Маленькие шалости

— Да ладно тебе, Мэн-эр, опять? Цзян Чэн хмурится, ерзая на кровати и удобнее устраиваясь между подушек. На нём ничего нет, включая женщину, что с хитрой ухмылкой склонилась над ним. Мужчина дёргает руками и шипит — веревка болезненно трётся о кожу, оставляя красноватые следы. — Разве тебе не нравится? — Гуанъмэй ласково скользит по его щеке пальцами, прежде чем поцеловать в висок. В её руке заблестели молнии — с какого вообще момента Цзыдянь признал её хозяйкой?! Мэн Ян медленно покрывает лицо супруга поцелуями, старательно избегая губ. Ему не нравится, это видно по нахмуренным бровям, но он не сопротивляется — знает, что будет хуже. — Ты мой умница. Заслужил небольшую награду. Женщина мурчит ему на ухо эти слова, скользя рукой по его груди, очерчивая ногтями шрам от дисциплинарного кнута и опуская руку ниже, касаясь кубиков пресса. Скользит языком по ушной раковине, целует, покусывает мочку уха — в общем, старательно пытается добиться стона. И добивается — Цзян Чэн громко вдыхает воздух сквозь зубы, что автоматически приравнивается к звуку удовольствия. — Играешься с огнем и не знаешь меры, Цзинь Гуанъмэй, — мужчина недоволен отсутствием самых желанных прикосновений, но по понятным причинам молчит — упрямый, чёрт бы его побрал. Отрегулировав напряжение кнута и мерно вливая в него духовную энергию, Гуанъмэй осторожно касается кончиком Цзыдяня чужого бедра — Цзян Ваньинь вздрагивает, автоматически пытаясь отодвинуться, но лишь ударяясь головой об изголовье кровати. Он чертыхается под тихий смех супруги, прежде чем вновь сосредоточиться на её голосе: — Да ладно, я же вижу, что это все заводит тебя, — Мэн Ян указывает на уже стоящий колом член, пульсирующий и налитый кровью. Она едва касается его кончиками пальцев, прежде чем хищно улыбнуться и встаь с кровати. Мужчина обречённо стонет — ни к чему хорошему это не приведёт. Гуанъмэй сворачивает Цзыдянь, который вновь превращается в кольцо и покоится на её пальце. Предварительно сняв оружие, она показательно качает бедрами и хмыкает. — Помнишь, мы условились, что удовлетворять друг друга будем по очереди? Боже, как же его заводит подобный тон. Член болезненно дергается, и глава ордена лишь устало закрывает глаза. — Может, тогда ты меня развяжешь? Как тебе идея? — он фыркает и игнорирует боль, вновь стараясь вывернуться из пут. — Нет, это ведь будет слишком скучно! — женщина ведет себя, словно ребенок, вызывая у своего мужа недовольное ворчание. Она медленно скидывает с себя золотистые одежды и плавно, словно кошка, скользит к мужчине, заставляя его давиться слюной. — Лучше я заставлю тебя. молить обо мне. Ты же знаешь, как я это люблю, верно? Цзян Чэн сглатывает и молит Небеса о пощаде. Похоже, отвечает ему генерал Мингуан, и отказывает ему в помощи, потому что супруга совсем распоясалась и уселась ему на грудь с милой ухмылочкой. Вымораживает до чёртовой потери сознания. — Ну же, Чэн-Чэн. — она вновь ухмыляется, склоняясь к его уху. Небольшие, но такие соблазнительные груди оказались как раз напротив лица мужчины, и он не удерживается от желания обвести языком вишнёвые горошинки соском, вызвав у супруги тихое мычание. Она отстраняется почти сразу, лишая удовольствия и его, и саму себя. — Ты ведь умеешь просить о том, чего хочешь? О, конечно, он умеет, да вот только гордость бьёт тревогу. Главное не смотреть в её глаза, игнорировать эти движения, и. Твою мать, она снова хлопает ресницами. Он сломлен и подавлен, но тихо скулит: — Мэн-эр, пожалуйста, позволь мне коснуться тебя, прошу, я хочу удовлетворить тебя, я буду послушным и. Руки больше не связаны — похоже, женщина и сама не была рада такому раскладу. — Умничка. Эй! Смена позы была очень неожиданной — Гуанъмэй удивленно ахает, оказавшись на кровати, а после отчетливо стонет, ощущая, как её кусают за шею. — Чёртова девчонка. Решила играться со мной? Так просто я этого не оставлю, поверь мне, — он почти рычит, а после срывается на стон, ощутив прикосновение к своему члену — нежное, аккуратное, почти невесомое. — Пожалуйста, Чэн-Чэн, — Гуанъмэй скулит, глядя в его серые глаза и ноткой покорности. — Заставь меня дрожать оо удовольствия. Сделай так, как ты это умеешь. Теперь пути назад больше нет. Она стонет громко и протяжно, вплетая пальцы в тёмные локоны супруга и прижимаясь к горячему рту, пока он жадно вылизывает каждый чувствительный сантиметр. Изучает языком каждую складку, ласково дразнит клитор, осторожно толкается внутрь кончиком языка и в заключении настолько развратно причмокивает, что заставляет свою супругу покраснеть до кончиков ушей. Она выгибается, шепча проклятия и мольбы, что заставляет член мужчины болезненно дернуться. Цзян Чэна больше ничего не удерживает — он хорошо поработал над возлюбленной, и теперь она однозначно не будет сопротивляться. Он плавно входит, шипя от резкой боли — Гуанъмэй в очередной раз царапает его спину. Он двигается осторожно и плавно, позволяя ей привыкнуть к ощущению наполненности, прежде чем мгновенно перейти на быстрый темп. Гуанъмэй послушно пытается двигаться в такт, но просто не успевает, из-за чего лишь всхлипывает и шепчет ему на ухо: — О-о, Чэн-Чэн!.. Ты. Господи, как ты прекрасен! Погоди, стой, так. Ай! Она вздрагивает и откидывает голову назад, податливо подставляя белую шею под алые засосы и мучительно-сладкие укусы. — Думаешь, просто так отвертишься? В серых глазах сверкают молнии, а толчки становятся все грубее и быстрее. Женщина задыхается от удовольствия, дрожащими ногами прижимая тело мужа к своему. — Чэн-Чэн, стой!.. Давай. Давай девять мелких. — Не дождешься, — Ваньинь усмехается, наблюдая удивление на лице супруги, прежде чем впиться поцелуем в её губы и сделать пару заключительных толчов и услышать её всхлип — все так, как он и рассчитывал, она кончила вовремя. Тяжело дыша и смаргивая лёгкие слезы с уголков глаз, Цзинь Гуанъмэй откидывается на спину, довольно улыбаясь. — Как же ты великолепен в постели, Чэн-Чэн, — женщина более чем удовлетворена. Она уже хочет выбраться из чужих объятий, как её неожиданно притягивают обратно. Цзян Чэн довольно ухмыляется, глядя в медовые глаза супруги, и она тут же понимает, что означает этот взгляд. Чёрт, ну только не так. — Я не отпускал тебя. — Цзян Чэн, ты. Ах!