From a higher plane I control the game You will know my name When they scream it from
the rooftops cause I can’t stop
Can't Stop Winning · SATV Music
Он идет так медленно, что даже крысы не разбегаются от его тихой поступи. Прижимаясь руками к холодным шершавым камням, возложенных в основу Красного замка, принц продвигается лениво и подолгу замирает в темноте. Прислоняется к стенам, что сочатся влагой, охлаждая горячий лоб словно это остудит мысли. Закончить начатое или отступить? Они с Рейнирой действуют как волны в шторм. Когда он рядом – он оттесняет всех остальных, но стоит ему исчезнуть, и принцесса обращает взор на других. Он берет ее на прогулку в город и вот Шелковая улица открывает ему настоящую Рейниру, там, где нет нужды притворятся она становится порочной принцессой, а он целомудренным принцем. Теперь Деймон точно знает, что ему отдадут предпочтение если он захочет, вот только… Он думает, что не раз ходил этим ходом, не раз бывал в покоях своей племянницы. Но ни разу не приходил с тем намереньем, с каким идет сейчас. Впервые это случается, когда объявляют, что королева Эймма снова в тягости, он приходит в сумерках и застает покои принцессы темными как сама ночь, пламя свечей не освещает эту девичью обитель и Деймон позволяет себе перевернуть пару страниц в книгах, доесть остаток сладкого пирожного обветренного и обгрызенного со всех сторон и тогда, прямо перед потухшим камином, замечает фигурку в темно-бордовом одеянии, золотые мирийские кружева сплетаются на ней замысловатым узором. Рейнира не удивлена, она смотрит на него как смотрит всегда – открыто и уверено, даже когда в ее глазах блестят слезы. Она не интересуется, что именно он делает в ее покоях в столь поздний час учитывая то, что в самом замке его никто не видел уже долгие месяцы. Рейнира отодвигается и он, отстегивая меч и стягивая перчатки, молча присаживается рядом. Он уверен, что вкус поцелуя ей незнаком. Рейнира говорит, что-то о незавидной участи женщин, что-то на своем еще детском языке, который не знает опыта, а знает лишь страх. Так, что то, что он делает, это просто утешение – эти объятья, эти полусонные ласки, мягкие поцелуи, от которых он твердеет и опускаясь на подушки укладывает ее на себя. Но Деймон знает, что не обагрит себя кровью ее девичества. По крайней мере, он думал так до того, как расшнуровал грубоватую ткань ее туники, до того, как почувствовал ее маленькие упругие ягодицы в своих руках, до того, как она сама потянулась к его губам. Если бы он не вспомнил о бронзовой суке, то возможно сейчас не шатался бы по замку, как недоенная корова. Но он вспомнил. Леди Рунного Камня в их первую и единственную совместную ночь была такая же – невысокие холмики грудей, бедра шириной с его ладонь, узкая спина, отличие состояло лишь в том, что он едва не лишился языка, когда засунул его в рот неблагодарной суке, да еще и схлопотал довольно жесткий удар соколиной перчаткой. Слуги чуть не надорвали свои животы, следя за тем, как принц, наследник, настоящий Таргариен, начальник городской Стражи, всадник Карксеса, гоняется за своей вполне законной супругой с куском армейской веревки, словно пьяная чернь. Возможно все могло закончится лучше, но закончилось тем, что на рассвете он отвязывает Рею от деревянных балок овечьего загона чистую, как снег в Долине, потому что даже самая захудалая речушка дает больше влаги, чем бронзовая сука в гребаной долине овцелюбов. С Рейнирой он поступает так как подобает его натуре – импульсивно и жестоко, оставив ее там, полуобнаженной, невинной, оставаясь при твёрдом намеренье отоспаться в одной из многочисленных комнат Мисарии, чтобы затем прибыть ко двору и вынудить брата согласится на брак. Было бы заблуждением считать, что ночной поход в город останется тайной для Визериса, далее остается сыграть лишь на его гордости и, разумеется, солгать – сказать, что его племянница порченный товар, благородно предложить себя в качестве ее мужа. Но он не может спать, не может думать, не может удержать в себе эту кипучую энергию, которая словно раскаленное масло бурлит в крови. И теперь он крадется, как вор, по темным потайным ходам потому что решает сперва предупредить Рейниру. У принцессы нрав дракона, пожалуй, с ней следует считаться. К тому же они оба получат куда больше удовольствия, посмеиваясь над оторопью Совета зная, что обвели их вокруг пальца. Возле покоев Рейниры он замирает, не спешит скидывать капюшон шерстяной туники. Что-то не так. Он скользит за колонну плавно и бесшумно как стрела, лишь после манёвра, понимая его бессмысленность. На освещенном факелами пространстве никого нет. Мерзкой дряни Кристона Коля нет на месте, преступная халатность за которую он хочет втоптать белоснежный плащ в грязь. Так что он неслышно отворяет дверь покоев. Наверное, все проклятья мира было бы легче перенести. Сотни вражеских стрел, вспарывающих кожу легче вынести. Выжечь себе глазницы калёным железом было бы приятней чем видеть – белоснежную фигуру принцессы верхом на отребье. Похоже на то, словно он глотает куски льда один за другим и они вымораживают его нутро, вяжут кровь и все в нем отмирает не от пламени, а от чудовищной силы пронизывающего холода отвращения. Его словно посадили на старую телегу, которая катится прямиком в ад, Принц замирает в дверном проеме и ни сказать, что скрывает свое присутствие, да, Темная Сестра осталась в его покоях, но заточенный клинок спрятан на кожаной шлейке в отвороте его сапог и стоит ему достать его, как ложе принцессы пропиталось бы кровью. Для начала он бы прожарил в камине член выродка, забил бы глотку этой твари горелой плотью, прибил бы к его рукам его собственные яйца, а затем выволок бездыханное тело и насадил бы его отсеченную голову на шпиль. Он может сделать это все и голыми руками, но отчего-то наблюдает. Наблюдает, как спокойно, почти размеренно, они предаются страсти, пока он стоит в выгребной яме и его легкие заполняет гниль и вонь помоев всей королевской гавани. Даже волосы, что он отстриг после битвы за Ступени, пропитываются смрадом и грязью. Единственный способ отделаться от искушения – это поддастся ему. Рейнира сделала то, что сделал бы он сам, дракон хотел и дракон брал. И еще один дракон натужно сжимал ему сердце, вгрызаясь и рассекая его на кровавые ошметки. Деймон прикрывает дверь также бесшумно, как и открыл ее. Дрожь в его руках всего лишь свидетельство мимолетной слабости, и она уже отступает, ровно тоже он ощущал, когда Визарис прислал послание перед битвой на Ступенях. Ярость, что омывает разум выплескиваясь расчищает место рассудку. Он сбрасывает тунику и оставляет ее лежать прямо перед покоями принцессы. Он не отступает от мысли наведаться к брату, возможно беседа с ним разгонит туман в его голове. Пожалуй, он немного зол, что оказался одурачен собственной наивностью, на самом деле это не он опорочил бы принцессу, а она его. Рейнира с утонченной жестокостью убедила рыцаря замарать свой белый плащ, заставила нарушить обет целомудрия, и он только первая из ее жертв. Менял ли что-то в их отношениях мерзкий рыцарь? Отнюдь. Рейнира - полуженщина-полуребенок. В полумраке борделя, за пеленой тонкой ткани и воздуха, сотканного из вздохов и ритмичных ударов литавров он следил за ней взглядом и ясно видел, что происходящее не разжигает в ней похоти, она была любопытна, ее забавлял танец тел. В этой нелепой шапочке из тонкой шерсти она была как мальчишка на ярмарке чудес. И все же он не смог бы трахнуть ее там, где до этого брал сотни шлюх, но не смог бы трахнуть ее и в замке прямо под носом у ее отца, оставалась либо убраться прочь, либо попытаться убедить Визериса отдать Рейниру ему. Замок глух к его ночным думам, он движется по коридорам уже не таясь, но богам угодно, что путь его был чист. Покои Визериса разумеется охраняются более ответственно, чем покои принцессы, стражники не дремлют, и он решает воспользоваться тайным лазом, хотя он чертовски неудобен и выходит, как раз под монструозной моделью Старой Валирии. Когда он отодвигает каминную плиту и протискивает свое тело в образовавшеюся щель, удерживая свой вес на руках, Деймону хочется рассмеяться. Пока он, в пропитанной потом льняной рубахе, в промокших сапогах, с тяжелой головой, со спутанными волосами, покрытыми гарью улиц и пылью замка, ползает по закоулкам словно червь, все вокруг трахаются. Домашний уют во всей своей красе. Принцу остаётся лишь поджать губы. Он видит дряблое тело брата с уродливыми фиолетовыми отметинами-пятнами, которые не оставил ни меч, ни стрелы и Алисенту, что лежит под ним, напоминая мертвое животное. Визерис издает звуки, похожие на кашель умирающий овцы. Покрывало и подушки отброшены на пол, единственная свеча освещает безобразную сценку – дочка Хайтауэра не слишком отличается от трупа, а Визерис выглядит как оживший труп. И снова приходится отступить, вернутся по тайному лазу и внимая звериному чутью остаться в коридоре, скрыться за гобеленом с изображением дракона. Нельзя же самому себе отказать в удовольствии, и холодная чешуйчатая сторона дремлющего в нем дракона велит ему дождаться Алисенту в этой ночи, которая и так уже достаточна замарана похотью других. Прежде он слышит ее, а затем видит – королева проходит мимо стражников в плотной парчовой накидке поверх ночной туники, с прямой осанкой и поднятой головой, даже плетение ее прически не потревожила ночь любви с его братом. Что ж десница хорошенько вышколил девчонку. Но стоит ей завернуть за угол как он видит перед собой не гордую королеву Алисенту из рода Хайтауэр, а никчемную и слабую деву, она хватается за ткань рядом с тем местом где он стоит, и ему приходится скрыть себя в складках ткани. Она зажимает рот, не плачет, но словно скулит как побитая собака и, опираясь на стену, идет к своим покоям волоча ноги словно старуха. Он следует за ней. Ему хочется завершить начатое братом, растоптать ее окончательно, за ее несносного отца-выскочку, за ее отпрысков, возможно за то, что она единственная знатная леди, которая не потеряла невинность в его спальне. У ее покоев нет стражи, только дремлющая на ступенях служанка. Как начальник Городской Стражи он отмечает это про себя. Надо действовать быстро, успеть до того, как рассвет прорежет тьму, и он вставляет ладонь в проем двери, как раз, когда королева закрывает ее. Одним мощным толчком он распахивает дверь и Алисента в ужасе отшатывается. Она отступает внутрь все еще не веря своим глазам, пока он баррикадирует дверь. В покоях темно как в мешке и пока глаза медленно привыкают к полумраку Деймон различает белое лицо королевы, ее взгляд заставил бы и ржавчину облезть. Он не думает, что выглядит уж столь устрашающее без своих доспех, но что-то подсказывает ему что королева вовсе не близка к обмороку. Она вся подбирается, как лошадь на ипподроме, ее глаза мечутся от его лица по комнате. - Не смей трогать моих детей, - Алисента огибает низкую тахту и двигается к столу у окна. Он позволяет себе смешок, глупая маленькая королева, думает, что он настолько алчен до власти что решил убить своих племенников прямо в замке. Поистине, ему приписывают куда больше амбиций, чем есть на самом деле. - Убирайся, Деймон, тебе не место здесь, - она больше не похожа на девушку, рыдающую после сношения с мужем, он видит, что она злится по-настоящему. Королева отходит от него маленькими шагами, но не зовет на помощь, потому что знает – стражей нет за дверью. - Принц, - поправляет он ее. – Обращайся ко мне принц Деймон. - Прочь из моих покоев, паршивец, иначе я закричу в окно и стража поднимет тебя на пики, - выплевывает она, действительно продвигаясь ко проему. - Ты угрожаешь мне моей же стражей? Как нелепо, даже для тебя. Она весьма проворно швыряет в него кувшин с водой, и как резвая деревенская коза устремляется в комнату к кормилице. Глиняные осколки кувшина разлетаются по полу, и он легко перехватывает ее поперек талии опрокидывая на холодный пол. Это остужает ее пыл, это и еще то, что своим грязным сапогом из телячьей кожи он давит ей на живот. Ее белоснежная сорочка пачкается, она пытается сдвинуть его сапог руками, но Деймон опускается на нее, зажимает ее тело ногами, коленями упираясь в пол, и перехватывая ее кисти, выворачивает их чувствуя, как она царапает его руки до крови. Но принцесса не зря, когда-то выбрала леди Алисенту в свои подруги. Беспомощная, не смеющая перечить своему мужу, она решает противостоит Деймону всерьез. Мелкая дрянь изворачивается как угорь и вгрызается зубами в его плечо так, что под тонким льном кожа горит огнем. Он бьет ее наотмашь по лицу и получает плевок в лицо. - Ублюдок, чтобы ты заживо сгнил, что ты сдох как свинья в помоях! - она бьется с силой ребенка, но яростью животного, зажатая его телом, изливает на него тонну проклятий, не преставая бороться. - Закрой рот хайтауэрвская шлюха, иначе я выпотрошу твое королевское чрево и кину на съедение дворнягам. Он думал, что ее тело, ослабленное родами, будет словно забродившее тесто в его руках, но она приподнимается на локтях и прицельно бьет его в лоб. Довольно неожиданный прием для дочери десницы. Довольно неожиданный прием вообще для любой девицы. Принц машинально отдергивает руки и Алисента выбирается из-под него со скоростью ящерицы, она ползет на коленях и дальше все происходит в угрожающей тишине. Он все еще сидит на коленях, когда удар закопченной кочергой приходится ему в предплечье, туда, где бугрятся шрамы от стрел, эта леди ведет себя как настоящий варвар, как худший из пиратов и она не собирается останавливаться. Если Деймон пришел сюда с неясным намереньем позабавится за ее счет, то встретился с настоящей злобой, которую девка прятала под личиной праведницы. Королева приближается к нему и замахивается снова, он совершает небольшую тактическую подсечку, выбивая железный прут из ее рук и когда она бросается к нему, рукава ее туники трещат по швам, сначала ему кажется, что леди обхватывает его за бедра, ее проворные ручки шарят по его ногам и огненный хаос следует там, где прошлись ее раскрытые ладони. Но сучка слишком умна - отстегнула его клинок, вытащила его из сапога попутно оставив рану на его голени. - Стой, остановись! Дикарка, ты поранишь сама себя! – он поднимает обе руки вверх, показывая, что безоружен. Алисента не подходит близко, но целится клинком ему в шею. - Я скажу Визересу что ты пытался убить меня, что ты хотел лишить жизни наших детей, наследников, и я надеюсь, что увижу, как король казнит тебя своими собственными руками! Ты паразитируешь на городе, на брате, на всех, ты чума, тебе надо выжечь как сорняк, - она говорит это в перерывах как набирает в легкие воздух, боится подойти достаточно близко для удара, но не сводит с него лезвия. – Отвратительный и подлый лицемер, даже победа на ступенях – все благодаря твоей подлости. - Но ведь ты тоже сорняк, подсаженная своим отцом в королевский сад. Сдохнешь, когда тебе разрежут пузо, ради очередного наследника. Плоха даже для шлюхи, что разве папочка не научил тебя ублажать мужчину? И кстати у тебя кровь на платье. Блестящее красное пятно размером с окорок расплывается на светлой ткани в области ее паха. Он не предпринимает попытки подхватить ее тело, когда она падает в обморок. Вероятно, он совершил бы преступление против короны убив королеву Алисенту, думает Деймон разрезая клинком ткань портьер на ровные длинные лоскуты, но, к счастью, королева обессилила раньше, чем он придушил ее. До рассвета несколько часов, но теперь принц не спешит. Он убирает следы их драки, разжигает камин, снимает с Алисенты одежду и перекладывает ее на кровать, фиксируя руки и ноги импровизированными веревками из лоскутов. Он не ранил ее и не он виновник того, что подол сожженной им туники окрашен алым. Так что Деймон ставит чашу с водой нагретой от жара камина рядом с собой, устраивается поудобнее на ее ложе и раздвигает королевские ноги. Думается, Визерис растерял навыки любовных утех и всего того, чему научился на Шелковой улице в юности, потому что Деймон видит изуродованный плод, в который вторгались резко и грубо. Он обтирает ее пах, смоченной в воде тканью, смывая следы спермы и крови, чувствуя, как сознание возвращается к королеве. - Не смей, - она задыхается от гнева и гадливости, изумленно моргает, словно не может поверить в то, что он делает и кусает губы почти до крови. Деймон едва разбирает, что она там бормочет, пока мечется на ложе в тщетных попытках избавится от пут, в то время как он убирает ее волосы и омывает ее грудь. - Лежи тихо, а не то скормлю тебя дракону, - говорит он, продолжая свои нехитрые манипуляции, теперь проходясь по ее животу, бедрам и ногам. - Не делай этого, - ее голос тверд, и она пытается совладать с собой. - Давай заключим сделку: ты не трогаешь меня, и король не узнает о твоем поведении. - Визерис? Но ты ведь разболтаешь обо всем Рейнире или своему отцу, или няньке, нет, ты не способна заключать сделки, но поверь мне я придумал кое-что получше, - он показывает ее свой клинок и ставит острием на ее живот слегка упирая в кожу. – До тех пор, пока я в этой комнате, ты будешь молчать. Я хочу слышать звуки, но ни слова Алисента. Если я услышу хоть слово от тебя я заставлю всю чернь замка донести моему брату, что королева регулярно летает со мной на Драконий камень и ублажает меня там, что твои дети – это наши дети. Возможно меня казнят, но ведь и тебя вместе со мной, верно, дорогая? Алисента молчит. Пару слезинок теряется где-то у висков, она ерзает на простынях, а затем у нее становится ровно такое же лицо, какое он уже успел созерцать этой ночью. Она приготовилась. Она готова терпеть. Но это просто смешно, быть с мужчиной и не испытывать удовольствие, это неправильно, дракон его сожги если он не научит малышку, тому чему научил всех дам в этом замке и пока его принцесса будет наслаждаться своим защитником, он насладится королевой. Деймон убирает клинок. Полностью одетый, он проводит шершавой ладонью, загрубевшей от меча и жара драконьего пламени по ее телу. Его исследования территории начинается у шеи, огибают грудь, не испорченную частным кормлением, и замирают на горячем холмике. Она не может сдвинуть ноги, но он чувствует, как напрягаются ее бедра, слышит, как от страха она едва дышит. Указательным и средним пальцем он раздвигает ее нежные складочки, которые сегодня подверглись столь нелепым атакам его братца и облизывает пальцы второй руки. Алисента отворачивает лицо, ей неприятно, стыдно, но это не имеет ровным счетом никакого значения, пока он слегка массирует бугорок меняя положение пальцев и воздерживаясь от проникновения. Оставляя на ее лоне только одну руку, он прокладывает серию форсированных поцелуев от ее живота, к груди и еще выше, до линии шеи и завитков огненных волос. Он поднимается по скуле, зажимая пальцами ее подбородок. У Алисенты закрыты глаза, возможно она представляет того, кто ей приятен – брата, защитника, быть может отца? Но у него нет проблем с призраками ее возможных любовников, он меняет положение и зависает над ней сползая ниже к ее промежности. По ее истеричным метаниям, напряженному тонусы всех ее мышц, раскусаной в кровь губе Деймон считывает, как коршун, что этот бедный ягненочек со сливочно-белой кожей и волосами цвета каштанового дерева, сопротивляется и отвергает его ласки. Надо было сделать это раньше, думает Деймон, когда ее только представили ко двору и он, как настоящий принц, созвал всех знатных дам на небольшой банкет в малом зале, он усадил их в ряд, на мягкие подушки, поил сладким медом, читал поемы и по одной увлекал за ширму из тонкого сукна, пока его приятели, не переходя границ дозволенного, подготавливали остальных леди, что на поверку оказались банальнейшими шлюшками. Алисента присутствовала на банкете. Она цедила свое вино и жидкости в ее бокале не убавлялось, она не взяла в рот ни одной сладости и не приняла участие в полушутливом представление, когда он опустился рядом с ней на одно колено, предлагая очередную снедь, она, сославшись на недомогание, спросила позволения удалиться. Он мог по пальцам пересчитать девиц, которые покидали его банкет до главного блюда, но, разумеется, он позволил ей удалится и другие тела сразу вытеснили воспоминание о девчонке из Староместа. Он замечает лунки ее ногтей, таких по-детски тонких, обкусанных, с запекшимися рубинами крови. Королева сжимает ткать лоскутов, костяшки ее пальцев выпирают, словно сейчас прорвут кожу от натуги и напряжения. Что заставляет женщину чувствовать себя желанной? Тело Алисенты сопротивляется ему, но упорством принца можно гнуть сталь. Деймон шепчет на языке древней Валирии, он шепчет ей слова, когда обжигает дыханием ее ключицы, когда прихватывает зубами ее миниатюрный сосок, когда оставляет влажную полосу слюны к ее лону. Его голос в ее покоях – раскатистый низкий гром, что предвещает бурю, его напевные мелодичные слова ничего для нее не значат и, королева, ужаснулась бы тому, что на самом деле, пока он обхватывает ладонями ее бока, пока он массирует и вжимает большие пальцы в линию ее талии, он шепчет ей руководство по вскрытию кладок дракона. Она наливается яблочной сладостью медленно, он чувствует ее влагу и пробует протолкнуть свой язык внутрь, лаская стенки и зализывая тонкую как сахарная нить кожу. Вполне достаточно для следующего этапа. Деймон перерезает лоскут на ее правой руке и, накрывая, своей ладонью, прижимает ее маленькую ручку к ее влажному и блестящему от выделений холмику, он слегка растягивает складочки своей рукой, удерживая ее пальчик на припухлости, ведя его полуокружными движениям. Ученица из нее из рук вон плоха. Ее глаза плотно закрыты и когда она хочет отдернуть руку он вплетает свои пальцы в ее маленькую ладошку и накрывает ее тело своим, давит, как кузнечный пресс сверху, сгребая свободной рукой ее волосы в кулак. Позабыв его угрозы Алисента начинает кричат о помощи, но стоит ей только приоткрыть рот, как он запечатывает ее губы рваными поцелуями снова и снова. Он отпускает ее ладонь, проходится рукой по внутренней стороне ее бедра и быстро смачивая слюной пальцы, вталкивает их плавно и глубоко упираясь запястьем в крохотный бугорочек. - Деймон, Деймон, Деймон, - ее полузадушенный голос доносится словно сквозь туман. В каждом слоге его имя звучит по-разному, он различает стыд, просьбу, страх, но не похоже, что она все еще считает его куском отборного дерьма. Так что принц добавляет к двум пальцам третий и медленно совершает наступательные движения, ощущая, как сжимаются и пульсирует вокруг ее мышцы. Линия шеи и ключица образовывает очаровательную выемку, словно лесное озерцо с накопившей в ней влагой, и он осушает ее своим языком, пока Алисента шепчет что-то неразборчивое, но явно горькое и обреченное. - Все хорошо, не думай ни о чем, все кары за грехи падут только на мою голову, - говорит он, облизывая и прикусывая кожу на ключице, не переставая ласкать ее рукой, зажатой между их талами. Маленькая лапка несмело проходится по его спине слегка задирая рубаху, ее ягодицы подбираются, ей нахватает воздуха, вдруг замирает – натянутая как стрела и ее тело пробирает крупная дрожь. Алисента распахивает глаза и напоминает ему оленя, который с разбегу напоролся на меч по самую рукоять. Зовите глашателей только что случился первый королевский оргазм, думает Деймон мягко вынимая пальцы и откатываясь вставая с постели. Он с чувством потягивается, разминает затекшие мышцы, подбирает клинок и пристегивает его к отвороту сапога. Алисента, зарывшись в подушки, рыдает в голос. Синеватый рассвет блуждает по комнате отражаясь от фривольных фресок над ее постелью, ветер с пристани проходится по комнате разбавляя духоту. Бывает так, что стоять и смотреть на человека в отчаянии – бестактно, так что он разбирает импровизированные баррикады и уходит.