Хватит ли тебе смелости сражаться?

— Хватит ли тебе смелости сражаться? — она стоит совсем близко, даже не скрываясь. Всматривается в глубокую черноту его маски и кривит губы в легком оскале. Она — чистое пламя. Резкое, неудержимое. «Горячее», — будто вскользь замечает мужчина.  Мурата проходит мимо, касаясь его плаща раскалённой ладонью. Капитано горит. Он мучится от жажды и жары, совсем не привыкший к такому. В его родной, мужчина неслышно чертыхается и хмурится, неродной, стране климат был иным: морозно давящим, пробирающим до самых костей — привычным в его понимании. Тут же — полная противоположность. Становится душно. Мавуика доходит до края скалы, опирается стопами о самый выступ и оборачивается, сталкиваясь своим пламенным взором с густой темнотой. Она не боится. Знает, что эти земли не позволят убить ее. Покалечить? Возможно. Но даже первый номер Фатуи не справится с бушующей стихией и магмой, которая обязательно вырвется из засыхающего чрева Натлана, стоит стране утерять своего архонта.  Она в последний раз оглядывается на глубокий каньон, изрезанный острыми шипами скал и потоками застывшей лавы. Ее мысли далеки от созерцания пейзажей. Мавуика, несмотря на внешнюю легкость, почти беспечность, ужасно напряжена, даже напугана. Она всматривается в дальнюю линию горизонта ничего не видящим взором и думает, думает, думает.

* * *

Ситуация в стране накалялась, турнир выходил из-под контроля, а власть, до этого десятилетия, прочно укрепившаяся в ее руках, утекала сквозь пальцы, оставляя лишь ожоги. Мысль обратиться за помощью к Фатуи пришла внезапно, но прочно укоренилась в ее голове, заставляя каждый день прокручивать миллионы развилок и фраз, которые должны были помочь ей спасти свой народ. Мавуика уже знала, что предложит взамен. Знала, что вряд ли сможет после случившегося использовать родную стихию и подчинять себе огненные всполохи, но также понимала, что без этой жертвы, управлять будет уже нечем и некому. Она решилась на риск. Всегда решалась. Пиро гнозис приятно согревал через кожаную ткань брюк, обволакивая ее нутро яркой, дурманящей энергией. Девушка вновь подошла к краю обрыва, в последний раз оглядела алые реки магмы и отвернулась, почти смущенно, словно ее застали за чем-то интимным. Неприличным. Капитано стоял у дальней стены, наблюдая за ней из-под прорези металлической маски. Высокий, грозный, непоколебимый.  Мавуика, почти нехотя, призналась себе, что засмотрелась на его профиль: пугающий и завораживающий одновременно.  Она легким движением руки достала гнозис, даже не морщась от невыносимого жара.  «Уже привыкла,» — мельком пронеслось у неё в мыслях.  Она подошла почти вплотную, касаясь концами длинных волос чужой одежды, обдавая предвестника жаром бледной кожи, и вложила своё сердце в его ладонь.  Возможно, ее взгляд был слишком намекающим, возможно, Капитано тоже думал о чём-то подобном, но темная ткань перчатки сомкнулась, скрывая маленькую фигурку, и Мавуика, уже не сдерживаясь, прижалась к нему грудью, шепча в самые губы, чей контур видела даже сквозь тёмную смоль. — Моя часть договора выполнена, дорогой предвестник, — и улыбнулась так сладко-сладко, словно их местные сладости, которые Капитано успел попробовать незадолго до визита к ней, игриво прикрыв глаза. Ее пышные огненно-рыжие ресницы мелко дрожали, но она не пыталась унять своё волнение — отдавала ему право выбирать. Капитано пылал. Гнозис обжигал кожу, даже сквозь тонкую ткань перчатки, и душил, душил своим ярким жжением. Пахнуло паленым мясом.  Мавуика горела в ответ, почти сгорала в его объятьях. Опутывала своим удушливым ароматом — потухшего костра и кислых специй, как назло прижимаясь ещё ближе и совсем лишая кислорода.  Его выдержка дала трещину. Мужчина резко, почти грубо, стянул с себя маску и промокшую насквозь шубу, откинул их куда-то вдаль, услышал, как пластина глухо ударилась о стену, но не разбилась.  Жар не утихал, он мощной волной проникал в каждую клеточку тела, двигался по венам и артериям, сливаясь с циркуляцией крови и собираясь в одном единственном органе. На секунду Капитано охватил стыд. Мавуика неосознанно облизала вмиг пересохшие губы. Взгляд заскользил по открытому лицу мужчины, впитывая и запоминая каждую чёрточку и каждый шрам. — Зачем же ты скрываешь такое прекрасное личико? — она почти мурчала, острожно ведя острыми ногтями по его скулам и подбородку.  Капитано не ответил — впился тонкими губами в ее, жадно целуя, надеясь разделить между ними не только эту договоренность и обещание биться друг за друга, но и весь мучавший его жар. Мавуика еле слышно засмеялась в поцелуй, но ответила, огненной лавой пробираясь в связки сосудов и растворяясь в них нервными импульсами. — Не знала, что вы такой жадный, Господин первый предвестник.