Ловушка для шарингана

      Много ли существует техник, противостоящих шарингану наравне? А превосходящих его?       Ничтожно мало. Таджима был достаточно рассудительным, опытным и здравомыслящим шиноби, чтобы не расслабляться по этому поводу. И всё же… всё же он недооценил противника. Эти негодяи из настолько мелкого клана, что и имени их никто не знает, умудрились вывести настоящее чудовище. Чудовище было длиной в полметра, не имело ни рук, ни ног, ни, похоже, языка. А вот огромные бельма глаз лишь казались слепыми… А шаринган… шаринган не только оказался бесполезен против них. Наоборот. Именно шаринган был наиболее уязвим перед техникой, базирующейся на захвате взгляда. А есть ли более зоркие глаза? Таджима вляпался в технику обеими ногами да по самые уши всего лишь за долю секунды, что смотрел в «слепые» глаза. И то, что он отлично осознавал воздействие техники, ничуть не помогало. Шаринган подтверждал, что всё, представшее перед Таджимой, было реально. А если нет, то есть нехилый шанс помереть от «несуществующего» удара «ненастоящего» болванчика бумажно-белого цвета. Болванчиков было много. Очень. На взгляд обычного человека они все были одинаковы, но глаза Учиха видели незначительные отличия. Более тысячи врагов, таких похожих, но в то же время среди них не было двух совершенно одинаковых. А это значит, что Таджима всё же не в иллюзии. А где? Ответ надо найти быстрее, чем его самого погребёт под бледной толпой.       Удар-толчок-пинок-кувырок! Повторить! Ещё! Да сколько же ещё их тут? Семьсот тринадцать. Почти в два раза больше, чем он уже положил. А сил уже не так много, как лет двадцать назад. А опыт… опыт — это хорошо. Просто сейчас сила нужна ничуть не меньше. Первые из упавших болванчиков медленно погрузились в землю, растаяв белёсыми лужами. Между ударами и блоками Таджима успевает разглядеть, как лужица порождает нового болванчика. А значит, ни опыт, ни сила не помогут. Таджима сможет лишь до поры до времени оттягивать неизбежное. А может он долго. Очень долго. Да, бессмертную тысячу врагов он победить не сможет, но рано или поздно неизвестная техника развеется. Главное — дожить до этого момента.       Техника не развеивается, болванчики воскресают, Таджима устаёт. Первыми устают глаза. Теперь Таджима не видит отличий между болванчиками. Впрочем, драться он сможет, даже если зрение откажет совсем. Затем устают руки. Третий блок подряд не может сдержать удар болванчиков. Ребро трещит и, кажется, ломается. Это не страшно. Главное, конечности целы. Значит, можно продолжать отбиваться.       Болванчики не слишком изобретательны, не слишком сильны, но их много и они не боятся боли. А ещё они не заканчиваются. Вражеская техника, будь она неладна, тоже.       Таджима задыхается. Руки и ноги ещё могут отбиваться и наносить удары. Пусть медленнее, пусть не так точно, как минуту назад, но могут. А вот лёгкие уже подводят. Таджима хрипит, плюётся кровью, отступает на шаг и падает на одно колено. Противники подходят ближе, окружают. Ошибка. Таджима сносит пятерых. Мало. Десять минут назад счёт шёл бы на сотни. Проклятая техника!       Под колено бьёт твёрдость земли. Плохо. Он не успеет подняться. Неужели конец? — Старик! Держись!       Ближайших болванчиков сносит режущим вихрем. Перед Таджимой оказывается спина, обтянутая ядрёно-оранжевой курткой. Над курткой торчит вызывающе цыплячий ёжик. — Расенган! — выкрикнул мальчишка, и болванчиков смело.       Как? Что это за мощь?       Мальчишка оборачивается. Широкая улыбка ослепляет своей невозможностью, но Таджима не может оторвать взгляд от голубых глаз. Что-то в этих глазах выдаёт Сенджу. Шаринган невозможно обмануть. — Старик, ты чего? — парень склоняет голову на бок и смотрит так открыто, что почти больно.       Как так можно? Как можно спасать неизвестно кого? Как можно так смотреть, не напрягаясь и не доставая кунай? Как можно открыто и доверчиво смотреть в глаза с тремя томоэ?       Таджима задыхается, почти скулит от невозможности понять и… уворачивается от летящего к горлу куная. Наконец-то! Безымянный ниндзя падает со своим же кунаем под ребром. Таджима с удовольствием вдыхает полной грудью: все его рёбра целёхоньки. «Слепец» глухо и отчаянно ревёт что-то нечленораздельное, но Таджима не смотрит.       Больше он в эту ловушку не попадёт. Он закрывает глаза и подходит к чудовищу. Все остальные члены ничтожного клана мертвы. — Кхто… — невнятно сипит чудовище. Оказывается, язык у него всё же есть. — Кхто помг тбе?       Таджима резко опускает танто, вслушивается в чавкающий звук разрезаемой плоти и последний хрип чудовища. — Какая разница? — бросает он уродливому трупу и уходит.       Почему-то кажется, что разница всё-таки есть.