Противоречивости

Капитано никогда раньше не сталкивался с подобными женщинами. Он в целом редко с людьми общался, предпочитая тишину и спокойствие, шумной компании.  Но Мавуика выделялась среди прочих и делала это, по скромному мнению предвестника, успешно. Привлекала своим эксцентричным костюмом, слишком яркой палитрой и резким, взбалмошным характером, который хотелось подчинить. Капитано чувствовал себя неоднозначно. Он не любил шум, жару и сладости.  Но эта женщина.. Вся сотканная из противоречий, она пленила, оседая сахарной пудрой на языке и отзываясь громкими музыкальными мотивами в глубине ушных раковин.  Управляла своей до безумия жаркой, душной страной и, казалось, искренне этому радовалась. Она легко, будто совсем не прилагая усилий, подчиняла своей воле огненные потоки, горящие пепелища и лесные пожары. Ходила по обгоревшим углям голыми ногами, совсем не стесняясь или чувствуя неудобства, громко смеялась и горела, тем безудержно притягательным пламенем, что Капитано каждый раз замирал, очарованный. Она жила. По-настоящему.  Каждый день дышала полной грудью и наслаждалась заслуженной свободой. 

* * *

Она — знойная пустыня в песчаную бурю, едкий запах сожжённой коры в застоявшемся душном воздухе. Отвратительная до дрожи потемневших пальцев, до скрипа зубов, скрытых маской, до рваных, глубоких поцелуев посреди ночи, до ужасно острых закусок и шрамов на темной коже.

* * *

Мавуика широко улыбается, встречая Капитано с очередной миссией, так удачно пролегающей через ее страну.  Знает, что тот выбирает этот маршрут специально.  Все на самом деле знают: и Царица, прячущая скромную улыбку в длинном рукаве своей шубы, и Арлекино, недобро скалящаяся, но так и не проронившая ни слова, и Тарталья, беззвучно смеющийся над великовозрастным горе-любовником. Все знают, кроме самого Капитано, думающего, что он тщательно оберегает свою тайну, когда на очередном собрании Фатуи громко и презрительно выражается в сторону пиро архонта. Но Мавуика не расскажет ему. Незачем. Она — обнаженная душой и телом — лежит на шёлковой белоснежной простыни, почти стыдливо прикрывая грудь руками, и смотрит своими очаровательными глазами, в зрачках которых отражается пламя. Ждёт, когда Капитано подойдёт ближе. Проведёт огрубевшей и мозолистой рукой по нежной светлой коже, пересчитает каждый шрам на женском теле и зароется в густые, переливающиеся огнем волосы, слегка их натянув. Мавуика трепещет — внутри неё словно загибается тугая пружина и давит: давит изо всех сил, заставляя сгорать от нетерпения и столь явного желания.  Но Капитано не торопится. Он медленно изучает то, что выучил уже наизусть. Наслаждается мгновениями короткой ласки, отчётливо понимая, что уже сражён.  Он горит.  И впервые за свою долгую жизнь любит.