Партию?

      Дверной колокольчик в маленькой чайной зазвенел, когда Джефферсон открыл дверь и шагнул из пронизывающего холода, окутывающего Сторибрук, в тепло лавки. Он тут же ощутил ароматы свежей выпечки и чая, и тихо хмыкнул. Взгляд привычно скользнул к почти незаметному шахматному столику, скрытому в дальнем углу маленького уютного помещения.       Опять.       Одна из белых фигур передвинулась, повторяя ход черной фигуры, сделанный им накануне.       На его губах заиграла улыбка.       Взгляд Джефферсона переместился к прилавку, где, уперев руки в столешницу, стоял Невилл Уайт, пожилой владелец лавки.       – Вы знаете, кто приходит сюда и играет в шахматы? – подойдя ближе, спросил Джефферсон. Он расстегнул пальто, но не снял аскотский галстук, завязанный безукоризненным узлом.       – Конечно, – слегка улыбнулся Невилл.       – Кто же?       – Ах, вот оно что. Это не ко мне, – пожилой мужчина усмехнулся, отчего Джефферсон закатил глаза. – Вы спросили, знаю ли я, кто это.       – Я хотел бы узнать. Каждый день, когда я прихожу сюда, я делаю ход, а на другой день вижу, как зеркально перемещается противоположная фигура.       – Я знаю. Я наблюдаю за вашей маленькой игрой. Уже пять дней, да? – Невилл принялся заваривать чай для Джефферсона, даже не спросив, какой тот хочет.       – Шесть, – поправил Джефферсон, забарабанив пальцами по прилавку, и огляделся. На нескольких плюшевых стульях сидели люди, пили чай и вели, как это называл Джефферсон, бессмысленную беседу.       В лавке еще оставалось несколько свободных мест – никто не спешил к шахматной доске. Он подошел и наклонился к фигурам. Его ходы пешками были зеркально отражены, как и последний ход черным слоном. Он прищурился, тщательно обдумывая следующий шаг. В конце концов, он взял одного из своих коней и аккуратно поставил посередине клетки. Довольный собой, он направился обратно к прилавку, и заметил, что Невилл и его жена наблюдали за ним с выражением искреннего удивления.       – Вы скажете мне, кто это?       – Вряд ли, – Невилл и его жена покачали головами. – Это испортит вам игру.       – Мало от вас толку, – досадливо отмахнулся Джефферсон, как обычно, взял свой чай и направился к выходу. – Никогда не даете прямых ответов.       Когда никто ему не ответил, он вздохнул и кивнул в сторону шахматной доски.       – Я завтра вернусь, чтобы сделать ход.       Джефферсон развернулся, помахал через плечо владельцам лавки и вышел. Дверной колокольчик вновь зазвенел, когда он покинул теплую лавку и вновь очутился на холоде. По спине побежали мурашки. Единственным его спасением была кружка чая, которую он крепко держал в руке, стараясь не пролить, и вдруг в кого–то чуть не врезался       – Простите.       Но он, спеша, едва взглянул на светлые волосы. Даже когда женщина, с которой он чуть не столкнулся, обернулась и тихо ойкнула. Она смотрела ему вслед, как будто не могла оторвать взгляд от его нервной, торопливой походки. Затем убрала за уши белокурые пряди, тихо вздохнула про себя и направилась к двери уютной чайной.              ***       Прозвенел дверной колокольчик, и взгляд женщины переместился на шахматную доску. На её губах заиграла довольная улыбка, когда, подойдя ближе, она заметила, что один из черных коней сдвинут. Она помедлила всего мгновение, и сделала ход белым конем, повторив ход противоположной фигуры.       Радостная, она развернулась к прилавку, Невилл смотрел на неё, широко улыбаясь.       – Здравствуй, Алиса.              ***        Когда на другой день Джефферсон ворвался в лавку, дверной колокольчик зазвенел так громко, что напугал нескольких посетителей, сидевших на плюшевых креслах. Джефферсон сразу же направился к прилавку, казалось, на мгновение забыв о шахматной доске.       – Я уж думал, ты сегодня не придешь. – Невилл приподнял брови, оценивающе глядя на Джефферсона. – Что–то случилось?       – Грэйс. Её… её другие родители.       – А–а–а… – Невилл отошел от прилавка, покосился на Джефферсона, нервно стучащего пальцами по столешнице, и указал на шахматную доску. Похоже, это заставило Джефферсона вспомнить об игре.       – Сегодня твой ход.       – Я не пропустил? Я… – Джефферсон вынул из кармана жилета карманные часы и взглянул на блестящий циферблат. – Опаздываю на несколько часов.       – Убедись, что пришел как раз вовремя.       – Сказал человек, который почти всегда опаздывает, – скептически произнес Джефферсон и, не дождавшись ответа, направился к шахматной доске. На его губах появилась улыбка, когда он увидел, что белый конь зеркально повторил ход черного. Он уставился на доску, погрузившись в свои мысли… так глубоко, что даже не услышал, как вновь зазвенел колокольчик над дверью.       Его пальцы скользнули к ладье. Несколько мгновений он смотрел на неё и, наконец, сделал идеальный, как ему казалось, ход. Он не успел отойти – позади раздался радостный голос:       – Это ты.       Джефферсон обернулся и окинул блуждающим взглядом женщину. Светлые волосы свободно падали ей на плечи, невероятная голубизна глаз поражала. Он открыл рот и тут же закрыл, не найдя слов.       – Я?       – Тот, с кем я играю. Это ты.       – Это ты…?       – Ну конечно, – она обошла его, осторожно приподняла белую ладью и повторила ход, который он только что сделал. И обернулась к нему, широко улыбаясь. Джефферсон не удержался и улыбнулся в ответ, будучи не в силах объяснить охватившее его иррациональное удивление.       – Семь дней. Я надеялась…       – …что ты поймешь, кто это, — договорил Джефферсон и заметил, что его слова вызвали у неё тихий смешок. Прошло несколько мгновений, на лице Джефферсона появилось тихое благоговение. Он ожидал кого угодно, но не её. Почти сразу он почувствовал, что заинтригован, и, не подумав, задал вопрос:       – Не хочешь… выпить чаю?       – С удовольствием.       Они, не сговариваясь, повернулись к Невиллу, но, к их удивлению, на столе уже стояли две дымящиеся чашки. Невилл усмехнулся, помахал им и занялся своими делами. Джефферсон потянулся поскрести шею под галстуком, а она негромко рассмеялась.       – Я Джефферсон.       Он протянул ей руку. Она почти сразу легонько её пожала. Её пальцы задержались на его запястье, и Джефферсон был готов поклясться, что его сердце пропустило удар.       – Алиса.