Разбитая победа

Сцена происходит сразу после смерти Волан-де-Морта. В этой Вселенной Нарциссы не было в главной битве, Люциус остался на стороне Пожирателей и был арестован на поле боя, а Драко остался на стороне защиты Хогвартса. ____________________________________       Он упал на колени прямо на мелкую гальку, которой была устлана дорога к Менору. От аппарации мутило, но совсем немного: видимо, даже после тысячного перемещения побочные эффекты не пропадут. Когда небольшая слабость сошла на нет, Драко ненадолго остался в том же положении. Будто очарованный, он робко огладил камни, словно не был тут полжизни.       Выпрямившись, он продолжил уже взглядом ласкать родные виды, размеренным шагом двигаясь вперёд. Большие чёрные врата с тихим визгливым звуком распахнулись перед ним, отозвавшись на магию крови. С детства знакомые сады мерно покачивались под свежим бризом, играя в ветвях свою мелодию жизни. Белые павлины, каким-то чудом ещё существовавшие здесь, впивались в него чёрными жемчужинками, признавая знакомое лицо.       Большой богатый особняк зиял тёмным пятном на фоне свежей и чистой майской погоды, будто источал пережитки войны, зловонный смрад пыток и истязаний, которые таил в себе последний год. Злосчастный разум сам подкидывал самые мрачные моменты, которые Драко не повезло лицезреть в стенах своего дома, от них пересохло во рту. Сделав несколько размеренных вдохов, картинки покинули тревожную голову — всё кончилось, пора строить новый мир на этих костях.       Дойдя до парадных дверей, Малфой ненадолго задержался. Казалось, что если ступить внутрь, все прошлые прегрешения их «гостей» впитаются в него, как в губку, размеренно капая чёрной смолой через край. Но сделать этот шаг всё равно придётся. Собравшись с силами, Драко толкнул массивные двери внутрь и… ничего не почувствовал. Праздный холл осветился отражениями солнечных бликов от мраморных полов, оставляя дальние углы во мраке, но всё же не захлестнул его волной тёмной магии, которую он ждал. Возможно, со смертью Волан-де-Морта весь пласт его непроглядной тьмы ушёл с ним в могилу.       «Было бы славно», — подумал он, но сгустки сомнения остались при нём. Скорее всего, ему просто повезло пока не попасться в капкан остатков той магии, что царила здесь последний год. В главном зале след должен быть ощутимее, наверняка, ведь не может такое количество грехов, как магловских, так и волшебных, не оставить здесь своих отпечатков.       В метре от него что-то вздрогнуло с резким хлопком, разрушив могильную тишину и даже напугав Малфоя своей неожиданностью. Тот встрепенулся, дёрнулся в сторону и уставился вперёд в поисках источника — в ответ в него вперились два огромных уже увлажнившихся глаза, обладательница которых в следующий миг облепила ноги Драко, что-то без остановки навзрыд лепеча и доводя его брюки до состояния «безнадёжно измятые и мокрые от слёз».       — Салазар, Блинки, это ты? Что на тебя нашло? Отцепись от меня!       Маленькое тельце в тот же миг отпрянуло и вновь уставилось на него. На лице читались неверие и благоговение одновременно, эльф буквально наматывала сопли от рыданий на несвежую распашонку и даже не пыталась прекратить бесконтрольные потоки влаги на щеках, не разрывая визуального контакта. Её невнятные бормотания прерывались громкими всхлипами, бедняжке явно не хватало воздуха из-за переизбытка эмоций, но она не прекращала говорить:       — Хозяин вернулся, м-молодой хозяин вернулся, в-в-вернулся-я-я! Наконец хозяин Д-Драко вернулся!       Сердце Малфоя даже немного защемило от такой слепой безграничной верности, да и в целом от страдающего вида крошечного существа. Тем более его домашний эльф напоминал только о светлых временах, словно он заехал на каникулах в родной дом, еще не осквернённый и девственно чистый.       — Прекрати плакать, Блинки, всё в порядке. — Эльфийка по мановению магии слов своего владельца в миг остановилась, лишь нервно дрожащие губы и ручки напоминали о предшествующей истерике. — Почему ты так рада меня видеть, что-то случилось?       — Хозяин Драко вернулся, наконец вернулся! Хозяина Драко не было здесь больше полугода, мы думали, что хозяин погиб на войне! Мы надеялись, но думали! Блинки так рада видеть хозяина живым дома, хозяин вернулся! Здесь было так страшно, каждый день страшные вещи и крики, Блинки плакала каждый день! Здесь было…       — Стой, — прервал этот поток Малфой, — ты думала, что я погиб?       — Да, мы думали, хозяин погиб! Остальные хозяева появлялись дома, а хозяин Драко перестал появляться! А потом дом совсем опустел, Блинки боялась, что осталась одна! И плакала каждый день!       — Блинки, кто «мы»? Ты не одна так думала? — страх и сожаление зародились в его груди, свернувшись в общий вязкий комок.       — Да, хозяйка Нарцисса тоже так думала! Она каждый день говорила, что ждёт хозяина Драко дома, но хозяина Драко каждый раз не было! — По спине Малфоя стремительно пробежался иступлённый холод, приподняв в страхе волоски на затылке.       Эльфийка снова начала понемногу трястись от новой волны переживаний, но позволить себе заплакать не могла из-за недавнего запрета. Драко наклонился к ней, уже не в силах выдерживать вид такой самозабвенно страдающей прислуги, и взял её за маленькие ручки. Хоть он всё ещё относился к эльфам, как к не особо важной части магического общества, именно этот эльф дергал нужные ниточки его осквернённого сердца, ненамеренно. Будь это любой другой эльф в любом другом доме, кривая ухмылка сопровождала бы его лицо с каждым изданным всхлипом, вызывая подступающую мигрень.       — Блинки, всё в порядке. Да, я вернулся. Всё в порядке. Где сейчас мама, в западном крыле?       Спокойный голос Драко дрогнул на слове «мама», но это не помешало желаемому успокоительному эффекту подействовать. Тремор эльфа понемногу спал, всхлипы сошли на нет, только широко раскрытые глаза всё также ни на секунду не прекращали смотреть на него, словно боясь, что тот пропадет, если отвернуться.       — Хозяйка Нарцисса в Больнице Святого Мунго, хозяин. Ваш лекарь забрал её, ей в последнее время нездоровилось.       Холодный, липкий страх новой волной окатил Малфоя по спине, заставив нервно сглотнуть появившийся в горле ком. Пока он не мог поверить, что с его матерью что-то случилось, и не хотел верить, пока не увидит всё своими глазами.       — Позови его, пожалуйста, прямо сейчас. Скажи, что Драко Малфой немедленно ждёт его в Меноре.       Блинки понимающе кивнула и обернулась в ничто с ещё одним резким хлопком. Тишина вновь вернулась в холл, оглушив своим присутствием. Драко поднялся и в нервном жесте потер запястья. Он не желал подпускать напирающие мрачные мысли, отбрасывая их вон, пока не узнает всё из уст их семейного врачевателя.       Крадущиеся секунды складывались в минуты, небольшими грузиками скапливаясь на плечах Малфоя. С каждым мигом ожидания сохранять спокойствие становилось сложнее. Он дёргано расправил спину, поправил рукава пиджака и осторожно направился к западной двери, боясь всё же где-нибудь влипнуть в вязкий след черной магии.       Следующая комната была гостиной, соединённой большой аркой со столовой. Живот гулко заурчал: Драко ещё не успел позавтракать или пообедать, буквально только вернувшись из разрушенного Хогвартса. На его пиджаке ещё, возможно, лежали мелкие крупицы праха Реддла, разлетевшегося по всему Большому Залу. При мыслях о еде на длинном столе из тёмного дерева возникло несколько блюд — другие эльфы продолжали готовить, даже когда дом опустел.       «Бестолковая трата бюджета», — однако, мысль о том, что их всё же каждый день здесь ждали, обволокла его тёплой патокой. И желудок, конечно, тоже.       Драко сел за стол, на котором по всё той же причине не оказалось ни пылинки, и приступил к трапезе. Домашняя еда приятно уколола прямо под сердцем, невольно вызвав мурашки. Будто всё само по себе налаживалось, возвращалось на круги своя и ничего не просило взамен, никаких жертв и трагедий. В это не верилось, но позволяло хоть на минутку погрузиться в эту блаженную ложь.       По окончании завтрака врач так и не появился. Малфой даже поймал себя на мысли, что зря платит этому шарлатану, но в следующий миг силой воззвал к терпению. Вряд ли он бы проигнорировал его просьбу незамедлительно явиться, так что он верил, что на то были свои причины и постарался сдержать себя в руках. Тарелки и приборы пропали со стола так же, как и появились, и Драко решил подождать лекаря в гостиной за книгой.       Мягкий светло-серый диван прогнулся под ним, в руках оказалась первая попавшаяся книга с близлежащего стеллажа — это был один из томов «Очарованных встреч», серии дамских романов, отчего у Малфоя отпало желание читать. Он вяло пролистнул несколько страниц, как рядом вновь с треском возникли из ничего фигуры. Блинки держала за руку тучного мужчину средних лет в синем костюме в полоску. Самой заметной частью его внешности выступали моржовые рыжеватые усы, невзрачные серые глазки становились чуть крупнее за мелкими пенсне, а котелок ещё больше скруглял его покатый вид.       Драко вновь дёрнулся от неожиданности произошедшего появления и при виде долгожданного гостя также резко встал с дивана. Вдолбленные в него с детства манеры помогли совладать с собой и вежливо подойти к лекарю с рукопожатием. Тот несомненно ответил, сжав его руку чуть сильнее нужного и оставив после себя потливую влагу. Видимо, врач переживал от перспективы этой встречи ещё больше самого Драко.       — Мистер Малфой, рад видеть Вас в добром здравии. Извольте простить меня за вынужденную заминку, вырвался к Вам как только отпустил пациентку с приема. — Мужчина заискивающе улыбнулся, но всё же был искренне рад видеть собеседника.       — Мистер Бифорд, спасибо за Ваш визит, я также рад Вас видеть. — Сказать такое заставили только правила этикета, на самом же деле повод для встречи был настолько неприятным, что Драко предпочёл бы вообще лекаря никогда не видеть, не при таких обстоятельствах.       Малфой пригласил Бифорда присесть в ближайшее кресло и сам проследовал обратно к дивану. Благо тучность доктора не помешала ему вместиться и спокойно присесть на предложенное место.       — Мистер Малфой, что заставило Вас так срочно ко мне обратиться? Тем более в такой день, я считал, Вы могли бы быть заняты празднеством или…       На этом слове лекарь невыразительно запнулся, имея в виду то, что Драко мог бы и сожалеть о сегодняшней победе Поттера. Уголок рта по привычке скривился в отвращении, но молодой человек не позволил себе выказать откровенного недовольства таким допущением. Всё же он уже был известен всему волшебному миру, как Пожиратель Смерти, мало кто мог знать, что вернее было бы считать «вынужденный Пожиратель Смерти».       Мистер Бифорд со звоном фарфора от невовремя дёрнувшейся руки поднял чашку чая, чтобы смочить пересохшее горло. Чай как нельзя кстати подала Блинки и отступила в дальний угол комнаты, сложив ручки на животе и потупив взгляд. Было видно, как она хотела вновь прилепиться к хозяину взглядом, всё ещё не веря в его возвращение, но не могла себе позволить.       — Всё верно, я был бы и рад присоединиться к всеобщему торжеству, но пока что это не представляется возможным. Насколько мне известно, миссис Малфой сейчас находится в Больнице Святого Мунго под Вашим надзором, не могли бы Вы посвятить меня в произошедшее более детально?       Бифорд с тем же нервным фарфоровым звуком вернул чашку к блюдцу и прокашлялся, надевая как можно более спокойную маску. Малфой откровенно замечал, что тот силится подобрать нужные слова и не подать виду, что боится этого разговора, но оставался бесстрастным. По лбу врачевателя медленно скатилась капелька пота.       — Господин Драко, ваша матушка поступила к нам около месяца назад. Перед этим я наблюдал её ещё порядка месяца, я посещал её дважды в неделю. — На этом моменте он неловко достал платок из нагрудного кармана и потянулся за пенсне, чтобы протереть линзы. Без них доктор выглядел наивнее и ещё более беззащитно. — Миссис Малфой пережила нервное потрясение вследствие произошедших… событий, — его голос дрогнул на полуслове, — она перестала реагировать на окружение и зациклились на своём внутреннем мире. Такое бывает, когда наше сознание переживает какие-то критические моменты, оно блокирует раздражитель, чтобы защититься. Таким образом Нарцисса закрылась от внешнего мира.       Лекарь замолчал, давая переварить полученную информацию. Драко же поднял одну бровь и не смог скрыть непонимания на своём лице. Его мать что, сошла с ума? Такого не могло быть. Он, конечно, осознавал, что здесь разверзся ад на земле, что происходящие тут ужасы могли морально победить кого угодно, но его мама, его любимая мама не могла сойти с ума.       — Вы хотите сказать, что у моей матери не всё в порядке с головой? — В этой фразе явно сквозила насмешка, так как Малфой всё ещё не мог вникнуть в сказанное.       — Мистер Малфой, это нормальная реакция человека на… на ужасы войны, — доктор как мог подбирал слова, чтобы не умудриться обвинить своего клиента, хотя ненужные в этот момент слова могли вырваться ненароком. — Нарцисса заблокировала внешние источники, чтобы сохранить своё Я в безопасности от них.       Драко всё ещё не до конца понимал, что врач имеет в виду, но подкрадывающаяся паника подсказывала проверить всё самому.       — Я хочу видеть её, не могли бы Вы провести меня в её палату?       Лекарь округлил глаза и потянулся немного ослабить галстук заметно подрагивающей рукой.       — Мистер Малфой, я думаю, Вам сейчас…       — Мистер Бифорд, я же имею полностью законное право посетить своего родственника в больнице, разве не так? Я бы хотел её сейчас посетить. — Его терпение заметно пошатнулось, подталкиваемое к краю непониманием, в чём была проблема организовать их встречу.       Бифорд снисходительно взглянул на него и чуть склонился в его сторону в попытке вразумить. Этот жест уже заранее подвёл Малфоя к черте.       — Драко, я не думаю, что это хорошая идея. Война закончилась пару часов назад, а предстоящая картина может повлиять на Вас не самым лучшим образом. — Лекарь жалобно свёл брови, будто умолял остаться тут.       Слизеринец был по-настоящему взбешён. Но сжав деревянный резной подлокотник дивана, наклонился вперёд, подражая поведению Бифорда, и низким, граничащим с угрозой тембром произнёс:       — Я же не зря плачу Вам огромные суммы за её содержание и поддержку нашей семьи, я бы хотел увидеть её прямо сейчас.       Бифорд нервно сглотнул и закрыл глаза. С грузным вздохом он кивнул и поднялся с кресла, направившись к камину за спиной. Драко же не на шутку напрягся, не замечая, как сжались его челюсти, чуть ли не до скрежета в зубах. Он проследовал за доктором, активировал камин и достал с полки летучий порох, протянув его сначала лекарю.       — Я за Вами, мистер Бифорд.       Из глаз врачевателя исчезали последние толики надежды, когда он дрожащей рукой взял охапку пороха и ступил в разожжённый камин. Кинув последний отчаявшийся взгляд на молодого Малфоя, он произнёс нужный адрес и пропал в разгневавшихся языках зелёного пламени.       Малфой не стал медлить, повторил те же действия за врачом и оказался в больнице. Стерильно белый свет на пару секунд ослепил его, заставив зажмуриться, уж слишком он контрастировал с неосвещёнными недрами Менора. Немного попривыкнув, он разжал глаза и увидел знакомый ресепшен и удаляющегося Бифорда. Широкими шагами он нагнал его и молча проследовал к лестницам наверх. Каждый пролёт всё сильнее нагнетал обстановку, заставляя Драко хмурить лоб больше с каждой ступенькой, ведущей на пятый этаж.       Он не знал, как себя чувствовать, страх облепил его со всех сторон и не давал вдохнуть. В голову назойливо лезли мысли о Беллатрисе, уже покойной тётке, которая прославилась своим безумством. Такая склонность Блэков к ментальным болезням заставляла Малфоя начинать верить в слова лекаря, но он всё так же уперто и насильно отрицал эту возможность. Он не поверит, пока не увидит сам.       Бифорд остановился у палаты №8, промокнув в который раз тем же платочком взмокший лоб, и развернулся к следовавшему за ним клиенту.       — Мистер Малфой, Нарцисса находится в этой палате. Я верно понимаю, что Вы бы хотели побеседовать наедине?       Доктор настолько не хотел при этом присутствовать, что не только не настаивал зайти, так ещё и скорее умолял остаться в коридоре. Этот факт добавил в копилку переживаний Драко целый галлеон, но он лишь сдержанно кивнул.       — Тогда я буду у себя в кабинете, заходите, если у Вас будут ещё вопросы.       Бифорд вновь пожал Малфою руку, либо подразумевая то, что у него может не появиться больше вопросов и они больше не увидятся, либо приобадривая мальчика перед предстоящим разговором. Слизеринец не решил, какой мотив ближе к правде, ответил на рукопожатие и проследил удаляющегося поспешным семенящим шагом доктора. Тот что ни на есть сбежал, пока Драко не успел его поймать с вопросами до посещения палаты, и скрылся за поворотом к лестнице.       Вдох. Выдох. Малфой развернулся к двери и замешкался. Что ему сейчас думать? Что ей сказать? Страх снова накрыл с головой, целым цунами, переживая свою кульминацию и разбиваясь об уже разбитого Драко. Он собрал крупицы оставшихся сил для рывка и положил руку на ручку двери. Сейчас был последний шанс отступить, прислушаться к странному совету доктора и прийти сюда в другой раз. Но негаснущее чувство тревоги буквально обглодало бы его, не оставило бы и шанса не прийти сюда. Он не представлял, смог бы спокойно читать прессу, завтракать и гулять по саду, просто напросто засыпать, зная, что мама здесь.       Не смог бы.       С тихим щелчком дверной засов сдвинулся и позволил двери приоткрыться. Драко осторожно, медленно отворил палату и также неспешно сделал шаг внутрь. Палата отличалась от других только тем, что была одиночной, светлые тона стен и мебели повторяли остальное убранство больницы. Жалюзи на окнах были прикрыты не до конца, оставляя тонкие полосы солнечного света вокруг.       Нарцисса Малфой сидела на койке в больничной одежде. Но любой, кто зашёл бы сюда, сразу бы узнал её, хоть из сотни пациентов. Она сидела с прямой аристократичной осанкой, аккуратно сложенными руками и такими же грациозными ногами, чуть заведёнными в сторону и под себя. Она словно сидела на светском приеме, или у себя в библиотеке, или в беседке в саду, созерцала падающие на неё лучи и молчала. Драко на мгновение перестал дышать, не зная, что сказать или как себя повести, и сделал ещё шаг. Он не понимал, в каком мама состоянии, но сейчас всё выглядело более чем нормально. Как-будто он вернулся домой, а Нарцисса ещё не успела заметить его возвращения и занималась своими делами.       Малфой прошёл ещё чуть дальше и аккуратно закрыл за собой дверь, словно боялся спугнуть этот безопасный момент, словно от любого изменения спокойствие рассыпется мириадами болезненных осколков.       — Мам? — еле совладав с голосом, вымолвил Драко. Он смотрел на неё неотрывно, выжидал, что последует за его вопросом.       Нарцисса не двигалась какое-то время. Казалось, решала, отвечать ли на зов или остаться бездвижным изваянием безмолвной палаты. Она медленно обернулась на звук. Заглянув ей в лицо, Малфой округлил глаза и замер. Мама заметно осунулась, будто прожила не год войны, а все 10. Уставшие глаза подчеркнулись тёмными безжизненными кругами, румянец и яркость губ пропали, обесцветив материнскую красоту, а к паре белых прядей в причёске добавилась новая седина. Она медленно улыбнулась, но оттого вид её не стал сильно лучше.       В сердце Драко будто вогнали с десяток гвоздей за раз, эта картина явно будет преследовать его в кошмарах. Он знал, что ни одна живая душа в Меноре не смогла бы выйти оттуда целой, но видеть это в своей маме было невыносимо. Вина откусывала от души по кусочку, снова и снова, лакомясь ее подпорченным сожалением вкусом. Кисло-солёным. Малфой чувствовал, как кровоточащее сердце болезненно ухало где-то в ногах, растоптанное одним её взглядом. Он сделал ещё один шаг в её сторону, на его лице неосознанно расплылась лёгкая улыбка в ответ маме, словно подбадривая и её, и самого себя.       — Вы ко мне?       Драко остановился. В ушах зазвенело, будто кто-то шарахнул его дубиной по затылку.       — Мама?       — Меня зовут Нарцисса Малфой. Спасибо, что зашли, а то меня редко посещают в последнее время. Скоро должен вернуться мой сын, Драко, возможно, Вы захотите познакомится и с ним.       Драко чувствовал, как ноги становятся ватными, в руках неприятно закололо, а голова потяжелела. Будто он в один момент умер, но душа ещё не покинула тело. Замер в последнем миге жизни, складывая пазлы услышанного.       — Мама, это я, Драко. Мама, это я.       На негнущихся ногах он наконец дошёл до неё, но увидел в обычно ласковых глазах ничего. Зияющее ничего, в купе с пустой улыбкой на полумёртвом лице.       — Знаете, мой сын ушел на войну, такие времена. Но уже скоро он должен вернуться, мы можем вместе его дождаться. Я буду рада Вас с ним познакомить.       Малфой второй раз за сутки встал на колени, но теперь перед матерью. Холодный пол сквозил даже через одежду мертвецким ознобом, но это было такой мелочью в сравнении с леденящим ужасом на подкорке. Драко вложил свои руки в ладони мамы, сжал её пальцы так, будто в них держалась вся его жизнь и взглянул в её безжизненные, как колодцы пустые глаза. Картинка немного размывалась от подступающих невольных слёз, но он не решался сдаться.       — Мама. Это Драко, мама. Я дома. — Влага холодной дорожкой проскользила по щеке и исчезла за воротником рубашки. — Мама, я твой сын. Мама.       Что-то в груди болезненно ныло, словно издавая скрипы при каждом вдохе. Словно он заржавел в тот миг, когда увидел подтверждение слов лекаря. И его целителем могла стать лишь материнская любовь, которая была где-то, но не здесь. Где-то в будущем, в котором её сын вернулся, которое ещё не наступило. Малфой хотел и молчать, и рыдать, и уйти, и остаться, и разнести эту чёртову больницу в щепки, и не двигаться больше никогда, вцепившись в мамины холодные руки. Он не отрывал от неё взгляда, неистово вожделея разглядеть мгновение ясности в её глазах. Но это мгновение не наступало.       — Что-то мой сын задерживается, он должен был уже вернуться.       С тем же не от мира сего взглядом Нарцисса смотрела на Драко в ответ и иступлённо улыбалась. Внезапно на её глазах также навернулись слёзы, будто у куклы где-то нажали кнопку «заплакать». Совершенно без повода, без изменения эмоций, они потекли ручьями вниз по лицу. Могло показаться, что это плакала настоящая Нарцисса глубоко внутри своей бестолковой оболочки, рвалась наружу навстречу наконец вернувшемуся сыну. Заржавевшие части Драко начали иссыхать и разламываться внутри при виде её слёз, словно розы под испепеляющим солнцем, вять и сжиматься.       Он поднялся, присел рядом на кушетку, не выпуская Нарциссу из рук, и замер. Плач так и норовил вырваться из осушенного горла, собирался назойливым комом прямо под нёбом и застилал глаза. Драко не мог поверить в происходящее. Его мама, его любимая мама, продолжала ждать его возвращения, держась с ним за руки, совершенно не узнавая родную кровь, нос к носу сидящего с ней. Это было так абсурдно, что тошнота перемешивалась с нервным комом где-то у голосовых связок. Он ничего не знал о магловской психологии, но судя по тому, что говорил ранее Бифорд, это была всё та же любящая его мама, сломленная войной и её терроризирующими разум ужасами. Хотелось истошно кричать, вопить что есть мочи, лишь бы она его заметила, разглядела среди своих иллюзий и наконец осознала его возвращение.       Но сил хватило только прильнуть к ней в объятиях, прижаться к груди так крепко, как только позволяло собственное тело. Плач всё же нашел выход, Драко как маленький мальчик разрыдался в руках мамы. Он оплакивал всё то, что произошло с ним, с его семьей, с их близкими. Всё, что ему пришлось пережить и сделать, начиная с починки Исчезательного Шкафа и заканчивая участием в битве за Хогвартс. Каждую секунду, в какую он совершил неоспоримое зло, он оплакивал и топил в безграничной вине, искупая содеянное слезами. Драко дрожал в истерике, потеряв контроль над самообладанием рядом с мамой, рядом с той, кем дорожил больше всего в оставшемся испепелённом свете. Даже её, самое светлое, что оставалось в его беспросветной жизни Пожирателя, сломали, растоптали, выбросили на обочину и плюнули сверху. Он цеплялся за неё, как лягушка за соломинку, как грешная покрытая дёгтем лягушка за иссохшую сожжённую соломинку, за то, что от неё осталось.       Нарцисса замерла и медленно обрабатывала происходящее, лишь спустя какое-то время приобняв гостя в ответ. Одной рукой она поглаживала его по плечу, а второй по волосам, неосознанно перебирая родные платиновые волосы. Она ничего не говорила и никак больше не реагировала, инстинктивно успокаивая дитя, даже если не осознавала, что дитя родное. От этого Драко плакал ещё сильнее, материнское принятие расшатывало его нервное состояние, как осину на ветру. Он не хотел ни о чем думать, просто вылить всё напряжение в безопасной зоне, там, где его ждали и любили, даже если это было остатками роскошной иллюзии.       Как только эмоциональный порыв понемногу начал сходить на нет, суровая реальность возвратилась под кожу, ядом пропитывая влажные нервные клетки и умерщвляя их. Малфой дрожал и боялся двинуться, нарушить тем самым близкий контакт с матерью. Он внимал шуршащим в волосах рукам и дёргано восстанавливал размеренное дыхание, всё ещё чувствуя тремор в нервных окончаниях. Если бы можно было провести так вечность, он бы провёл, с ласковыми руками на себе и чувством опустошения внутри. Он ощутил себя с детстве, обманывая самого себя мнимой безопасностью, а теперь эта безопасность рассыпáлась с каждой крупицей приходящей взамен тяжёлой реальности.       Пересилив себя, Драко в надежде поднял на маму глаза, но увидел всю ту же потерянную картину. Будто чужая женщина утешала его, совершенно не заинтересованная, кем он был и что тут делал. Тугой гулкий узел в груди затянулся поверх предыдущего и остался там чугунным весом, тянущим на самое дно. Он осторожно отодвинулся, болезненно ощущая пустоту в тех местах, которые ещё недавно согревали материнские руки, и тяжело вздохнул, сдерживая обессиленный крик.       — Мама, я люблю тебя. Я вернулся, я снова с тобой. Просто знай. Я ещё вернусь, я узнаю, как всё исправить. Я сделаю всё ради тебя, мама.       Его руки снова сцепили её ладони, стараясь вдолбить смысл слов как можно глубже в её сознание, сжали мягкие пальцы в последний раз и отпустили. Он встал с кушетки на ватных ногах, не понимая, как у него это вообще получилось, наклонился к макушке Нарциссы и оставил тёплый, полный надежды поцелуй в седых волосах. После этого он по осколкам своей разбитой вдребезги души поплёлся к выходу, стараясь не обернуться, не встретиться вновь с не узнающим маминым взглядом, оставить его где-то глубоко и похоронить.       Выйдя из палаты, Драко осторожно закрыл за собой дверь и прислонился к ближайшей стене. Сил стоять не осталось, он просто скатился на пол, обняв свои колени. Сейчас он немного оправится от произошедшего и вернётся в бой. Он обязательно узнает, что сделать. Он найдёт то, что её починит, и сделает это, чего бы оно ни стоило. Учитывая то, к чему его принудила война, теперь он умел всё, буквально всё, и сделает это всё ради неё.       Нарцисса проводила молодого человека взглядом до выхода, не проронив ни слова. Как только дверь захлопнулась, она снова обратилась к солнечным лучам, так любезно выглядывающим из-под жалюзи. Она что-то выглядывала и выглядывала, привычно проводя за этим занятием не первый и не последний день, пока привычная безмятежность не скрасилась чем-то новым. Толика сомнения засияла в уголке глаза и осталась там. За ней появилась ещё одна, и ещё одна, искорки сомнений, собиравшиеся в созвездия, созвездия надежд. Одно из них сложилось в созвездие Дракона, дерзко подмигивающее во тьме зрачка, в его непостижимой глубине. И с одним из этих подмигиваний в ней разгорелось пламя, её кожа буквально горела, горела от касаний волос её сына.       — Драко.