Полёт Интеграла

Бортовой журнал. 1.1. Сегодня я, Д-503, возобновляю свои записи, прерванные известными событиями. Я получил от Благодетеля задание фиксировать всё, что произойдёт во время полёта, и открываю этой записью новую тетрадь. Мне доверена почётная обязанность вести Бортовой Журнал, и я приступаю к ней со всей ответственностью. Я приложу все усилия, чтобы сохранить для истории великий полёт «Интеграла». Так как мне больше не мешает рудимент под названием «фантазия», мои записи будут предельно объективны. Свою личную тетрадь, в которой нет секретов ни для кого из нумеров и которая будет служить лишь дополнением к Бортовому Журналу, я собираюсь хранить здесь же, в рубке, чтобы Представитель Благодетеля на корабле имел к обеим тетрадям постоянный доступ. Итак, сегодня первый день полёта. Старт произошёл без происшествий. Когда мы отрывались от Земли, из-за перегрузок погиб нумер G-608, библиотекарь. Тело было утилизировано в соответствии с п. 19.3 Корабельного Устава. Поскольку все остальные нумера загружены работой, обязанности библиотекаря с разрешения Командира взял на себя я, как хронолог и, соответственно, наиболее приближенный к литературе нумер. Нет незаменимых нумеров, как нет в машине незаменимых винтиков. Личная тетрадь. Запись 1-я. Конспект: Я ДО И Я ПОСЛЕ. ПОДГОТОВКА К ПОЛЁТУ. РАЗГОВОР С БЛАГОДЕТЕЛЕМ. ЛИФТ. СЕМЁРКА. Ни одно здание в городе не сравнится по красоте с белой громадой «Интеграла»! Я видел его каждое утро из окна своей новой квартиры, куда меня переселили после пробного запуска, но теперь моё сердце не билось чаще, чем обычно, когда я смотрел на что-то красивое. Я по-прежнему люблю красоту, но теперь это не болезненное чувство, оно больше не учащает пульс и не наносит вреда организму. Итак, я любовался стройной, правильной формой «Интеграла» и не торопясь одевался на работу. Моя юнифа, почти новая, недавно порвалась в том месте, где рукав крепится к спинке, и это было немного досадно. Но не более того! В прежние времена, до Операции, я мог бы впасть в бешенство из-за такой мелочи, а теперь лишь отметил про себя: юнифа порвана. Нужно заменить. Считаю своим долгом зафиксировать, что эти наблюдения за собой: я ДО и я ПОСЛЕ — доставляют определённое удовольствие. Но я, разумеется, делаю это не ради своей прихоти, а ради Государства и Благодетеля. Пусть каждый нумер, прочитавший мои записи, поймёт, как много пользы получили мы благодаря заботе Государства. В былое время я написал бы: страшно подумать, как бы я жил дальше без Операции! Но теперь страх не омрачает моё существование, как и прочие эмоции, и я могу всего себя без остатка посвятить служению Государству. Ибо лишь одна эмоция осталась нам доступна — любовь к Единому Государству и желание служить ему. Я шёл на работу среди прочих нумеров. День был ясным и безветренным. Мы шли молча, в колонне по четыре в ряд, не отвлекаясь на бессмысленные разговоры. Предполагаю, что каждый, как и я, думал о своей работе и горел желанием принести пользу обществу. Мне предстоял трудный день: накануне позвонил Благодетель и велел явиться к десяти часам для важного разговора. Разумеется, я не боялся. Ни малейшее волнение не мешало мне сосредоточиться на своей задаче, и ровно в десять, секунда в секунду, я подошёл к Его кабинету. Два нумера, охранявшие вход, распахнули передо мной двери, и я шагнул вперед. — Приветствую вас, Благодетель, — я склонил голову. — Я, Д-503, явился по вашему приказанию. Он молча махнул головой в сторону кресла, поставленного напротив Его стола. Я послушно сел, хотя и отметил странность этого жеста. В кабинете Благодетеля имел право сидеть лишь один человек! Но первые же слова, произнесённые Им, прояснили ситуацию. — Не люблю, когда надо мной кто-то возвышается. Кстати, как ваше самочувствие после Операции? Привыкли? — Благодарю вас за заботу! Чувствую себя прекрасно. Я привык. В целях наблюдения за собой и для пользы всего человечества я веду личную тетрадь, куда заношу все моменты, интересные для науки. — Похвально. Вижу, вы имеете склонность к ведению летописей. Послушайте, Д, я намерен поручить вам важнейшее дело. Раз уж вам так нравится записывать всё, что видите, я назначаю вас хронологом Великой Миссии Интеграла. — Я счастлив служить Единому Государству! — вскочил я, почувствовав небывалое воодушевление, но тут же сел под тяжёлым взглядом Благодетеля. Смысл его слов ещё не вполне дошёл до меня, но мозг уже достраивал полную картину. Интеграл — полёт — другая планета — подчинение чужих, инопланетных народов идеям Единого Государства. Я тоже включён в команду! И я, именно я стану летописцем этих великих событий! — Вашей обязанностью будет ведение Бортового Журнала. Личную тетрадь можете взять с собой и продолжать её в космосе, она тоже пригодится науке Старт Интеграла назначен через три дня. Сколько вам лет? — Тридцать три. — Когда вернётесь, вам будет шестьдесят. Почти вдвое больше. Вместо меня в этом кабинете вас встретит мой преемник. Вы должны будете назвать ему секретный код. — Он бросил на стол бумагу с бессмысленной надписью, состоящей из цифр и букв. — Заучите это наизусть. Здесь и сейчас, в моём кабинете. Я не тороплю вас. Запомните код и никогда, ни при каких обстоятельствах не называйте его ни одному живому нумеру. По этому коду мой преемник поймёт, что перед ним именно вы. Я взял маленький белый листок — узкий, нестандартно обрезанный, ничего лишнего — и в течение двенадцати минут (Часовая Скрижаль не даст ошибиться) молча вглядывался в череду знаков, намертво вбивая её в свой мозг. Благодетель тоже молчал, глядя в угол. Вынужден сказать, что впервые после Операции я испытал сложности с запоминанием. Я математик, цифры и символы — моя стихия, я всегда запоминал их с лёту, используя ассоциации, но теперь ассоциативный ряд был недоступен для меня. «Нужно задействовать иные части мозга», — сказал я себе и начал мысленно проговаривать знаки, и повторял их, пока они не зазвучали у меня в ушах. Благодетель был неподвижен. «Видимо, эта часть задания очень важна, раз Он даёт мне столько времени», — подумал я. Наконец монотонный речитатив, мой же голос, впечатался в клетки моего мозга так же прочно, как типографская краска впечатывается в бумагу, и я, положив листок на стол, произнёс: — Я запомнил код, Благодетель. Вместо ответа Он поджёг листок спичкой и бросил на мраморный чернильный прибор. На секунду пламя заворожило меня, и мне показалось, что я совсем недавно видел точно такую же вспышку, но где, когда — вспомнить не успел. Листок с кодом превратился в горстку чёрного пепла, и я отмахнулся от несуществующего — и несущественного — воспоминания. — Последнее наставление, — сказал Он, и я встал, чувствуя торжественность ситуации. Его взгляд — тяжёлый взгляд, от которого мне прежде хотелось спрятаться, обрушился на меня как… У меня больше нет сравнений. Взгляд просто обрушился. Я сел. — Вы в числе прочих нумеров, отобранных для Великой Миссии, отправляетесь в космос, чтобы принести благо неизвестным народам, живущим на далёких планетах. Надеюсь, вы помните главный принцип подчинения других цивилизаций? Сначала слово, и только потом оружие. — Да, Благодетель. — О словах я вам ничего нового сказать не могу, вы в них разбираетесь получше меня. А вот насчёт второго… Как вы знаете — вам ли не знать? — «Интеграл» оснащён мощным, смертоносным оружием, которое никогда не применялось на Земле. Много разных видов оружия, как смертельного, так и несмертельного. Но есть на корабле отсек, в который не заглядывали даже вы. Вы поняли, о чём я говорю? — Да, Благодетель. Это отсек резервных помещений. Он должен оставаться пустым на случай повреждения жилых модулей. — Но он не пустой. Там находится точная копия Машины Благодетеля — моей, стало быть, а так же её уменьшенные варианты, позволяющие аннигилировать человека на расстоянии. Внешне они похожи на пистолет, их можно носить в кармане юнифы. С помощью узконаправленного луча они способны аннигилировать не всего человека, а его руку или ногу. Ну или голову, если будет на то необходимость. Вы меня слушаете, Д? — Слушаю, Благодетель, — сипло ответил я. Должно быть, что-то попало мне в горло. — Во время полёта каждый из вас пройдёт обучение. Все инструкции получите на борту. Каждый нумер должен уметь обращаться со всеми видами оружия на «Интеграле». Мы не знаем, с чем вам придётся столкнуться и какие опасности вас подстерегают. Ваша задача — лично ваша, Д-503, — во что бы то ни стало вернуться живым и передать моему преемнику всю информацию, которая накопится во время полёта. Благодетель говорил долго. Я слушал, внимая каждому слову, и в какой-то момент, к своему стыду, потерял нить Его монолога. Я по-прежнему сидел перед Ним, почтительно опустив голову, а слова Благодетеля сыпались на неё хаотичным потоком: оружие, свобода, семь, подчинение, аннигиляция, двадцать четыре, небо, Великая Миссия, необходимость — и ничто в мире не могло заставить меня увязать их в стройный порядок. Потом вдруг речь Благодетеля резко стала осмысленной, и я вздрогнул. — Не останавливайтесь ни перед чем, делая народы счастливыми. Какими бы ни были эти народы: человекообразные или иных неведомых форм. На корабле есть оружие, способное подчинять, но не убивать. Пусть оно послужит на благо Единого Государства. Сделайте далёкие народы счастливыми! Освободите их от свободы! Можете идти, Д-503. Я встал, поклонился и вышел. Теперь мне полагалось отправиться на «Интеграл», чтобы заняться последними приготовлениями к полёту, и я вошёл в лифт. Там уже стоял женский нумер: невысокая, тонкая фигура, светлые, почти невидимые волосы, остриженные согласно стандарту, испуганное узкое лицо. Я мельком бросил взгляд на бляху: Е-70, потом ещё раз на лицо. Оно казалось бы детским, если бы не несколько морщинок возле глаз и рта. Бледные голубоватые глаза, острый нос, бровей почти нет. Это было некрасиво. Должно быть, женщина смутилась, оттого что я её разглядываю, потому что опустила голову и отвернулась. — Вы тоже работаете на «Интеграле»? — вежливо спросил я. — Да. Я биолог. — Тоже полетите? — Нет, я не включена в команду, — ответила Е-70, и её щёки покрылись румянцем. Это было красиво, и я улыбнулся. Она тоже улыбнулась. — А я улетаю. — Какая честь выпала вам! Но космос — это так далеко. Вам, наверно, страшно? — Я счастлив служить Единому Государству. Она посмотрела на меня с восхищением. Больше мы не разговаривали. Пока лифт ехал вниз, я наблюдал за игрой солнечных бликов внутри стеклянной громады здания. На седьмом этаже Е остановила лифт и вышла, и в моём уме отпечаталась цепочка совпадений: 7-й этаж — Е-70 — число семь, произнесённое Благодетелем. Вот досада, я так и не вспомнил, к чему Он его произнёс, а ведь наверняка это было важно. До Операции память никогда не подводила меня. Разумеется, когда я впервые заметил за собой такое, то сразу обратился к врачу, но тот сказал, что никакой опасности для здоровья нет и небольшое ухудшение памяти не представляет угрозы для моей профессиональной деятельности — а следовательно, и для Единого Государства. Рабочий день прошёл как обычно. А вечером, в Личный Час, я пошёл в Бюро и записался на нумер Е-70. Не знаю, почему я это сделал, ведь это безумство — за полтора дня до отлёта записываться на нумер, который остаётся на Земле. Полагаю, это из-за проблем с памятью.