Игорь, заставляли её чихать от каждого попадающего в них излишне яркого луча и раздражённо шипеть, когда от яркости было не рассмотреть улицы, а тёмные очки не вписывались в выбранный образ. Пчёлкина медленно "умирала", лёжа под недавно установленным кондиционером. Ей было страшно думать о Громе, которому установка этой чудо-техники не светила. Даже преступники попрятались в тень, и, кроме старых расследований в Главном Управлении Полиции Санкт-Петербурга, ничего не происходило. Майор Гром медленно плавился от жары и скуки. В короткий обеденный перерыв ноги сами привели его к знакомой палатке. Однако в небольшом дворе, скрытом от любого ветерка, жара казалось совсем нестерпимой. Со вздохом погладив тяжело развалившуюся в узкой тени ларька собаку, Игорь поспешил выйти на широкую улицу. Подставляя лицо под потоки воздуха от проезжающих мимо машин и ловя любое колебание воздуха, Гром добрался до ближайшей кофейни. Заходить туда ему откровенно не хотелось, но небольшая надпись на стеклянной двери, заявляющая, что внутри работает кондиционер, приняла решение практически за него. Внутри оказалось ожидаемо многолюдно и неожиданно прохладно, практически холодно. Гром повёл плечами, ощущая как по вспотевшей спине пробежал холодок, и даже несколько пожалел о том, что Юля не дала ему взять с собой куртку. Разговаривать с бариста было не то чтобы сложно, скорее необычно. Однако пять минут спустя он получил свой эспрессо. Сидя на высоком стуле, покрашенном под старину, Игорь искренне не понимал, почему не мог выпить точно такой же злосчастный кофе в Управлении. "Ладно, не такой же, но сути-то это не меняет!" — мысленно воскликнул он. Однако обещание, данное Пчёлкиной пару недель назад, заставляло исправно ходить на обеды. Радовало, что она хотя бы не складывает ему с собой контейнеры, как делали жёны его коллег. "Совсем бы расслабился", — говорил Гром. Наконец кофе был допит, а пластиковый стаканчик отправился в большую мусорку. От жары Игоря отделяла только тонкая стеклянная дверь. Он вздохнул и под тихий перелив звоночка вышел на улицу. На мгновение закружилась голова, но Гром не обратил на это внимания, направляясь обратно в Управление и мысленно завидуя Дубину, выбившему себе небольшой отпуск и отправившемуся на дачу к семье. Спустя пару часов, в течение которых Игорь усиленно пялился в монитор и с трудом делал вид, что работает, как, впрочем, и остальные его коллеги, пришла СМС от Юли. Не желая слушать отказы, она сообщала, что встретит его в конце рабочего дня. От этой её настойчивости всё ещё было несколько неловко. Казалось, это Гром должен быть упрямым и не переставать что-то для неё устраивать. Но Пчёлкиной было совершенно плевать на эти его размышления, и она не уставала придумывать что-то новое. Не всегда Игорь был в восторге от этих её "сюрпризов", но всегда в конце концов оставался доволен. Вот и в этот раз Юля задумала очередное "приключение" — как называл его про себя Гром — и не сочла нужным сообщить о том, куда, собственно, они направятся. Несмотря на неизвестность, Игорь был бы не против уйти прямо сейчас, но часы упрямо не хотели показывать восемнадцать часов вечера. Пришлось со вздохом вернуться к работе. К вечеру коллега, имя которого Гром, к собственному стыду, даже не помнил, сообщил, что приглашает всех в бар по случаю собственного дня рождения. С трудом отказавшись и поздравив парня шуршащей красной купюрой — за которой пришлось бежать в ближайший банкомат, потому что Пчёлкина упорно пыталась приучить его пользоваться банковскими картами и забирала всю крупную наличность из его карманов, — Гром, наконец, вышел на улицу. Все ещё страдая от жары, он огляделся, находя знакомую красную машину, и уверенно пошёл к ней. Стоило ему сесть, как на щеке оставил свой след быстрый поцелуй, а Пчёлкина, улыбнувшись, уже что-то щебетала. Пару раз медленно моргнув и тряхнув головой, Гром наконец прислушался к рассуждениям о том, что в такую погоду контент делать попросту не из чего. За разговорами о том, что Петербург давно не видел такой погоды и что даже ночью стоит непривычная духота, они ехали куда-то за город. Очень скоро привычные пейзажи сменились на сплошную стену хвойного леса, сужающегося в дорожную точку к горизонту, а негромко игравшую до этого музыку, не сговариваясь, заглушили. Хоть в Петербурге и стояли уверенные белые ночи, солнце всё же садилось, на несколько часов погружая город в относительную прохладу, которая, впрочем, не помогала. — Какого лешего?! — Юля стукнула по кондиционеру, когда он внезапно перестал холодить. Игорь, до этого плававший на границе дрёмы — "одним полушарием", как шутила Пчёлкина, — дёрнулся всем телом и непонимающе на неё посмотрел. — Я надеялась, что он полетит осенью, — расстроенно сказала она. В отсуствие контента её заработок сильно упал, а сезон отпусков не оставлял даже надежды взять несколько хоть сколько-нибудь приличных фриланс-заказов, которыми она спасалась прежде. Игорь хотел было предложить свою помощь, но вовремя вспомнил, что если и имел опыт ремонта машин, то тот был весьма сомнительным и не очень удачным. Всё, что ему оставалось, — пообещать профинансировать ремонт с ближайшей зарплаты. — Главное, чтобы остальное не накрылось, — ответила Пчёлкина. Гром согласно кивнул. Когда на горизонте задребезжали первые бледные лучи рассвета, Юля остановилась где-то на обочине. Игорь недоумённо оглянулся. Вокруг не было решительно ничего, кроме леса. Однако трава на обочине была сильно примята, что давало надежду, что Пчёлкина не решила вывезти его в лес и тихо прирезать. Не то чтобы он действительно в это верил, но от Юлии можно было ожидать чего угодно. Всё ещё ничего не понимая, он вышел из машины. В глубину леса уходила, не замеченная прежде, уверенная тропинка. Гром сделал в её сторону пару шагов, в глубине души надеясь рассмотреть, куда она ведёт, но рассветные лучи ещё не пробрались сквозь ветви, и в лесу царствовала ночь. И духота. Слабый ветер не мог пробраться сквозь ветви, и влагу ничто не разгоняло. За спиной хлопнула дверь машины. Пчёлкина, прихватив с собой большой рюкзак, в котором обычно носила аппаратуру и большой фонарь, подошла к нему. Положив руку Грому на плечо, она, аккуратно его поддталкивая, повела в глубь леса. — Так куда мы... — не договорил Игорь свой вопрос. — Спасаться от жары. Тебе понравится, — Пчёлкина и сама не знала, почему решила сделать из происходящего такую тайну. Говорить было сложно. В это место она всегда приходила одна, не рассказывая о нём ни друзьям, ни знакомым. — Меня приводили сюда в детстве, — спустя несколько минут тишины, нарушаемой хрустом веток, вдруг сказала она. Гром положил руку ей на талию, показывая, что готов слушать. — А потом как-то перестали. Ладно, ерунда, — она тряхнула красными волосами. Игорь был первым, кому она рассказывала о своём детстве, и это было действительно сложно. Тропинка, словно отражая её запутанные чувства, петляла, обходя заболоченные места и поваленные деревья. В свете фонаря Игорь видел немного, но этого было достаточно, чтобы понять, что место не глухое и что сюда частенько захаживают любители природы. А ещё Гром искренне радовался, что комары и мошкара то ли попрятались, то ли передохли от жары и никто раздражающе не жжужал над ухом. Оставалась надежда, что он не будет чесаться всю ближайшую неделю. Спустя ещё полчаса, когда Игорь наконец почти решился рассказать историю о поездке с отцом в лес, тропинка неожиданно расширилась, перетекая в тонкую линию песка. Они вышли к узкому пляжу. Вернее, не пляжу даже, а скорее простому берегу, на котором песок перемешивался с мелкими камнями. Озеро, к которому они вышли, было действительно огромным. В рассветной дымке было тяжело разглядеть противоположный берег. Лес, его окружавший, сливался в единую тёмную полосу с блестящей гладью воды. От воды тянуло прохладной свежестью. Игорь, казалось, даже забыл, что так бывает. — Вода, должно быть, теплющая, — мечтательно протянула Пчёлкина. Она, в отличие от Грома, просто обожала купаться. — Плед в рюкзаке. — Гром печально взглянул на этого монстра текстильной промышленности, которого нёс, предварительно отвоевав у излише самостоятельной Пчёлкиной, всю дорогу. Казалось, тот весит целую тонну. И внутри был явно не один только плед. Юля, быстро избавившись от одежды, с разбегу забежала в воду. Стоя по колено во взбаламученной воде и прикидывая, как далеко разбежаться, она оглянулась на Игоря. Тот смотрел на неё в упор. Широкое озеро отражало медленно розовеющее солнце, и в его свете красные волосы Пчёлкиной выглядели совершенно огненными. Словно вот-вот сожгут ещё чёрные, непроснувшиеся деревья на берегу. Юля помахала ему рукой. Она знала, что Игорь далеко не сразу решится войти в воду, если вообще решится. И, пару раз вдохнув приятно-прохладный воздух, побежала вперед, нырнув, как только вода едва-едва дошла ей до пояса. Проплыв несколько метров, она вынырнула и встала, убирая тонкой рукой прилипшую к глазам короткую чёлку. Гром, неотрывно наблюдавший за ней, порадовался, что Пчёлкина давно не подкрашивалась и что это купание пройдёт без последствий в виде красного... всего. И самого Игоря в том числе. "И когда я успел запомнить её график окрашивания?" — спросил он сам себя. Действительно, Юля пробралась в его жизнь незаметно и пустила корни так глубоко, что вырвать их можно было только вместе с сердцем. Юля же, не зная, но подозревая о его метаниях, снова обернулась. — Вода такая тёплая, что аж противно, Игорь! Иди сюда! Гром кивнул в ответ. Юля, впрочем, уже этого не увидела, поплыв дальше, и он наконец занялся пледом. Его пушистый зелёный ворс на вид уже повидал многое, и это странным образом обрадовало. Не придётся возиться с химчисткой. От Пчёлкиной, чьё внимание полностью поглотила вода, слышились весёлые брызги, и Игорь наконец расслабился, подставляя лицо слабому влажному ветру. Голова, несмотря на почти полное отсутствие сна в последние сутки, наконец прояснилась. Мысли стали чёткими и понятными, перестали копошиться комком умирающих без дождя червей. В отличие от леса, рядом с водой насекомые летали сотнями, и Игорь то и дело отмахивался от них с тихим шипением. — Так ты идёшь? Сейчас самое лучшее время! — Гром не заметил, как над ним нависла, уперев руки в бока, красноволосая фигура. У Игоря был только один вариант действий: кивнуть, встать со ставшего внезапно слишком мягким пледом и пойти следом за Пчёлкиной. Не то чтобы Игорь не умел плавать... умел. Просто учил его этому отец популярным народным методом: фразой "говно не тонет" инием в реку. Когда вода достигла пояса, Гром понял, что с температурой Юля однозначно наврала. Вернее, ближе к поверхности вода действительно была тёплая, но вот ступни уже неприятно щипал холод, отчего Игорь морщился, вызывая у Пчёлкиной приступы смеха. Не желая показаться слабым, он всё же нырнул, но, зацепив животом песок, быстро поднялся, стуча зубами. Наблюдавшая за этим представлением Юля недовольно нахмуриалсь. Ей был абсолютно понятен ход мыслей Грома. И он ей не нравился. Вздохнув о том, что того однозначно стоит отвести к психологу, она подошла к нему и, прижавшись, заглянула в лицо. В его глазах плескалось недовольство вперемешку с восхищением. И это льстило. Несмотря на то, что для Пчёлкиной собственная привлекательность никогда не была секретом, восхищение в глазах любимого человека поднимало самооценку лучше всего. "Я так совсем зарвусь", — подумала она с улыбкой. — Ты холодная, как... рыба! — воскликнул Игорь, вызывая у неё очередной приступ смеха. — Ты только с закуской не спутай, будь добр, — ответила она. — Смотри, — Гром кивнул на горизонт. Там уверенно поднималось оранжевое солнце. Оно ещё не жарило так, как днём, но уже не оставляло надежду на похолодание. Когда солнце осветило верхушки самых высоких деревьев, Юля потянула Грома на берег. Там у неё, на самом дне рюкзака, был припрятан контейнер с пирогом. — Держи, — она протянула Грому пластиковую вилку и поставила открытый бокс между ними. Груша и малина, залитые немного суховатым, пригоревшим с краю тестом выглядели удивительно привлекательно. Хотя на это скорее повлиял голод, так быстро нагоняющий во время купания. Пчёлкина никогда не считала себя великим кулинаром, но, зная нелюбовь Игоря к доставкам, старалась и сама иногда вставать к плите. Поцелуй вышел кисло-сладким, с легким привкусом речной воды, натёкшей с подсыхающих волос. Искреннее удивление и благодарность любимого человека хоть и радовали, но не останавили её от похода к стоящему отвратительно далеко пирсу, с которого можно было сделать несколько отличных кадров. Быстро поднявшееся солнце, отражающееся от водной глади, успело нагреть хлипкие, проваливающиеся доски пирса. Гром смотрел на них с подозрением и в глубине души надеялся, что они не провалятся под их весом. — Ты уверена? — осторожно спросил он. Пчёлкина кивнула. А вот он, в отличие от неё, уверен не был. Хотя бы от того, что одна из прогнивших досок предательски провалилась под его ногой. Однако Юля успела его поймать и протащить дальше. Не зря. Вид действительно был чудесным. Солнце играло в листве за спиной, вода тихо плескалась о ржавые сваи, над озером пролетела пара чаек. — Спасибо, — тихо сказал он. Юля в ответ прижалась губами к его губам, вкладывая в поцелуй все свои чувства. И свою благодарность тоже.