Слёзы бумажной розы

В библиотечном квартале сети, Чьё имя Рунет, Есть книжный отдел, Хранящий сайтов букет. И вот среди всех Бумажных цветов Прекраснее нет Писательской розы — Книги Фанфиков. Но плачет прекрасная Слезами буквастыми, Заливается горько От несправедливости колкой. Книга-роза, страницами гордая, Ныне трепещет, уродливо сгорбленная. Та, чьё имя ещё — чудесный Фикбук, Страницами еле шуршит: К её страшной печали душевных мук Горло нещадно верёвка душит, Накинутая без звука, без слова Железной рукою жестоких книгожгецов, Помыслы чьи вроде бы добры, Но действия ломают тонкопёрый узор. Страницы сей Книги полны до краёв, Но есть ещё место для ласковых слов, Все листочки цветные, как Семицветик, Мерцали на солнце — алмазов букетик. Каждая строчка, каждая буква Любовью наполнена автором мудрым. Что ни страница — то сказка, Легенда, миф, поэма, загадка, Любовная драма, готический хоррор, Абсурд из фантазий или песня фольклора, Страшные байки, ужасные жути — Всё это написано с любовью к самой сути Прекрасного творчества писательской птицы, К чьим музам приходит вдохновение напиться. Каждый, кто держит перо, Всякий, кто его почерк читает, — Он знает, для чего это всё — Чтоб душа брала то, что её ублажает. И разве так важно, что именно в буквах? Сражения, плети, похоть, безумие? Погоня, мистика, нежность, жестокость, Интриги, чудовища, религия, скромность? Разве не более важно другое — Что приносит та строчка с собою? Она дарит читателю бодрость, Слёзы и радость, предвкушение, томность, Глубокие мысли, гул сердцебиения, Безумное счастье, тревогу, утешение. Всю эту пёструю гамму эмоций Держатель пера стремится передать каждому гостю. Он вкладывает частицу себя в то, о чём пишет, И очень надеется, что путник его мысли услышит. Но вот оно горе — мечты под запретом! Нельзя писать, говорить, думать о том и об этом! Разве любовь не прекрасна? Разве изящный ум не чудесен? Так что же такого нашли в очередном куплете? Мысль перьеносца нынче преступна? Но когда же литера стала отступной? Строчки ведут к путям размышлений, К анализу мира, к нитям стремлений, Но, кажется, кто-то считает иначе: Всё, что не белыми чернилами писано, — прокажённая кляча! Теперь задыхается драгоценная роза, Опутанная цепями, скрюченная, как от мороза. Её листья-страницы поникли, Лепестки с завитками из слов подкрутились, Горькие капли ползут, как улитки, Ароматы чернил дымом прокоптились. И больно, и страшно, и до смерти обидно, И даже немного царапает злоба, Но Книга Фанфиков от природы открыта, Она всё ещё верит, всё ещё ждёт, Когда же инквизиция в себя-то придёт, Перестав себе и другим вбивать гвозди в крышку от гроба.